Греческие каникулы - Елена Чалова

— Нет, я все же думаю, что Лана просто устала. Она не высыпается из-за детей. И я тем более не могу ее оставить и уехать куда-то отдыхать. Я проведу этот отпуск с женой и буду помогать с малышами. Но вот Настя… Ей бы надо сменить обстановку, а то эта школа замучила бедную девочку окончательно! И она так мечтала куда-нибудь съездить… О! Я тут где-то видел рекламу пионерского лагеря. — Марк потянул к себе ноутбук. — Ну, то есть не пионерского, конечно. Сейчас это называется по-другому, но суть та же. Свежий воздух, командный спорт, вечера у костра и все такое. Уверен, Настя не будет против. Там было так прекрасно написано… кажется, это где-то в Словакии, на озерах… Сейчас найду. И Насте гораздо интереснее будет со сверстниками, чем со мной.

— А уж чего она наберется от этих сверстников в том лагере — вот что самое интересное! — Тетушка перестала звенеть спицами, опустила вязанье и взирала на своего любимого племянника поверх очков с чувством глубокого сострадания. — Марк, мальчик мой, ты знаешь, что я тебя люблю.

— Э-э… — Вступление Марку не понравилось, но чувства тетушки отрицать он не мог, а потому кивнул.

— Кроме того, я готова признать, что ты хороший муж и заботливый отец… — Она вздохнула, увидев на губах племянника блаженную улыбку. — Но позволь тебе заметить, мальчик мой, ты дурак.

— Да? — Марк растерялся. — Почему это?

— Не знаю… В отца, наверное. Впрочем, я не о том. Послушай моего совета: оставь Лану в покое и съезди куда-нибудь вдвоем с Настей.

— Но я не могу оставить ее одну!

— А если она мечтает остаться в одиночестве?

— Не понял!

— Ну, это не ново. — Тетушка вздохнула. — Марк, ты очень заботливый отец, и ты можешь все и все делаешь…. разве что грудью не кормишь. Но Лана, мне кажется, хочет немного прийти в себя. Стать не только мамой, но и опять красивой женщиной, понимаешь? — Марк дернулся было, но тетушка не дала ему вставить слово. — Я не спрашивала, что ты думаешь по этому поводу! Важно, что думает она. А ей хочется сделать маску на лицо и не опасаться, что ее полоумный муженек примчится в неурочный час с работы проведать свое семейство. Хочется поспать лечь пораньше, а не проверять Настины уроки.

— Я предлагал…

— Ай, Марк, что у тебя в институте было по психологии? Девочка будет ревновать мать к малышам, если та не станет уделять ей внимания! Лана все делает правильно, но она заслужила отдых. И удобнее всего отдыхать ей будет дома, но чтобы в этом доме стало немного тише и меньше народу. Я помогу с детьми, да и Циля обещала заходить.

— Мама Лизы, Настиной подружки? Какой с нее толк?

— Если она вырастила двоих детей, то уж побольше, чем с тебя! — сурово отрезала тетушка и опять сердито зазвенела спицами.

Некоторое время Марк пребывал в растерянности. Слова тетушки представили картину поведения жены в неожиданном для него свете. Неужели Лана действительно предпочла бы, чтобы он уехал? Марк опасливо взглянул на дверь спальни, но там все было тихо. Очень хотелось выйти на балкон, сесть в плетеное кресло-качалку и подумать, там всегда особенно хорошо думается.

Тетушка, отложив вязанье, встала и отправилась в кухню. Оттуда раздавалось негромкое позвякивание, должно быть, тетя Рая ревизовала содержимое кастрюль. Марк проскользнул на балкон и с удовлетворенным вздохом устроился в кресле.

В сто раз виденном пейзаже двора взгляд отыскивает незначительные перемены. Грибок над детской песочницей покрасили в зеленый цвет… Интересно, почему? Прежде был красный мухомор с белыми пятнышками, а теперь нечто психоделическое получилось. Песочница усилиями малолетних строителей и бабушек, таскающих песочек для кошек, опять обмелела. Если в течение лета не привезут новый песок, надо будет позвонить в местную администрацию и поругаться… Вон новая «тойота», красивый джип. Скоро пора будет подумать о машине побольше. Какие длинноножки идут… Наверное, из колледжа. Краем глаза замеченные подробности и детали достаточны, чтобы картинка не стала скучной, но в то же время не слишком радикальны и не мешают думать о своем. И кресло так славно скрипит, тихонько. Как мачта на корабле… хотя черт ее знает, мачту, как она скрипит. Помнится, он пару раз катался на яхте. По подмосковным местам, но тогда народу было много и пьяные они были здорово. Звон бутылок и молодецкие крики, да, это было хорошо слышно, а вот остальное…

И была та поездка в Италию. Это было давно, задолго до Ланы. Он бродил «дикарем» по маленьким прибрежным городкам, таскал за собой не слишком удобную сумку и все думал о том, что надо бы купить рюкзак. Но с другой стороны, зачем рюкзак, если от города до города всегда можно добраться на попутке, грузовичке или местном автобусе? Пешком Марк ходить не очень любил. Зато, попадая в новый городок или деревню, обязательно находил что-то милое и красивое. Вот, например, дом с синими ставнями. Беленые стены, черная, в серебристо-серых подпалинах крыша — и густо-синие, цвета морской глубины, ставни. Недавно покрашенные, они лаково отблескивали в лучах утреннего солнца. И сразу становилось понятно, что там, за этими ставнями, скрывается прохлада и на столе обязательно стоит оплетенная бутыль с молодым вином и хлеб грубого помола, с семечками, вымешенный руками и испеченный сегодня хозяйкой или местным булочником. Его так вкусно ломать (а не резать). И здорово было бы провести жаркие полуденные часы в полутемной комнате или в тени того старого дерева, что накрывает тенью внутренний дворик.

Марк уставился на дверь дома в надежде увидеть сердобольную крестьянку, готовую угостить путника хлебом и вином… и хорошо бы еще сыром, пусть и не безвозмездно. Но на пороге показалась стройная женщина в красном топике и голубых джинсовых шортиках. Марк одним взглядом охватил ее всю — от светлых волос, забранных в хвост, небольших, остро торчащих грудей, до плоского живота и невероятно длинных и загорелых ног, и неожиданно для самого себя выпалил:

— Обалдеть! Если здесь такие крестьянки — я согласен возделывать местные поля, что бы они там ни выращивали.

Женщина повернулась к нему и, смеясь, оглядела восхищенно взирающего на нее молодого мужчину:

— Я не крестьянка, я матрос, нет, как это…

— Морячка? — подхватил Марк.

— Да-да. На яхте. Покупаю провиант для плавания.

Говорила она с сильным акцентом и не очень правильно, но разве это важно? Глаза женщины лукаво блестели, кожа золотилась ровным загаром, и Марк уже мечтал стать юнгой на ее корабле. Вслед за прекрасной морячкой на крыльце показалась хозяйка дома — женщина в годах, с обветренным лицом и большими руками. Она вынесла на крыльцо корзину с продуктами. Марк галантно вызвался помочь с доставкой провизии на борт яхты. А потом нахально добавил, что если его пригласят на обед, то он хотел бы внести свой вклад в трапезу.

Женщина опять рассмеялась, откинув голову и блестя влажными зубами. И неожиданно согласилась, что совместный обед — хорошая идея. Марк на ломаном французском потребовал пару бутылок лучшего местного вина и фруктов. И сыр. И хлеба. Хозяйка, не выразив ни удивления, ни каких-либо других эмоций, наполнила продуктами вторую корзину, получила деньги и закрыла дверь дома.