Познакомлю со смертью - Ольга Баскова

«Почему она не отвечает?» — мелькнула тревожная мысль. Какая-то неведомая сила вдруг подняла ее с кресла и подвела к окну.

Машина Татьяны врезалась в автобус на ее глазах.

— Вот и третья жертва, — голос Кравченко дрожал от внутренней боли. — А мы ни на шаг не продвинулись и по-прежнему не имеем подозреваемого. Все, что у нас есть, — это его проклятый сценарий.

— Да, — вздохнула Лариса, — погибшая оставила матери сообщение на автоответчике о якобы намечающейся свадьбе, о таинственных отношениях, про которые нельзя было говорить раньше времени. Ни имени, ни фамилии, ни хоть мало-мальской зацепки — ничего!

— Стоит ли говорить, что мы сразу проверили счет Ларцевой, — подал голос Павел, — и упоминать о пропавших десяти тысячах «зеленых»!

— Кстати, если нам так нужен подозреваемый, то Петр Семенович Гуров прямо-таки просится на эту роль, — заметил Константин Скворцов. — Поясняю: во-первых, он врач-кардиолог и мог приготовить подобную адскую смесь; об этом уже говорилось, поэтому сразу во-вторых: он знал Яницкую и даже не скрывает этого. Правда, сей факт нами тоже обсуждался, посему в-третьих: работая с еженедельником Ларцевой, я установил, что Татьяна Александровна недавно посещала нашего общего знакомого. В еженедельнике указаны дата и время этого посещения.

— Она была на приеме или просто записалась, но по каким-то причинам не смогла этого сделать? — осведомился Кравченко.

— Еще не установлено, но выясним в ближайшее время, — кивнул Константин.

— Выяснили, в каком ресторане они ужинали? — спросил Павел у Ларисы, которой поручили это задание.

— В «Ливадии», — немедленно отозвалась та. — Официант сразу признал женщину.

— То есть ты хочешь сказать, что мужчину — нет? — осведомился Павел.

— С мужчиной сложнее. Дословный ответ звучал так: может, он, может, и не он… Похож, но за достоверность не ручаюсь.

— Чем мотивировал? — поинтересовался Константин.

— Очень многим, — Лариса наморщила лоб, словно боясь что-то забыть, — освещением, поведением мужчины. Клиент старался не демонстрировать свое лицо и вообще какое-то время сидел в шляпе, надвинутой на глаза. Попросил официанта как можно меньше их беспокоить, объяснив, что у них сегодня помолвка, для невесты заготовлен маленький спектакль, поэтому посторонние будут мешать ему хорошо сыграть свою роль, а после им захочется побыть наедине.

— Этот трюк проделывался в других ресторанах с Головко и Яницкой? — спросил Алексей Степанович.

— Естественно, я об этом подумала, — Лариса торжествующим взглядом обвела коллег, — и отправилась в те заведения, где он был с ними. Та же картина.

— Значит, официант «Тавриды» составил неточный фоторобот? — у Павла от злости задрожали руки.

— О, официант «Тавриды» составил фоторобот настолько точный, насколько мог, — отозвалась Лариса. — Нам повезло с мальчиком. То, что наговорил ему наш «жених», страшно заинтересовало парня. Он тоже собирается жениться, убийца и Светлана произвели на него впечатление людей состоятельных, мальчик захотел посмотреть, как состоятельные люди делают предложение, и, если повезет, кое-что перенять для объяснения со своей девушкой. Поэтому он подглядывал в щель между шторами, закрывающими кабинку.

— И какой же спектакль увидел? — повернулся к ней Скворцов.

— А никакого. Жених после первых поцелуев снял шляпу, сказав, что прихватил ее, потому что она приносит ему счастье, и дальше пошло, как у всех.

— В кабинке наверняка был полумрак, — предположил Константин.

Лариса кивнула головой:

— Парень этого не скрывает, но утверждает, что у него хорошее зрение, однако пристально жениха не разглядывал, это тоже правда.

— Фотографию Гурова ему показывала? — осведомился Кравченко.

— Конечно. Ответ: чем-то похож.

— Да, при данных обстоятельствах Петр Семенович не отпадает, — обрадовался Скворцов. Возненавидев врача с первого взгляда, он нутром чуял: этого типа нельзя спускать с крючка. Его страшно огорчало, что на все его предложения по Гурову коллеги смотрели поверхностно. Но теперь Алексей Степанович произнес слова, которые отозвались в душе Константина сладкой музыкой:

— Усилить наблюдение за Гуровым и выяснить, была ли Ларцева у него на приеме.

— А, знакомые все лица, — Гуров широко улыбнулся Киселеву и Скворцову. — Вы поговорить или сердечко пошаливает?

Константин почувствовал, что готов растерзать «милашку доктора», и сжал кулаки в карманах, усилием воли изобразив на лице дружелюбную гримасу.

— Конечно, лучше бы на прием, чем по делу, — ответил он. — Хотя больное сердце — это тоже плохо.

Взгляд Гурова стал жестким:

— Сейчас вы беспокоите меня на рабочем месте. Я не знаю, какое у вас ко мне дело, зато знаю, что чист перед законом. Если вам так необходимо побеседовать со мной, надо было записаться. Вы не думаете о репутации честных граждан. Меня, между прочим, ждут больные.

— Чем чаще вижу вас, тем больше думаю о вашей святости, — с иронией заметил Павел. — И все-таки вам придется принять нас без очереди. Или вызвать вас повесткой? Вот когда начнутся разговоры.

Петр Семенович указал им на диван:

— Садитесь. Слушаю вас. Надеюсь, вы не будете спрашивать про Свету? Клянусь, я все сказал тогда!

И все же заметно: врач чем-то испуган. Он изо всех сил старался справиться с волнением, но это плохо получалось.

— Сегодня речь пойдет о Татьяне Ларцевой, — Павел пристально смотрел ему в глаза. — Знаете такую?

— Знал, — кивнул головой Гуров. — Ведь она умерла, правда? Погибла в автокатастрофе, и я пойду на похороны. Что еще вас интересует?

— В каких вы были отношениях? — спросил Константин.

— С Таней? Ни в каких, — оперативникам показалось, что Гуров облегченно вздохнул.

— Можно конкретнее? — Киселев продолжал не отрывать глаз от его лица.

— Это трудно. Я не писатель и не поэт. Но, может быть, вас устроит такой ответ: на уровне «здравствуйте» и «до свидания», когда мы случайно виделись, — на лице врача заиграла саркастическая улыбка. — Знаю, сейчас последует вопрос, когда, где и как мы виделись. Отвечая на него, от души надеюсь, что он последний, потому что (боюсь даже предположить, сразу смех разбирает), если вы подозреваете меня в покушении на жизнь Тани, это самое глупое суждение, которое я когда-либо слышал!

— Не отвлекайтесь, — остановил Скворцов поток его красноречия.

— О, прошу прощения. — Видно было: Гуров расслабился и начал кривляться. — Может быть, я открою вам Америку, но мать Тани, Алевтина Николаевна Ларцева, тоже врач. Она работала в этой больнице долгое время, хотя материальное положение и любящий муж могли освободить ее от тяжкого труда. Из всех врачей этой больницы (и даже всего города) Алевтина Николаевна выделяла меня как лучшего специалиста. Я неоднократно бывал у нее дома, она вызывала меня то к мужу (знаете, как трудно ставить диагнозы близким?), то к дочери, особенно после трагедии, которая произошла в их семье. Тогда у Тани начало пошаливать сердце.