Музей Польди-Пеццоли Милан - Нина Геташвили

Ко времени создания работы в живописи утвердился тип женской венецианской красоты — пышное тело, белокурые волосы, нежность, чувственность, вне психологического драматизма, открытый Тицианом. В Венецию Пальма прибыл около 1510 из Бергамо и попал под воздействие Беллини и Карпаччо, однако большее влияние на него все же оказали Джорджоне и молодой Тициан.

Чезаре да Сесто (1477–1523) Мадонна с Младенцем и агнцем. Около 1520. Дерево, темпера. 37x30

На представленной маленькой доске изображен один из многих вариантов хорошо известной луврской композиции Леонардо да Винчи «Мария с Младенцем и святой Анной». Здесь фигура Анны, на коленях которой Леонардо разместил Богоматерь, отсутствует. (Предполагают, что такова была специфика частного заказа, требование клиента.) Однако поза Мадонны, сидящей на камне, почти в точности повторяет леонардовскую. Мать словно стремится отвлечь Младенца от агнца — символа Его страдания. Композиция сохранена пирамидальной, динамичной и в то же время гармонически сбалансированной. По сравнению с шедевром гениального предшественника упрощен пейзаж, но сохранена его пространственная глубина, проявились силуэты городских построек и крепостной стены североевропейского типа. Кроме того, живописец сменил теплый леонардовский колорит на холодный. Александр Бенуа писал: «Ближе всего из всех ломбардцев подошел к грации, к мягкой орнаментальности форм Винчи Чезаре да Сесто — один из первых характерных маньеристов истории искусства, красивый, но совершенно холодный художник. ‹…› …Искусство Сесто никогда не трогает — оно всегда остается каким-то внешним, „официальным“, лишенным душевной теплоты».

Эта работа датируется периодом, когда мастер вернулся в Милан из Рима, где мог общаться не только с Леонардо, но и с Рафаэлем.

Бернардино Луини (около 1480–1512) Мистический брак святой Екатерины. Около 1520. Доска, смешанная техника. 58,8x54,5

Представленная картина находилась в первоначальном собрании Джана Джакомо Польди-Пеццоли. Сюжет ее действительно мистичен, однако содержит в себе глубокое религиознопоэтическое начало. К Екатерине, дочери правителя Александрии, сваталось множество знатных женихов, однако духовный наставник поведал ей о «женихе небесном», достойнейшем. Во сне девушка увидела Марию с Младенцем, который отворачивался от нее. Духовник растолковал сон, и Екатерина, следуя его совету, приняла крещение. Скоро ей приснилось, что Младенец ласково взирает на нее и надевает ей кольцо. Пробудившись, она увидела это украшение на своем пальце. Мистический брак Екатерины стал выражением ее духовного единения с Богом.

На картине Луини святая не коленопреклонена, как обычно, а сидит рядом с Мадонной. Художник, чтобы выровнять линию рук обручающихся, «усадил» Иисуса на круглую подушку, украшенную золотым кантом и кисточкой. Дорогие, яркие ткани одеяний Марии и Екатерины, велума (занавеса) и покрова стола резко контрастируют с прозрачными красками пейзажа, виднеющегося за окном. Особенно трогательна скромная хижина, крытая соломой. Гармоничная светотень, смягчающая пластические объемы лиц, — влияние Леонардо.

Бернардино Луини (около 1480–1512) Святой Иероним. Около 1525. Доска, смешанная техника. 90x67

Судьба наследия Бернардино Луини, который был популярен благодаря своим многочисленным изображениям Мадонн, полна приключений. Многие его работы долгое время считались принадлежащими кисти Леонардо да Винчи, но, даже когда Леонардо «лишился» их после точных экспертиз, Луини, считающийся самым крупным и последовательным «леонардеском», тем не менее, не стал при этом самым ценимым. Кстати, один из вариантов представленной здесь картины находится в Калужском областном художественном музее.

Святой Иероним (автор толкований и полемических сочинений, переводчик Библии) изображен сидящим перед входом в пещеру, опустив одну руку на человеческий череп, а другой прижимая к себе камень. В Халкидской пустыне, близ города Антиохии Сирийской, святой истязал себя перед распятием ударами камнем в грудь во время искушающих эротических видений. На данной работе он представлен с устремленным на распятие взглядом. На заднем плане, на лоне идиллического пейзажа, виден лев, которого приручил Иероним, вытащив занозу из его лапы и прекратив тем самым страдание зверя.

Лукас Кранах Старший (1472–1553) Святой Иоанн Креститель 1550–1552. Дерево, масло. 18,3x12,5

Панель со святым Иоанном Крестителем является парной к другой, хранящейся также в собрании музея, «Пречистая Дева с Младенцем и двумя ангелами», и таким образом составляет часть диптиха. Художник позаботился, чтобы работы вместе создавали цельное впечатление. Фигуры на них занимают почти все пространство по вертикали. Пейзаж на заднем плане демонстрирует схожую растительность, и даже жесты Иоанна и Марии похожи: Богоматерь прижимает к себе Младенца, у святого же на согнутой руке — Библия, на которой уместился прелестный ягненок с сиянием вокруг головки, символ жертвенной земной жизни Спасителя, и крест. Над указующим перстом правой руки — узкий свиток с надписью: «Это был человек, посланный Богом, имя которому — Иоанн».

Лоренцо Лотто (1480–1556) Мадонна с Младенцем и со святыми Захарией и Иоанном Крестителем 1546. Дерево, масло. 48,7x63,6

Святой Захария, священник из рода Аарона и отец Иоанна Крестителя, указующим перстом обращает внимание зрителя на надпись свитка из Евангелия от Луки, повествующую: «…услышана молитва твоя, и жена твоя Елизавета родит тебе сына и наречешь ему имя Иоанн». Пластической рифмой вторит ему жест Младенца Христа, однако не указующий, а благословляющий.

Художник создает напряженную композицию, почти не оставляющую свободного пространства, прочными узами, расположением фигур, устремленных друг к другу, пластикой жестов, ритмикой движений, перекличкой взглядов, связывая между собой «составляющие» группы. Судя по книге расходов из архива мастерской Лотто, такая композиция повторялась дважды. Вторая долгое время хранилась в Генуе, картина была создана в одном из «венецианских» периодов творчества Лотто. В ней ощущается и таинственность Джованни Беллини, и влияние теплого свечения Джорджоне и Тициана, придающего особую мягкость формам.

Замечательный мастер, Лотто страдал от отсутствия признания и нашел успокоение в конце жизни в монастыре в Лоретто. Александр Бенуа писал: «Мы знаем, что на старости лет художник, одержимый недугом потери голоса, отдался всецело религии, однако и на протяжении всей долголетней жизни эта склонность Лотто к мистицизму, черта характера Средневековья, просвечивала во всем его творчестве».