Взломанные небеса - Эл Робертсон

– Нет, все нормально. – Джек поерзал на сиденье. – Необычно видеть приверженцев Зари во Внубе.

– Заря призвала меня. Я повиновалась.

– А кем вы намеревались стать?

– Журналистом.

Джек не стал нарушать воцарившуюся тишину.

– Работать на Внуб оказалось приятнее, чем я ожидала, – спустя некоторое время отозвалась наконец лейтенант.

– Не сомневаюсь, – кивнул Форстер. – Я знавал Лестак несколько лет тому. Вы так молоды – и уже работаете с таким асом.

– Академию я закончила второй в своем выпуске.

– Значит, Заря выбрала для вас правильный путь.

– Как и Сумрак для вас.

Джек хмыкнул.

– Когда-то он был хорошим покровителем, – сухо заметила Корасон. – И он, несомненно, возвысил вас. Вы сделали карьеру так же быстро, как и я.

– А потом он изгнал меня и пал сам. Лейтенант, наш Пантеон отнюдь не всеблагой. Если понадобится, боги сотрут вас в порошок.

Лицо Корасон окаменело.

– Сумрак наказан. Для остальных богов главное – люди, – выговорила она холодно и после секундной заминки добавила: – В данный момент я нахожусь при исполнении. Прошу обращаться ко мне по званию.

– Когда-то мне тоже довелось служить во Внубе. Лейтенант Корасон, быть может, и вам следует обращаться ко мне по званию?

– Как пожелаете, условно освобожденный Форстер.

«Джек, туше! – хихикнул Фист. – Нет, она мне положительно нравится!»

Столь глубокое почтение Корасон к богам, скорее всего, коренилось в чувстве благодарности. Джек вспомнил свое отношение к Сумраку. Бог буквально проталкивал его наверх, был учителем и другом, помогал разобраться в рабочих вопросах и справиться с проблемами стремительно развивающейся карьеры. А Джек не понимал, что пристальное и очень личное внимание Сумрака было исключительной привилегией, а не правом, пока ссылка на Войну программ не показала, как стремительно и бесповоротно боги теряют интерес к своим творениям.

Внезапно стало темно. Флаер влетел в пещеру Бородавки.

– Так боги еще не благословили это место лампами? – осведомился Форстер.

– Королевство посчитал, что освещение здесь нерентабельно, – сухо и равнодушно ответила Корасон. – Реакторам свет не требуется. Никто и никогда не посещает руины. А индустриальные зоны имеют свое локальное освещение.

Когда глаза Джека привыкли к темноте, он убедился, что лейтенант права. Нижний уровень Бородавки испещряли неяркие огни – множество их плыло в пространстве вокруг флаера. Выхлопы моторов светились огненно-оранжевым либо снежно-белым, уличные фонари вырезали из темноты равноудаленные друг от друга треугольники света, то тянущиеся цепочкой, то собирающиеся в сгустки. В сумраке виднелись контуры кварталов, прочерченные тонким пунктиром светящихся окон. Сощурившись, Джек представил, что может различить за окнами человеческие силуэты. Он вздохнул. Если бы Фист был свободен, то смог бы войти в сеть каждого дома, забраться в любую комнату и выведать все о ее обитателях. Тогда поиск Андреа стал бы намного проще.

На приборной доске флаера замигала лампа, в такт ей запищал зуммер.

– Черт, опаздываем, – пробормотала Корасон, прибавляя скорость.

Флаер рванул вперед, Джека вдавило в кресло. Впереди показался вход в Дом – крошечный белый кружок. Он стремительно расширялся, белизна хлынула сквозь стекло, лейтенант заложила крутой вираж – и вдруг флаер оказался снаружи, под бескрайними небесами Дома.

Впереди тонкий серебряный стержень Хребта тянулся к Солнечной стене – огромным матовым линзам, натянутым на край Дома, будто кожа на барабан. Оттуда лился мягкий золотистый свет. Его теплое сияние пронизывало воздух и делало каждый день Дома таким идеальным. Благословенный Солнцем мир разделяли надвое изгибы медленно катящей свои воды реки Меше. К ее берегам лепились жилые и деловые кварталы, магазины, парки развлечений и научные центры. Из центра Дома тянулись ввысь, к Хребту, башни-спицы. Они пронзали оболочку Дома, выходя в космос. Их внешние уровни сливались с башнями, поддерживающими зелено-золотое кольцо Небес. Для каждого бога – своя башня, где располагались штаб-квартиры контролируемых им компаний и самых важных их филиалов. Днем башни полны напряженно работающими людьми, старающимися претворить в жизнь постоянно поступающие сверху указания. Все выбиваются из сил как минимум шесть дней в неделю, восемь часов в день. А многие – и дольше. Боги многого требовали от непосредственных подчиненных – но и вознаграждали соответственно.

– Черт возьми, пропустили нашу посадочную площадку! – выпалила в сердцах Корасон, от расстройства позабыв об официальном тоне.

Она заложила левый вираж, открыв им великолепный вид на когда-то отлично знакомый Джеку квартал. Внизу сиял огня ми торговый центр «Чуйгушоу». А сбоку то появлялся, то исчезал из поля зрения квартал Вайэлин-Гарденс. Его красные кирпичные стены были данью стилю, который на Земле был в моде три века назад.

«Ничего особенного, этакий захолустный пригород в космосе, – съязвил Фист. – Стероидные залы на Титане и то получше смотрятся».

– Джек, как оно – видеть любимые места? – осведомилась Корасон.

Форстера удивило внезапное дружелюбие в ее голосе. Но в конце концов, умение прощать всегда было важным для Зари и ее приверженцев. А иначе как выносили бы свою скандальную причудливую жизнь знаменитости? Бывшие неделю назад изгоями вдруг становятся кумирами. Привычка знаменитого певца отравлять жизнь партнеру забывается после нового хита. Погрязший в наркотическом тумане актер вдруг играет звездную роль – и в одночасье становится образцовым супругом и родителем. Конечно, у таких разительных перемен была и оборотная сторона. Заря почти сразу же сокрушала своих героев. Непостоянство было единственным постоянным в ней.

Джек смог разглядеть внизу улицы Чуйгушоу-Вэйл. Они выглядели словно огромные листья на просвет: каждая черта – выстроившиеся в ряд дома, между ними – элитные магазины и центры развлечений. Но и там видны были следы войны. Среди мерцающего гламура темнели шрамы пепелищ.

– Память войны? – предположил Джек.

– О да, Дом не избежал атаки террористов.

Джек ощутил странное облегчение от того, что в ее голос вернулась прежняя холодность: она казалась гораздо честнее внезапного дружелюбия.

– А как эти руины выглядят в сети? – спросил он.

– Мы видим лица мертвых детей.

Флаер миновал скопление небольших офисных зданий. Свет Солнечной стены золотил их гладкие отражающие фасады, превратив квартал в лабиринт усаженных драгоценностями пальцев. За ним простирался пейзаж богатого пригорода: деловые кварталы, где располагались начинающие фирмы, небольшие торговые центры, особняки богачей. На мгновение воспоминания о прошлой жизни захлестнули душу. Все вернулось с такой яркостью и силой, какие недоступны для сети.