Высокое стремление: судьба Николая Скрыпника - Валерий Солдатенко

Важной вехой в собственном идейном, революционном становлении Николай Скрыпник считал знакомство с «галицийским переводом» «Эрфуртской программы» германской социал-демократии. Согласно научным исследованиям, брошюра была издана не в Коломые М. Павликом, как считалось ранее, а в Киеве марксистским кружком Б. Кистяковского, прибегнувшего к дезинформации из конспиративных соображений[29].

Естественно, возникло желание глубже разобраться в сути социалистической теории, обратиться к трудам основоположников коммунистической идеологии, не довольствуясь интерпретацией их взглядов. Когда же такая возможность представилась и в руки попал «Капитал» К. Маркса, Н. А. Скрыпник почувствовал истинное удовольствие и даже наслаждение от блестящего умения автора вести научный анализ общественного развития и подводить читателя к всесторонне обоснованным, научным выводам. Лихорадочно искал и поглощал один за другим иные труды Карла Маркса и Фридриха Энгельса, смог ознакомиться и с изданиями переводчиков, популяризаторов революционной теории пролетариата – членов группы «Освобождение труда», в частности пионера марксизма в России – Г. В. Плеханова. Большой след в сознании молодого человека, формировании его материалистических подходов к анализу общественных явлений и процессов сыграла книга «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю».

Где-то уже во второй половине 90-х годов Николай Скрыпник обратил внимание и на нелегально распространяемые произведения анонимного автора. Это была брошюра «По поводу так называемого вопроса о рынках» и отдельные гектографические выпуски достаточно объемного произведения «Что такое “друзья народа” и как они воюют против социал-демократов?». Позже молодой революционер узнает, что принадлежали они перу молодого В. Ульянова. Здесь привлекало, прежде всего, стремление подойти с марксистских позиций к конкретной российской действительности, а также достаточно аргументированный научный разбор взглядов либерального народничества, показ объективной неспособности постичь им суть положения в стране, найти выход из раздирающих ее противоречий.

Мало-помалу Николай Скрыпник убеждается в том, что именно за марксизмом историческая правота и что это именно то оружие, с помощью которого можно вести настоящую борьбу за переустройство общества. К таким выводам все более подталкивала и практическая работа в революционных кружках, общение с революционно настроенными личностями в Изюме, Екатеринославе, Харькове, Курске. Позже Н. А. Скрыпник сам так определил одну из важнейших, отправных вех в своей жизни: «С 1897 года я уже вел свою работу как марксист, социал-демократ и с этого времени считаю себя членом партии»[30].

Было в то время Николаю Алексеевичу 25 лет. Пожалуй, не так много людей в таком возрасте могут сказать, что они определили свой путь в жизни, ясно видели ту идею, которой можно посвятить всего себя без остатка.

Достаточно четким было представление и о том, что революционеру крайне необходимо и основательное образование, широкие знания. И, добившись в 1900 г. сдачи экзаменов за курс реального училища в Курске, он, не задерживаясь, уезжает в Петербург.

Конечно, столица привлекала молодого человека не только своей пышной красотой и возможностью поступить в один из ведущих вузов страны, но и бурлением политической жизни. Николай это уже хорошо понимал. И любовался помпезностью дворцов, неповторимостью памятников недолго. И не тем он уже в то время был человеком, для которого эстетические рефлексии утолили бы огонь, который полыхал в груди, молнией пронизывал сознание, когда он останавливался в том или ином уголке столицы. Вот «Медный всадник». На память сразу нахлынули слова Шевченко из поэмы «Сон»:

Погрузившись в размышления, вдруг вздрогнул от пушечного залпа, донесшегося из-за спины, с другой стороны Невы. Повернулся на звук, понял, что настал полдень. Поднял глаза туда, куда в низкие свинцовые тучи пыталась вонзить свой игольчатый шпиль Петропавловская крепость.

От таких же выстрелов сотрясалась вся Россия, когда орудийными залпами сообщалось о казни ее лучших сыновей. А сколько их, борцов против угнетения, за прогресс страны, было брошено в мрачные казематы, по существу заживо похоронено.

С Сенатской площади, навечно впитавшей в себя память о славных декабристах, направился к площади перед Казанским собором, где Г. В. Плеханов поднял первый в России красный флаг – флаг рабочей солидарности. Знаменательное место…

А вот и рабочие кварталы. Кажется, что даже для «северной столицы», вообще такой скупой на солнечные дни, здесь оказываешься в каком-то совсем уж зловещем темном мире. Сюда, вероятно, и солнце практически не проникает, не согревает своими лучами мрачных, скользких, ободранных, облупленных стен бараков. А в них люди. Те, кто своим трудом создают богатства всего общества. И как же они бедствуют! Как несчастны! Как можно быстро, эффективно помочь им? Как их поднять на слом старого мира? Как претворить в жизнь учение Маркса?..

Надо, прежде всего, возможно максимально вооружиться знаниями. Николай Скрыпник успешно сдает вступительные экзамены, становится студентом Технологического института. Вуз был известен своими прогрессивными традициями.

Немало здесь обучалось и выходцев из Украины, которые образовывали землячество (Громаду). Естественно, вошел в землячество и украинский студент-первокурсник. Этот факт служит основанием для утверждений о принадлежности юноши и к Революционной украинской партии (РУП), возникшей в 1900 г. на основе объединения громад, прежде всего студенческих, как первичных ячеек партии. Существуют и определенные соображения-возражения относительно «методики» автоматического зачисления в РУП всех членов громад, которые нередко исповедовали различные взгляды и идеалы. Пожалуй, искать однозначный, категорический ответ на затронутый вопрос особого смысла нет. Ведь сколько-нибудь заметного следа ни в деятельности РУП, ни даже в петербургской Громаде Николай Скрыпник не оставил. Единственное, что доподлинно известно, так это то, что после ареста в 1902 г., когда молодой революционер-украинец находился в ссылке в Сибири, его земляки из петербургской Громады получили известия о бесперспективности связей с ним, поскольку Скрыпник связан с деятельностью совсем другой организации[32]. Речь, конечно, об РСДРП.

Поскольку сам Николай Алексеевич к упомянутому эпизоду никогда в своих трудах не возвращался, можно только гадать, что именно и в наибольшей степени повлияло на выбор пути. Следовательно, стоит заметить, что искать объяснение «ренегатства украинцев» «в особенностях российской имперской методы завоевывать народы и владеть ими»[33], полностью распространять этот вывод на Скрыпника, считать его «пропащей силой» для родной нации вряд ли оправданно. Есть достаточно оснований склоняться к выводу, что процесс избрания ориентации молодым революционером происходил в несколько иной плоскости – приобщения к организации, которая субъективно представлялась в то время наиболее перспективным борцом с российским самодержавием – оплотом и социального, и национального гнета.