Срок для Бешеного - Виктор Доценко

— Приличный…

— Ну ничего, у нас ништяк можно на личняк кидать, даже и с иском. Ты как с деревом, сечешь?

— Вроде…

— Со Смоляным я поговорю, землякам помогать надо — нас не очень много здесь… И с местом придумаю, мне Лиса говорил за тебя, пока ляжешь на место Селиванова — в трюме он, а выйдет, если останется в отряде, в чем я сомневаюсь, то через отрядного сделаю… Сразу не в кайф, скажут — только пришел и тут же на первый ярус… Могут настучать уряднику.

Заметив вопросительный взгляд Савелия, пояснил:

— Это отрядный наш, капитан Давыдов…

— Мельников…

— Ты по табличке, что ли? Забываю сменить все, — он поморщился. — Уже два месяца, как поменяли его… Давил как мог, а работа не шла: не умеет с людьми работать, план завалили, по нарушениям первые были… Короче, перевели в отделение… А Давыдов мужик что надо, у него ШИЗО схлопочешь, если только натворишь много… Но лентяев не любит. Мягковат, правда… Сам увидишь! Пошли, места вам покажу, а там и чифир готов будет… Бирки к вечеру сделаю…

— А вместе, в один проход, сможешь нас положить?

— С Кривым, что ли? Учти, из ништяков он, но это твое дело… Только ему на третьем ярусе придется… Дальше — посмотрим…

Жилая секция отряда, если убрать все трехъярусные кровати и тумбочки со стульями да поднять на несколько метров потолок, была бы похожа на спортивный зал. Одна стена глухая, другая — с пятью широкими окнами с одинарными стеклами, покрытыми густой наледью. Трехъярусные кровати тянулись плотными радами по обе стороны секции. Прямо над входом висело радио, отчаянно вопившее бравурные марши, так нелепо звучащие в этих стенах.

— Тесновато у нас… — словно извиняясь, сказал завхоз. — Зона-то рассчитана на тысячу двести, а этапы идут и идут… Сначала везде двухъярусные были, а теперь почти везде — трехъярусные… Уже свыше двух тысяч в зоне… — Он вдруг заметил группу зеков, сидящих при входе в левом глухом углу. Они чифирили, передавая по кругу закопченную кружку.

— Лариска! — раздраженно крикнул завхоз, подойдя ближе к компании. — Ты что, сучка, в одежде разлеглась? — Он дал подзатыльник симпатичному молодому пареньку с округлыми формами.

Услышав имя Лариска, Савелий вздрогнул и быстро повернулся к тому, кого завхоз назвал этим женским именем.

— После обеда дальняк чистить пойдешь! Лом, лопату в зубы и вперед!.. — приказал завхоз.

— Ой, Валек, прости, задумался! — Паренек проворно соскочил с кровати и быстро поправил на ней складки. — Прости, Валек?! — просительно протянул он нежным девичьим голоском.

— Я сказал?! — угрожающе бросил завхоз и повернулся к Савелию: — Обнаглели совсем лидеры! Это наши «девочки», шестеро их у нас… Если хочешь, могу у окна положить, на место Кривошеина, но там так дует… Не советую!

— Мне все равно…

— Ладно, ложись сюда, на место Селиванова. — Завхоз указал место у глухой стены, почти посередине секции. — Постель его пока не трогай. Потом разберемся… А ты ложись сюда, на третий ярус, — сказал он Борису.

— Жора! — крикнул завхоз пожилому дневальному. — Перекинь постель Салимова в другой проход, здесь будет лежать… Как? — повернулся он к Борису.

— Все ништяк, завхоз! Ты «не забывай про нас, мы не забудем про тебя!». Как в песне! — ухмыльнулся Борис.

— Бешеный, устроишься, зайди ко мне… Не тяни только. — Он пошел к выходу, но остановился, услышав Бориса:

— Конфеты брать?

— Шустрый! — усмехнулся завхоз. Ладно, вдвоем приходите… с конфетами…

На следующий день, сразу после завтрака, Савелий отправился со своей бригадой на работу в промзону. Собригадники встретили его настороженно, исподтишка присматриваясь к строптивому новичку, который не просто посмел выступить против блатной компании, но и поколотил Аршина, известного своей наглой жестокостью. Все ожидали, чем кончится это столкновение. А то, что инцидент будет иметь продолжение, никто не сомневался, как, впрочем, и сам Савелий… Обстановка вокруг него создалась напряженная.

Бригады по пятеркам подходили к огромным открытым настежь воротам, ведущим в промзону. Коридор из колючей проволоки, тянущийся метров на пятьдесят, соединял жилую зону с рабочей.

У ворот стояли капитан — дежурный помощник начальника колонии, прапорщик — начальник войскового наряда. Тут же дежурный прапорщик и нарядчик зоны отмечали на пластиковых досках, которые были у них в руках, движение в зоне спецконтингента.

— А ну, встать как положено! Разбрелись… быдло! — привычно выкрикнул ДПНК, выкрикнул беззлобно, скорее дм порядка.

— Так… восемнадцать?.. Пошла 72-я! — Нарядчик сделал отметку на своей доске, я бригада, стараясь держать строй, двинулась к воротам, а ее место заняла бригада Савелия.

— 73-я?.. Раз, два, три, четыре, пять, шесть в трое… Итого: тридцать три… Смолил! А у меня — тридцать четыре! Кто в отказе? — строго спросил нарядчик бригадира.

— Сейчас! — Бригадир, мужчина лет сорока, вытащил из кармана свою фанерку. — Один — ПКТ, трое — ШИЗО, двое — санчасть, двое — свиданка…

— Стоп! — остановил нарядчик, следивший по своей доске. — У меня на свиданке один — Петраков!

— А Спирин? К нему мать вчера поздно вечером приехала. Замполит двое суток подписал! — доложил бригадир.

— Ясно!.. Тогда все верно! — Нарядчик и прапорщик внесли исправления. — Пошла 73-я!..

— А ты чего слалом щелкаешь? В ШИЗО захотел? Вынул руки из карманов! — снова подал голос дежурный помощник начальника колонии.

Цех мебельной фабрики, где работала бригада Савелия, выглядел просто огромным по сравнению с жилыми бараками. Здание фабрики было построено буквой "п", и каждая сторона буквы представляла собой одна цех. Первый цех — раскроя ДСП — соединялся со вторым цехом покрытия раскроенных деталей ДСП шпоном. Третий цех занимался лаковым или полиэфирным покрытием уже отшлифованных деталей мебели.

Все три цеха соединялись между собой узкоколейкой, по которой вручную толкались тележки с деталями мебельной продукции. Каждый цех имел своих контролеров ОТК, проверяющих детали и ставящих свои штампы после каждой операции, давая «пропуск» на дальнейшую обработку.

Войдя в цех, Савелий с непривычки поморщился: в нос ударил специфический запах горящих смол от прессов и автоматов.

— Что, воняет? — ухмыльнулся бригадир Смолки.

— Ничего, принюхаешься… Пошли к мастеру!.. Кабинет мастера находился посередине цеха. Пожилой сухощавый мужчина с седыми волосами и натруженными жилистыми руками сидел за полированным столом. Бригадир доложил о Савелии и присел рядом с ним.

— Говорков, значит… — усмехнулся мастер, перекладывая с места на место какую-то папку. Потом встал, вытащил из шкафа потрепанную тетрадь и снова сел за стол. — С деревом дела, имел? — глядя исподлобья, спросил он Савелия.