Дочери моря. Люси - Кэтрин Ласки

Эдгар Плам прислонился к перилам, огораживающим маяк, за которым следил. Каждые десять секунд загорались две секундные вспышки. В эти десятисекундные интервалы он мог мельком увидеть её: свою дочь Мэй и её хвост, поднимающийся, как водяная комета, из моря в небо. То, о чём он догадывался, хотя и не хотел верить своим догадкам, многие годы, с того самого момента, как забрал её из матросского сундука, качавшегося на волнах, подтвердилось девятью месяцами ранее, ветреной сентябрьской ночью, когда Эдгар увидел свою дочь резвящейся в морских волнах. Потребовалось много времени, чтобы он смирился с неизбежным – его Мэй, его дорогая Мэй, принадлежит морю. Они были близки так, как бывают близки отец и родная дочь. И всё же он не мог заставить себя признаться, что всегда знал её тайну. Мысленно он репетировал признание бесконечное множество раз, но выходило плохо: как будто он прощал её за то, кем она была. Но ведь её не за что было прощать. Эдгар часто думал о том, что бы произошло, если бы он не нашёл её. Умерла бы она? Действительно ли он спас её? Или обрёк на долгое заточение на маяке?

«Проявилась», – так он думал о перерождении Мэй.

Она не всегда была такой, или лучше сказать: не всегда знала, что она такая – её секрет был тайной даже для неё самой. Эдгар был почти уверен, что это произошло год назад или чуть больше. Прошлой весной, когда последний раз дул северо-восточный ветер. Она держала это в тайне, даже от Хью, её кембриджского[2]кавалера, учившегося в Гарварде. Хотелось бы знать, вернётся ли Хью этим летом.

Вот! Он снова увидел его. Великолепный хвост, взметнувшийся в водовороте сверкающих брызг. Она была примерно в четверти мили от маяка. Каскад капелек осветила быстрая вспышка света: зрелище было красивей, чем самая красивая радуга. «Куда она направляется? – подумал он. – Что делать, если я потеряю её? Уплывёт ли она когда-нибудь навсегда?»

* * *

Мэй слышала гул парохода Элизабет М. Прути, плывущего мимо Эгг-Рока к Бар-Харбору.

«Больше никаких прыжков», – подумала она.

Она не хотела привлекать внимание членов экипажа, если они находились на палубе, или штурмана, стоящего на носу. Дочь моря хотела было нырнуть, не доплывая до борта, но тут пустота, которую она так часто ощущала в левом боку, чуть затрепетала, а потом начала пульсировать всё сильнее. Раньше она ощущала пустоту с обеих сторон, но в правом боку это ощущение исчезло после того, как в конце прошлого лета она нашла свою сестру Ханну Альбери посреди урагана. Мэй чувствовала такое же пульсирование за секунду до того, как они заметили друг друга. Вскоре после встречи Мэй и Ханна поняли, что у них должна быть ещё одна сестра. Неужели она где-то рядом? Мэй с трудом сдерживала волнение, и её хвост нетерпеливо бил по воде.

Мэй почувствовала, что вслед за пульсацией в животе её охватило беспокойство. А вдруг она окажется богатой и надменной? Что она тогда подумает о сестре, живущей на маяке? У которой всего лишь три платья, перелицованные не один раз, а летнее выглядит как лоскутное одеяло. Ханна, служившая в богатом доме, по крайней мере имела представление о предметах роскоши, как чаши для ополаскивания пальцев и арфы. А Мэй понятия не имела ни о чём подобном. Она выросла в полной оторванности от мира на этом островке и ездила в город только в школу и в библиотеку. Мэй знала, что неправильно думать, будто все богатые люди высокомерны. Ханна говорила, что юная Этти Хоули – самый милый человек, которого она когда-либо встречала. Но одно дело, когда к тебе хорошо относится младшая дочь твоего хозяина. А совсем другое – когда пытаешься наладить отношения с сестрой, с которой никогда не встречалась, которая даже не предполагала, что у неё могут быть сёстры. Но как бы там ни было, сестра находилась очень близко. Мэй чувствовала это. Возможно – на палубе Элизабет М. Прути. Мэй нырнула и поплыла на глубине в кильватере парохода. Она была не в силах остановиться. Она знала, что девочка на этом судне, и должна была следовать за ним.

Мэй ощущала нечто подобное, когда они с Ханной совершили долгое плавание к месту крушения британского корабля «Решительный» и нашли место, где погибли их родители. Как будто их тени протянули к ним руки из позабытого прошлого: ни у одной из сестёр не было компаса, но они точно знали направление. Мэй называла подобные инстинкты Законами Соли. Это были не мимолётные порывы, а что-то более глубинное, и они подсказывали Мэй, что тот, кто проявился, не должен приближаться к тому, кто ещё нет.

Мэй и Хана были дочерьми моря, или, как называли их люди в своих легендах, русалками. В их венах текла соль, но если сестра ещё не закончила преображение, нужно было позволить ей найти собственный путь к морю.

* * *

Мэй выплыла из кильватера и поплыла рядом с «Элизабет М. Прути», скрываемая лишь несколькими дюймами воды, поверхность которой она нарушала не больше, чем стайка рыб. Несколько минут она просто плыла рядом, потом приблизилась к корме и поплыла на белой пенящейся волне, оставляемой винтом, перевернувшись на спину, чтобы попытаться отыскать сестру на палубе.

Удостоверившись, что там никого нет, она поплыла к носу, не прилагая никаких усилий, чтобы не отставать от парохода. Снова перевернувшись на спину, Мэй увидела её. По правде сказать, она увидела лишь волосы. Они развевались, подхваченные ночным ветром, и горели огнём.

Законы Соли, однако, не могли помешать Мэй рассказать всё Ханне. Она сгорала от нетерпения, надеясь, что Ханна придёт сегодня поплавать, вместо того чтобы провести вечер со своим художником.

«Он такой…» – Мэй оборвала себя. Она не имела права думать о нём так. И она никогда не думала о Стэннише Уилере плохо. Хотя не совсем так. В нём было что-то, что её – она никак не могла подобрать слово – беспокоило.

– Осторожнее, здесь корни выпирают. Они тут повсюду, не споткнитесь, преподобный, и вы, миссис Сноу и юная леди. Элмер, Питер, полегче с сундуками. Это вам не клетки с ома’ами.

– А-гм. Не боись, Эльва.

– Клетки с чем? – переспросила Люси Эльву Перри.

– Ха! Ми-чка, мы здесь называем ома’ами лобсте’ов.

«В Новой Англии никто не произносит букву “р”?» – подумала Люси.

Но это, конечно, не мешало ей чувствовать себя абсолютно счастливой. Лесная тропинка пошла через ели и сосны. Она уже слышала шум волн. Клочья тумана висели на ветках, будто причудливые шифоновые шарфы.

– Густой, как грязь, – бросила Эльва. – Когда доберёмся до дому, моря уже не разглядишь.

«Но я слышу его запах, – подумала Люси. – Я чувствую его».

Воздух был напоён запахом соли и хвои. Люси перевела взгляд на Марджори и заметила, что у той дрожит нижняя губа.

– Всё в порядке, мама. Здесь так прекрасно, особенно после года в городе, наполненном ужасными запахами.