До свидания, овраг - Константин Константинович Сергиенко

вдруг из неё выпархивает ослепительная, огненная птица. Та самая, которую он вывел своими палочками. Она взмахивает крыльями и мчится к солнцу.

— Ура! — кричит мой Человек.

Он вскакивает, пляшет, размахивает руками. Он хватает блестящее ружьё и палит в сторону, чтобы не задеть птицы. А она улетает всё выше и выше.

— Полетела, полетела! — кричит мой Человек.

Я тоже прыгаю, лаю. Мне весело, потому что весело моему Человеку. И дядюшка Овраг доволен, бормочет:

— Ну уж, молодцы…

Какой замечательный сон! Он снился мне долго-долго. Пока что-то не забухало, не затарахтело.

Я приоткрыл глаза. Оказывается, лежу в своей ямке. Низкое небо, моросит. В овраге работают машины. Начался новый день.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Глава 14

Как кому повезёт

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Собачья жизнь такая. Сегодня у тебя в зубах кость, а завтра не знаешь, как уцелеть.

Вчера Хромой притащился едва живой. Он, как всегда, побирался в поезде, и его там здорово стукнули. Было у него три лапы, а теперь и вовсе на двух приполз.

Терпел Хромой молча, только слезы в глазах стояли. Бедный Хромой, за что его так ударили?

Зато повезло Новым. Я сам это видел. У дома стояла машина, взрослый человек что-то в неё укладывал. Рядом вертелись Новые, ждали, может, чего перепадёт.

Тут из подъезда вышла девочка. Я знал эту девочку, как-то она угостила меня кусочком мяса. Девочка сказала:

— Папа, такие хорошие собачки, они тут всегда ходят.

Папа ничего не ответил, возился со своей машиной.

— Папа, как раз мне и Маше. Давай их возьмём на дачу.

Папа ничего не ответил.

— Я буду с ними играть, а они посторожат сад.

Ничего не сказал папа.

— Собаки, собаченьки, идите сюда, — позвала девочка.

Новые завиляли хвостами и подбежали. Я, наоборот, отошёл. Если девочка меня не зовёт, то и не надо. Она уже давала мне кусочек мяса. А теперь у неё ничего нет.

— Собаченьки, собаченьки, — говорила девочка и гладила Новых.

Те прыгали, визжали от удовольствия, а Тобик перевернулся животом вверх и задрыгал лапами. Противная привычка.

— Папа, давай их возьмём на дачу, — сказала девочка.

Папа ничего не ответил.

— Давай, пап, а?

— А зимой куда денем? — спросил папа. — Лето кончается.

— Зимой отдадим дяде Коле.

— У дяди Коли есть собака.

— Ну будут ещё две. Он любит собак.

— Как хочешь, — сказал папа, и машина его заурчала.

Девочка открыла дверцу и позвала:

— Идите сюда, пёсики. Поедем на дачу. На даче хорошо.

Новые вопросительно посмотрели на меня. Все мы наслушались рассказов Таксы про дачу. На даче не жизнь, а рай для собак.

Я, конечно, обиделся на девочку. Почему бы ей не позвать меня? Никуда я не поеду, у меня тут свой Человек, да и овраг не брошу, но всё-таки…

— Идите, идите, — звала девочка.

По всему видно, девочка добрая. Да и папа не злой. Не стоило Новым упускать такой случай.

— Ладно, идите, — сказал я.

— А Чёрный, — спросили они, — Чёрный не рассердится?

Чёрный, наверное, не отпустил бы Новых. Чёрный людям не верит. Но Чёрный сейчас на той стороне оврага.

И Новые пошли.

— Если не понравится, мы вернёмся, — сказали они, а сами были очень рады. Не каждый день добрая девочка приглашает собак пожить на даче.

Бочком они влезли в машину, дверца захлопнулась, и Новые укатили.

Я погрустил немного. Недолго побыли Вавик и Тобик в Собачьем овраге. Редеет стая. Чёрный будет ругаться, что я отпустил Новых. С кем ходить ему в ночной дозор?

Вот и Хромой выбыл из строя. Уж если кому отдыхать на даче, так это ему. Но собачья судьба как головка пушарика. Дунет ветер — пушинки в одну сторону, дунет ещё — в другую.

Больше всех сокрушалась Бывшая Такса:

— Ах, почему я не поехала с Новыми!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Глава 15

Лето к концу

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

В конце лета быстро темнеет, ночью прохладно, а с дерева нет-нет да слетит высохший лист. Недалеко время серебряной паутинки. Земля облезет, как шерсть у собаки, с неё сдерут траву и сожгут на кострах.

Хромой не поправляется, наоборот, хворает всё больше. Рана его не заживает. Чёрный сказал:

— Плохо твоё дело, Хромой. Говорил, не ходи побираться.

Хромой что-то хрипит в ответ, даже не поднимает морду.

Как быстро промелькнуло лето! Скоро начнутся дожди, задуют ветры, и тогда снова ищи тёплый угол да корку хлеба.

В овраге посветлела трава, от неё пахнет сладким дурманом. В погожие дни я часто пристраиваюсь в какой-нибудь ложбинке, качаю носом цветы, смотрю на больших стрекоз и разговариваю с оврагом.

— Помнишь, дядюшка Овраг, как мы ходили к тебе с моим Человеком? Что он тебе сказал? «Гордый — мой лучший друг!» — вот что сказал тебе мой Человек.

Дядюшка Овраг шелестит что-то в ответ и щекочет меня большой травинкой.

— Да, — говорю я, — скоро зима. Но знаешь, где я буду жить, дядюшка Овраг? Я буду жить с моим Человеком.

Он сам мне сказал: «Приходи и живи со мной, Гордый». А если не веришь, дядюшка Овраг, спроси у кота Ямомото.

К осени ближе наливаются грустью собачьи глаза. Особенно это заметно по Бывшей Таксе.

— Ах, я всё вспоминаю нашу дачу, — вздыхает она, — какая это была жизнь! Мне отвели целую комнату. Только подумайте, целую комнату для собаки!

— Ха-ха-ха! — начинает свою песню Крошка.

— Когда он смеётся, мне делается грустно, — говорит Бывшая Такса.

— Это потому, что ты не умеешь читать, — сказал Головастый. — Когда мне грустно, я читаю про сенокос и уборку урожая.

— Ты такой умный, — сказала Бывшая Такса, — почти как мой Человек. Его звали Профессор. Хочешь, я буду звать тебя Профессором, Головастый?

Головастый смутился и сразу напялил шляпу.

К осени ближе чешется бок у собаки. Почешешь слева, почешешь справа, и под кожей начинается озноб. Это морозец грозит издалека. Напоминает, что нужно привести в порядок мех, иначе плохо придётся бездомным.

Головастый уже начал собирать старые газеты. В холод он делает из них подстилку. Головастый любит спать на газетах. Проснётся, прочитает словечко и снова заснёт. Утром вместо завтрака всё бормочет себе под нос: «Рек-лам-ная