Принц в наследство - Натали де Рамон

— Простите, вы… э-э-э… мсье Леон? — спросил мужчина.

— Да, проходите. — Леон торопливо застегнул на груди рубашку. — Чем могу быть полезен, мадемуазель, мсье?

Мадемуазель подняла голову, Леон почувствовал ее какой-то особенный взгляд из-под затемненных очков, потом, словно смутившись, она поправила тонкими пальцами волосы.

Это же она! — осенило Леона. Или нет?.. У моей Катрин были волнистые волосы, и серьги, и никаких очков, и английский костюм, но совсем никаких цветочков и оборок. И она была женщиной с морщинками под глазами, а эта совсем девочка, которая хочет казаться старше в своих дымчатых очках… А ведь ее спутник о чем-то спрашивает меня?

— Простите, мсье, я невнимательно вас слушал, вы, кажется, хотели что-то осмотреть?

— Я понимаю, — посетитель деликатно улыбнулся, — вы же художник, всегда где-то в царстве муз. Да, мы хотели бы осмотреть башню Маркеса. Позвольте представиться, — он протянул Леону руку. — Гийом Зигрено, и представить мою спутницу, мадемуазель Бриссон.

— Катрин Брисоне, — невольно вырвалось у Леона, но он нашел в себе силы и пояснил: — Так звали одну из хозяек этого поместья, не является ли мадемуазель ее родственницей?

— Моя фамилия Бриссон, а не Брисоне, — удивительно спокойно сказала она. — Ничего страшного, что вы не расслышали, мсье. Так вы можете открыть нам башню Маркеса?

— Да, с удовольствием, мадемуазель Бриссон. — Леон еще не верил в возвращение своей королевы и по-прежнему держат в кулаке ее сережку. — С удовольствием! — Он сунул украшение в карман, взял с камина внушительных размеров ключ и повторил как заклинание: — С удовольствием, мадемуазель Бриссон!

Он шел рядом и старательно рассказывал Зигрено какую-то невероятно путаную историю про всех владельцев этого замка, а я, сжимая в кармане свою сережку, с трудом переставляла моментально ставшие ватными ноги.

— Вот, мадемуазель, мсье, вот ступени, вот единственная достопримечательность этой башни — скачущий рыцарь на стене!

Меня уже мало интересовали скачущие рыцари, разве только Зигрено ускакал бы куда-нибудь отсюда подальше, тем не менее, обратившись именно к. Зигрено, я сказала:

— Гийом, потрясающе! Это же рыцарь с моих серег, а под ним ступени. Они ведут именно вниз.

— Да, Катрин, а вы не верили. — Зигрено произнес это так, словно сам составил завещание и высек на стене фигуру.

— Вы сказали, мадемуазель Бриссон, что у вас есть серьги с изображением точно такого же рыцаря? — И тут я поняла, что Леон собирался с духом, прежде чем заговорить со мной так, как подобает говорить сотруднику музея, интересующемуся древностями. — Очень любопытно было бы взглянуть. Вы понимаете, каждая вещичка той эпохи хранит следы…

— Пожалуйста, мсье. — Я не могла больше, я должна была отсюда уйти, иначе просто бросилась бы ему на шею, а мне совсем не хотелось делать этого при Зигрено. — Мы остановились в здешней гостинице, в той, что рядом с аптекой, приходите часам к восьми, я с удовольствием покажу вам ее, — я чуть не вытащила сережку из кармана, — то есть их, мои серьги-всадники. Спасибо вам за любопытную экскурсию, нам с мсье Зигрено уже пора. Пойдемте, Гийом, в башне очень душно.

Я выскочила наружу.

— “Вассал” здесь! — радостно шепнул мне Зигрено и обеспокоенно добавил: — Не нужно так волноваться, его могло здесь и не быть, вашего вассала, ведь столько веков прошло…

Уж кто-кто, а мой вассал был именно тут, и теперь никаких сомнений в том, вассал ли он или нет, у меня не оставалось.

— Гийом, прошу, пойдемте в гостиницу, я что-то чувствую себя невероятно разбитой. — На самом деле я чувствовала себя невероятно счастливой, счастье просто переполняло меня, его было слишком много, если так можно сказать про счастье, так много, что я на самом деле устала.

— Как скажете, прекрасная Катрин, но, может быть, мы немного посидим в парке, подкопим сил, ведь до гостиницы идти километра два-три, вы же сами не захотели ехать в замок на машине.

Но я заверила, что по дороге среди виноградников скорее обрету душевное равновесие. Он галантно подставил мне руку, и мы направились к выходу.

— Вас слишком взволновал этот всадник на стене, Катрин. Я понимаю, вы не верили в серьезность древнего документа и вдруг своими глазами увидели упомянутое в нем, не так ли?

Я рассеянно кивнула, мои мысли были очень далеки от старинных манускриптов, а Зигрено продолжал:

— Вы ведь убедились, что ступени под всадником действительно ведут вниз? Значит, тестамент заслуживает доверия.

— Ну и что? Вы предлагаете попросить сотрудников музея принести нам лопаты и подождать снаружи, пока мы будем производить раскопки?

— Да этот Леон за пару монет нам всю башню по камешку переберет, пока не найдет то, что нам нужно, а лишняя сотня убедит его помалкивать. Разве я не знаю, как техперсонал приторговывает всякими находками и музейными штучками! Денежки-то и на выпивку, и на девочек всегда нужны. Вы же видели, какая куколка выпорхнула из его логова.

Я даже вздрогнула, моментально вспомнив красивую девушку, с которой мы столкнулись на лестнице. Откуда же она еще могла взяться, как не из мастерской Леона, и к тому же всего лишь через несколько часов после того, как мы с ним расстались.

— Может быть, она его клиентка, судя по всему, этот Леон, — я облизнула внезапно пересохшие, ведь я впервые произнесла его имя, губы, — портной, и она приходила к нему на примерку.

— Если вы называете это примеркой, прекрасная Катрин, то скорее всего они примеряли друг дружку, извините, на кровати. Он ведь встретил нас полуодетым и не сразу смог понять, что же нам от него надо. Такие провинциальные молодцы пользуются большой популярностью у скучающих туристок. Не удивлюсь, если красотка позолотила ему ручку за услуги.

Это было уже слишком!

— Гийом, я не понимаю, почему вас так волнует чужая личная жизнь? Ведь Леон ничего плохого нам не сделал, вы с интересом слушали его рассказ, он открыл нам двери башни, хотя вовсе не обязан возиться с любопытными посетителями.

Мы шли уже по дороге между виноградниками под тенью старых раскидистых деревьев.

— Неужели вы думаете, что я не дал ему на чай? Я же понимаю, что он демонстрировал свою эрудицию и манеры, вполне справедливо рассчитывая на вознаграждение. Что тут особенного?

— Но он действительно очень много знает и приятен в общении. — Я едва сдерживала себя.

— Провинциалы, которые чуть-чуть выбились в люди, как, например, наш музейщик-портной, всегда с большим прилежанием грызли гранит науки, прекрасно понимая, что в противном случае им до гробовой доски придется вкалывать на винограднике или, как в данном конкретном случае, обшивать своих деревенских соседей сообразно их дремучим вкусам и привычкам. Осторожнее, Катрин, сойдите на обочину…