Дело Логинова - Дмитрий Яровой

– Ладно, проехали, – махнул я. – Не мое дело.

Он пожал плечами и скрылся из виду.

Вы были в Одессе? Да?

Ну и молодцы.

А, нет?

Ну тогда побывайте.

Хороший город.

Только у Логинова нервный тик вызывает его упоминание, а для остальных – хороший.

Почему тик? Ведь все было так хорошо, так весело! Илья оторвался от своей подруги, и мы проводили время втроем – погуляли по набережной, поели и выпили отличнейшего пива. Я пофотографировал, Логинов похмелился, Илья порассказывал легенды (вот по этой части они с Колей похожи! Правда, у Илюхи более правдоподобные получаются) и вечером в гостинице высчитывал, сколько прошли за день.

Мы сидели в нашем с Виноградовым номере – а Логинову заселился с каким-то милым мальчиком-блондином, сыном посла.

– Тридцать два километра, – уверенно заявил Илья, поводив по карте пальцем.

– С ума сошел? Да как ты мерял? – удивился Логинов.

– Элементарно. Смотри…

Я не стал даже вникать. «Принцип Виноградова», который будет сейчас использоваться при подсчете на фалангах пальца, был мне понятен. Не дай Бог он когда-нибудь бухгалтером станет! Пошел-ка я на балкон покурить, незаметно свистнув со стола пачку Ильи. Это была четвертая сигарета за день, и мне начинало нравиться.

А на балконе красиво: Одессу видно. Вечереет. Апрель, но почему-то даже вечером тепло. Курить – это нестрашно. Я брошу, когда-нибудь. Да я и не начну, пожалуй, толком… Сейчас поспорят и соберутся снова у кого-то в номере, будут пить, играть в тупые игры; Логинов к той жопастой блонде сунется, а Илья к своей мадам… Тьфу. Ну, что они в них находят, в этих бабах?

О чем там Логинов с Ильей, интересно?… Я засунул голову в комнату. Карта Одессы уже забыта – теперь «потомственный коммунист» доказывал экономисту Илье, что «Хекшер-Олин» – это один человек. Нет, когда ну такую… несут, это не для меня.

Я лучше телевизор посмотрю…

Такой дикий стук в дверь гостиничного номера в половине третьего ночи не мог меня не разбудить.

– Это к тебе? – спросил я у Ильи, повернувшись к его кровати.

Ответа не было, кровать была пуста и заправлена.

Ясно. Значит, у главы Комсомола таки выгорело что-то с Настей.

– Леха, брат, открой, пожалуйста. Открой!

Ну кто это еще мог быть? Логинова черти принесли.

– Мразь, я же сплю! Трудно понять? Иду, уже иду, друг! – крикнул я и встал.

Логинов был в футболке и трусах, в руке – мобилка. Трезвый, вернее – протрезвевший.

– За тобой черти гонятся? Что случилось? – спросил я. – Какого беса ты меня будишь?

– Мой сосед закрылся с девчонкой… Пусти переночевать! – взмолился он.

– Что, все остальные уже отказали? Или ты решил, что я единственный, кто тебя не побьет, и поэтому первым делом сунулся сюда?

Гуляка так посмотрел на меня, что я понял: второй вариант был верным.

– А что твоя блонда? – спросил я, запуская его в номер и закрывая дверь.

Логинов бухнулся на кровать Ильи, закутался в одеяло и пробурчал что-то невнятное, из чего я понял: у него накрылось.

– Ну, хоть у Ильи не накрылось, наверное, – ответил я.

– Облом, – уже более внятно проговорил друг. – Он перебрал с мартини и отъехал, спит в номере у того очкарика, у которого гитару спер. Ну, значит судьба такая. Доброй ночи.

– Спокойной ночи, – не возражал я.

Утром я прошел через обычную процедуру: сны Логинова.

Каждый, кто спал с ним в одном помещении, был обречен по пробуждении выслушать прелестную историю о том, что Логинову сегодня снилось. Попытки Колю заткнуть позволяли несчастному слушателю только оттянуть пытку на некоторый момент, а бить этого сказочника было как-то жалко…

– Сегодня во сне я был премьер-министром, и я заказал каким-то ученым жуткую машину, которая влияет на мозги. Там был один такой, болезненного вида, но с красивыми глазами; еще один, постарше, чем-то похожий на Долинского – его Петрович называли; и с ними девушка какая-то, в военной форме. А главным был полковник с золотым орденом в виде волка.

– Надо быть полным идиотом, чтоб такое себе представить, не то что запомнить, – поздравил я сновидца. – Давай вали в свой номер, уже все попросыпались давно.

Обратно мои друзья – псевдо-альфа-самцы ехали уже не в таком воодушевлении. Пока младшие курсы продолжали бухать (и где у них сил столько берется?), мы втроем сидели в купе, степенно пили коньяк с чаем и общались «за жизнь».

– А я с ней на свидание пойду, – сообщил Илья, когда мы исчерпали темы «политика» и «надо ли валить из Украины?» До темы «футбол» так и не дошли – эти два неудачника футбол не смотрели (тьфу, как бабы!). – Хорошая она девочка, эта Настя.

– Ну, молодец, – согласился я.

– Девки – зло, – хмуро отметил Логинов.

Я не удержался:

– В таком случае, в твоей жизни одно сплошное добро.

– Да пошел ты, – беззлобно уронил он. – Я спать.

И это был первый и последний мудрый шаг Логинова за всю поездку.

Следующей осенью стартовал последний год моей учебы в бакалаврате; нужно было решать – продолжаю или еду куда-нибудь в Англию-Италию. Комсомол помог мне определиться достаточно быстро – остаюсь! Мне нравилась общественная работа, нравилась вся эта хрень-завихрень, которая совершенно не мешала учебе заменяла мне настоящую учебу.

А еще меня угораздило познакомить своего лучшего друга Пашу со Стежняк, и из-за этого я едва не спился.

Саша Стежняк – это девочка, с которой у меня вышел облом в Одессе, в той самой поездке. Впрочем, не могу сказать, что я сильно расстроился (хотя определенный осадочек остался). Все-таки барышня была ничего: природа наградила ее шикарной задницей, страстью к рок-н-ролу и непередаваемыми в печати интонациями голоса сродни хрипотце Высоцкого. Общаться нам, тем не менее, приходилось – она помогала в комсомольских вопросах типа благотворительности и в том, что Леша называл «свистоплясками». Общение шло обоим на пользу и постепенно перерастало в дружбу.

Да – я же еще не рассказал про Пашу! Этот парень приходился сыном первому заместителю министра какой-то шибко важной государственной ерунды. Но при этом был похож на веселого матроса: не имел того снобизма, который так часто встречался среди деток элиты в ИПАМ. Мы с ним с первого курса делили одну парту в Институте. Я научил Пашу мешать коньяк с колой, а он научил меня курить. Я делал за двоих семинары, а он писал все лабораторные работы по компьютерам (нас здорово гоняли по матмоделированию и всяким таким штучкам). Иногда по ночам мы таксовали на его машине по Киеву – я выступал в роли штурмана и кондуктора, и мы порой снимали немаленькие суммы на этом деле.