Демонология Сангомара. Яд и Меч - Д. Дж. Штольц

— А как жаль, что Левиафан невосприимчив к яду Олеандра.

После череды тяжких вздохов молодой граф снова вернулся мыслями к бессмертному существу, что наводило ужас на все море Альбо уже очень долго.

— Яд есть против всего и для каждого случая. Но даже если ты найдешь уязвимость Спящего, то невозможно будет достать летальную дозу.

— Да, он слишком велик… Я не придумал пока ничего лучше, кроме как снарядить пару кораблей и вооружить людей арбалетами и гарпунами.

— Ты же делал это в прошлый раз.

— Но другого выхода нет… В 2091 году, 59 лет назад, рыцарь Ной из Белого Афолеона во имя северного бога Ямеса вышел на нефе «Божья Кара» в море и смог ослепить чудовище.

— Но погиб сам! Да и глаз-то у Левиафана осталось еще пять.

— Если, в конце концов, Спящий ослепнет, пусть и по одному глазу каждые пятнадцать лет, то это решит нашу проблему. А один из ударов может стать для реликта последним, учитель.

— На смену одной проблемы всегда приходит другая, Юлиан. Ты рассказывал о северных нагах племени Ойх. А ты не думал, что их благоговейный страх перед этим реликтом защищает Ноэль от того, чтобы они поселились в Лилейском проливе? А?

— Скорее они не лезут в Лилейский пролив из-за племени Нюй, — Юлиан покачал головой, затем вспомнил. — Я их, кстати, пообещал сопроводить к озеру через несколько дней.

— Зачем?

— Они же боятся Спящего и каждое его пробуждение пережидают в водах озера Иво.

— Спящий в дом, наги — вон! — расхохотался ядовито Вицеллий Гор’Ахаг и затрясся от смеха.

Юлиан с осуждением посмотрел на старого учителя, но тот лишь усмехнулся.

— Им бы поселиться здесь, в Ноэле.

— Они и так в Ноэле, — старик блаженно раскинулся на диване и чуть сполз вниз.

— На суше, а не в море. На Юге наги спокойно живут среди людей уже тысячи лет.

— И что?

— Племя Нюй могло бы сделать также.

— И получить вилами в глаз, да, — Вицеллий ухмыльнулся.

— Но в Элегиаре…

— … в Элегиаре наги живут среди людей уже тысячи лет, — веномансер перекривлял графа его же голосом, — да только за долгую историю все расы успели порезать друг другу глотки. Пусть сидят в своем море и не вылезают.

— Когда-то же нужно начать.

— Ты точно друг племени Нюй? — веномансер колко взглянул на Юлиана. — Или, может быть, даже грезишь о добре для всех?

— Нет, я в такое уже не верю, учитель. Не мне, лишившему жизни больше трехста человек, говорить о всеобщем добре.

— Триста, триста? — Вицеллий Гор’Ахаг хохотнул. — Ты ведешь счет, скольких ты отправил к Прафиалу, Юлиан?

— Учитель, прекращайте. Лучше помогите советом.

— Вот тебе мой совет. Пусть Ноэль остается таким, какой есть. Без вонючих оборотней, вечно линяющих нагов и мозгоклюев каладриев, — на лице Вицеллия застыла гримаса отвращения. — Я уже полюбил чистый мир без всех этих.

Вицеллий был невыносим, однако за долгие три десятилетия Юлиан привык к заносчивому снобизму старика-аристократа.

— Неужели вы совсем не скучаете по Элегиару?

— Только по суккубам.

— И всё?

— Всё, — ухмылка вновь расползлась по лицу веномансера. — Север мне импонирует больше.

— Вы бы хоть что-то рассказали про Золотой город, — вздохнул граф. — А то как воды в рот набрали.

— На длинном языке хорошо вешаться, знаешь такую поговорку?

— Вицеллий, Вицеллий… — покачал головой Юлиан де Лилле Адан.

На несколько минут в кабинете повисла тишина, а граф затем поднялся с дивана и с усталым видом заходил туда-сюда, заложив руки за спину халата. Время от времени он касался серебристых трубочек в волосах, приглаживая шевелюру, но потом вспоминал, что это был отцовский жест, присущий и Малику, и убирал руки от головы.

За прямоугольным окном уже живо работали слуги. Кто-то поливал цветы водой из колодца, другие выводили коней на прогулку из денников, чтобы те размяли ноги, а третьи остервенело мели дорожки. Безмолвная стража зорко следила за деятельностью слуг, как и бдительный Кьенс. Иногда этот очень худой вампир подходил к какому-нибудь нерадивому слуге и молча тыкал пальцем в то, что его не устраивало.

Лапистая ветвь душистой сосны покачивалась напротив окна, касаясь его. В ветвях метался нахохлистый черный воробей и бегал взад-вперед по дереву.

— И все-таки северные наги выглядят куда меньшей угрозой, чем Левиафан, — наконец, произнес Юлиан, рассматривая воробья, который, в свою очередь, отчего-то не улетел, а наклонил голову и тоже глядел на Юлиана.

— Потому что ты с ними еще не столкнулся. Будь дальновиднее. Если не будешь смотреть вдаль, то захлебнешься от проблем вблизи.

— Учитель, а может попробовать пригласить с Южных земель какого-нибудь могущественного мага, чтобы тот избавил нас от проблемы с Левиафаном?

Юлиан снова начал измерять кабинет шагами в мягких туфлях, ходя из угла в угол. А веномансер сидел на диване и поглаживал узловатыми пальцами, изъеденными кислотами, жесткую сумку. Там хранились самые сильные яды, те, что и граф, и веномансер опасались оставлять в лаборатории, даже запирая ее на ключ. Те яды, что доставляли под заказ с той самой Элейгии — сердца веномансии и магии Южного континента.

— Чем сможет помочь даже сильнейший маг?

— Разорвет сердце Левиафана, ослепит, задушит, да даже достанет из воды заклинаниями, и на берегу мы убьем его.

— Охо-хо-хо… — бледные губы веномансера растянулись в коварной улыбке, а его лицо вытянулось. — Поднимет из воды, задушит… Хо-хо.

— Да можно же бурю наслать, в конце концов, чтобы та выбросила Спящего на скалы! — продолжал сотрясать воздух, увлекшись, Юлиан.

— Юлиан, мой ретивый, но не очень сообразительный ученик. У Левиафана вероятнее всего несколько сердец, это раз, его размеры более пятидесяти васо, это два, поэтому весит он… Ох, я даже не знаю, сколько он весит, Юлиан. Но это ужасные цифры — это три! А что касается бури…

— Да, вариант с бурей хорош.

— … у Спящего очень мощные искривленные конечности, мы видели это с тобой четырнадцать лет назад. Он сможет вернуться в море самостоятельно. И нет таких магов, которые бы смогли поднять из воды такую махину, разорвать ее сердце и прочее.

— Я же видел, мастер… — тихо сказал Юлиан и покачал головой, не соглашаясь.

Юлиан прекрасно помнил Пацеля из Детхая, могущественного мага, пожалуй, самого сильного из всех тех, что он узнал на своем веку. Тогда, тридцать лет назад, Пацель силой мысли поставил весь город Большие Варды на колени. Что стоит с такой силой убить всего-навсего одного реликта?