Парень, который будет жить вечно - Фредерик Пол

— И никто больше меня не удивился, что мы все-таки оказались здесь, — с улыбкой сказал Стэн. — А как жила ты, Эстрелла?

Она подобрала карты и некоторое время, не отвечая, разглядывала их. Потом коротко ответила:

— Я была мясником. Чей ход?

На седьмой день пути всем троим трудно было отвести взгляд от спирали. Ничего не менялось.

— Что ж, — оживленно сказала Эстрелла, — похоже, этот трехместник бьет собственный рекорд. Но у нас все равно неплохой запас, а завтра, скорее всего, будут изменения.

Но изменений не было ни на девятый день, ни на десятый. На одиннадцатый день Тан вздохнул, отбросил карты и сказал:

— Нужно посмотреть в лицо фактам. Мы можем навечно застрять в этой летающей крысиной норе.

Эстрелла потрепала его по руке.

— Слишком легко сдаешься, Тан.

Он огрызнулся:

— Что ты можешь знать? Это будет не первый случай. Разве ты не слышала о старом старателе — забыл, как его звали, — который вернулся домой только потому, что съел своих товарищей?

— Не ссорьтесь, — попросил Стэн.

Но Эстрелла тоже рассердилась.

— И зачем только я записалась в экипаж с двумя турками — ладно, с турком и полутурком — которые готовы стать каннибалами? Вероятно, вы уже решили, кого съедите первым, Тан. Меня? Потому что вы сильней, а я самая маленькая? Так вот, позвольте вам сказать…

Неожиданно она замолчала. Ее изуродованное лицо отобразило удивление, потом просветлело. Стэн понял почему: верх корабля неожиданно стал низом, а спираль ярко засветилась.

Они наконец достигли середины пути. Значит, они не умрут, во всяком случае не так наверняка.

Перспектива уцелеть сразу разрядила атмосферу. Тан широко улыбнулся Эстрелле, а Стэну по-турецки прошептал:

— Может, мы и съедим друг друга, но будем хотя бы дружелюбными.

Эстрелла услышала его, и даже в это мгновение восторга ее лицо застыло.

— Тан, — сказала она, — я не понимаю по-турецки, но зато прекрасно понимаю выражение твоего лица. У тебя в глазах колючки. Прибереги их для кого-нибудь другого. Я девственница. Я оставалась девственницей и в более трудных положениях и намерена ею оставаться до замужества.

— Ад и дьяволы, — простонал Тан. — Мне казалось, что свои колени держат сведенными только мусульманские девушки, а не вольнодумные американки.

Эстрелла решила вести себя по-дружески.

— Ну вот ты и узнал кое-что новое об американских женщинах. По крайней мере о некоторых. Ну что, поиграем еще или ляжем спать?

IV

Большую часть дня Тан дулся, но постепенно хорошее настроение вернулось к нему. В конце концов, они все вместе участвуют в великом приключении. Тан решил пересмотреть свое отношение к Эстрелле. Хорошо, любовницей она не будет. Значит, станет сестрой. А у Тана большой опыт жизни с сестрой.

Но в чем у Тана совсем не было опыта, так это в жизни в очень ограниченном пространстве, когда совершенно нечего делать.

— Надо было хотя бы прихватить наши проклятые инструменты, — сказал он Стэну. Тот в ответ пожал плечами.

— Нет места, — отозвался он.

Эстрелла подняла голову от тарелки.

— Можно поиграть в покер, — предложила она. Тан, поджав губы, покачал головой. — Ну, тогда просто поговорим. Я почти ничего о вас не знаю, парни. Олтан? Как ты жил в Стамбуле?

Тан отказывался демонстрировать бодрость.

— Я зарабатывал на жизнь тем, что водил фургон, — мрачно сказал он. — Жил с матерью, отцом и младшей сестрой Наслан. У меня было пять — правда пять — подружек, и все они были очень добры ко мне и на все соглашались. Что еще рассказывать?

Эстрелла кивнула, словно ответ ее устроил, и повернулась к Стэну.

— А ты?

Стэн постарался быть отзывчивым.

— Мой отец работал в американском консульстве шифровальщиком — это высокооплачиваемая работа, — когда встретился с моей матерью. Она была турчанка, но христианка — методистка, как он. Я родился в больнице посольства в Анкаре, то есть на американской территории. Таким образом, я американский гражданин, как и ты.

Это заставило ее улыбнуться.

— Совсем не как я.

— Ты про то, что отцу хорошо платили? Наверно, ты права, но так было, только пока я был маленьким. Мама умерла, когда мне было семь, а после… — Он пожал плечами, не закончив предложение. Не хотелось рассказывать о том, как отец постепенно спивался.

Тан, нетерпеливо слушавший, распрямился и оттолкнулся.

— Мне нужно пописать, — сказал он.

Стэн посмотрел ему вслед, потом снова на Эстреллу.

— А ты? — спросил он, перекрывая плещущие звуки из туалета. — Ты сказала, что была мясником.

Она погладила свою левую скулу, смещенную с вбок.

— Да, до этого несчастного случая. В Монтане. Я тоже полукровка, Стэн. Отец был почти чистокровный баск. А мать — из племени навахо, с примесью хопи. Рослая и сильная. У нас не было работы, и мы перебрались в Монтану, чтобы работать в корралях. Знаешь бизоньи ранчо в Америке?

— Да. Ну, понаслышке. Читал о них, когда был маленький. До мечты о Вратах я хотел стать ковбоем, сидеть по ночам у костра и пасти стада бизонов в прериях.

На этот раз она громко рассмеялась.

— Бизонов не пасут, Стэн. Они этого не допустят. Их отпускают на свободу, потому что трава прерий — все, что им нужно. Потом, когда они нагуляют вес и готовы для бойни, их приманивают чем-нибудь, что им нравится больше травы. Заманивают прямо в коррали, обнесенные трехметровой оградой из стальных пластин, потому что через меньшую преграду бизон может перепрыгнуть. А бегают они очень быстро — сто километров в час. Пастухи, как мои родители, одного за другим заманивают бизонов в желобы бойни, а там пистолеро стреляют им в голову из большого ружья таким штоком, который пробивает насквозь и снова готов к применению. Мертвого бизона конвейер привозит ко мне, и я разрезаю ему горло. Подцепляю к креплениям конвейера над головой, тушу поднимают, чтобы вытекла кровь, и перевозят в холодильник. А дальше она превращается в бифштексы и поджарку. В одном бизоне почти пятьдесят литров крови. Кровь собирается в баках внизу — та, что не попала на меня.

Тан вышел из туалета и, слушая, застегивался.

— Так-то оно так, Эстрелла, — возразил он, — но ты говорила, что бык наступил на тебя и покалечил тебе голову. Как может наступить мертвый бык?

— Этот не был мертвым, — коротко ответила она.

— Но если пистолеро выстрелил ему в голову…

— В тот раз он попал в плечо. Бык был очень живой, когда подъехал ко мне, и очень сердитый.

— Похоже на очень неприятный несчастный случай, — заметил Стэн.