Принеси мне, Санта, антидепрессанты - Ашира Хаан

Я не успевала отвечать, только сдавалась под его атаками, но ему, кажется, это тоже нравилось. Моя рука легла на его невероятно твердый член, сжала его через ткань. Он горячо пульсировал под ладонью — такой большой… Правда большой.

Максим застонал мне в рот, когда я зажала головку в кулаке и крепко стиснула ее.

Он отстранился, посмотрел мне в лицо шальным взглядом и вдруг подхватил меня обеими руками под зад, развернулся и впечатал спиной в стену, тут же прижав меня к ней всем телом.

Я обхватила его ногами за пояс, обняла за шею и жадно целовала, засасывая то верхнюю губу, то нижнюю. Елозила, потираясь промежностью о звенящую твердость его члена, чувствуя, как зудит у меня между ног и как буквально стонет все внутри, желая горячей заполненности и нетерпеливых толчков.

Максим дышал все чаще и чаще, наши языки сплетались в яростной битве — укус за укусом, атака за атакой, бешенство и жажда.

Он отвлекся от моего рта буквально на мгновение — коснулся языком чувствительной кожи на шее, лизнул ее, прикусил, засосал — и я застонала в голос, чувствуя, как горячая волна растекается от низа живота.

Мой громкий стон прозвучал странно и неуместно на лестничной площадке у мусоропровода — и мгновенно отрезвил нас обоих.

Максим замер, отступил от стены и поставил меня на трясущиеся ноги.

Пришлось опереться на его локоть: меня колотило так, что я бы сползла на пол, если бы он меня не поддержал. Низ живота скручивало в болезненный узел от неудовлетворенного на грани оргазма желания.

У него же на светло-серой ткани штанов проступило маленькое влажное пятно.

Я ахнула, осознав, что мы только что чуть не наделали.

Кажется, Максим тоже только сейчас это понял. Прошипел что-то нецензурное, запуская пальцы в свою шевелюру с мучительным вздохом.

— Прости… — хрипло сказал он. — Ни с какой стороны я не должен был этого делать.

Он аккуратно прислонил меня к стене и сделал шаг назад.

— Это я тебя спровоцировала — напомнила я.

— Перестань, Нина. Вся ответственность на мне. — Его лицо кривилось так, что больно было смотреть. — Сам не понимаю, почему у меня от тебя так сносит крышу!

Он впечатал кулак в стену рядом со мной, шумно выдохнул и отступил еще.

— Бывает, — пожала я плечами, стараясь казаться беззаботной. — Химия.

— Химия… — медленно повторил он, разглядывая меня, как голодный ребенок полную банку «Нутеллы».

— Тебе надо идти. Тебя там… ждут?

Я кивнула на ступеньки вниз.

Максим кивнул, прикрыл глаза и провел рукой по лицу, словно стирая паутину.

И внезапно улыбнулся, вновь надевая маску.

— Приношу свои извинения и надеюсь, что такое больше не повторится! — бодро сказал он, спускаясь на пару ступеней. — Если хочешь, скину тебе контакты хороших психотерапевтов.

— Куда скинешь? — засмеялась я.

— В почтовый ящик, — ответил он. На каждую ступеньку вниз у него уходило по несколько секунд, он не отрывал от меня взгляда, но все же спускался все ниже и ниже.

Когда он наконец отвернулся, я мгновенно взлетела по лестнице в свою квартиру, заперла дверь и сразу включила в ванной горячую воду.

Соски затвердели и стали чувствительными настолько, что я вздрагивала даже от прикосновения к ним струйки воздуха. Между ног было влажно — я еле дождалась, пока ванна наберется хотя бы наполовину, нырнула в нее и переключила воду на душ.

Когда струя воды коснулась моего пульсирующего клитора, я закричала от остроты ощущений, от той силы, с которой развернулась туго свернутая спираль внизу живота.

После оргазма я долго еще лежала в теплой воде: не было сил вылезти, руки и ноги превратились в желе.

И слушала, как в квартире подо мной Максим трахает свою Снегурочку.

В санузлах почему-то особенно хорошая слышимость, конструкция такая. Все слова можно разобрать: и «сладкую Катюшу», и «грязную шлюшку». И все подробности трех оргазмов подряд, полученных Снегурочкой-Катюшей.

С того самого кануна Дня Святого Валентина я твердо решила забыть о голубоглазом Санте этажом ниже. У меня и без него было полно дел. Впереди была весна, работа спорилась как никогда, хотелось наряжаться и покупать себе подарки, а для этого нужны были деньги. Поэтому я работала все больше, домой приходила поздно и сразу падала в кровать. Чем там соседи снизу занимаются мне уже было все равно.

Вот только мусор я стала захватывать с собой, чтобы выкинуть его в контейнер по пути к остановке. Просто на всякий случай, мало ли.

Да еще не удержалась и, когда Инга Семеновна в очередной раз порадовалась за меня — как здорово подошли таблетки! — спросила, кто же такой Максим Игоревич, что умудрился с одной попытки подобрать мне лекарства?

— А, Максим у нас заведующий неврологией в дневном стационаре, — отмахнулась она. — Умный мальчик, уже одну докторскую защитил, набирает материал для второй.

Я хмыкнула:

— Выглядит как типичный раздолбай, выезжающий на улыбках и комплиментах.

— Ну, это в психотерапии улыбки ему помогают, а в неврологии улыбайся — не улыбайся, физические повреждения от этого не испарятся. Так что не сомневайтесь — профессионал он отличный.

И не только в неврологии…

Спустя неделю после знаковой встречи у мусоропровода я нашла в почтовом ящике две книги и записку с десятком контактов психотерапевтов на выбор. Книги были о депрессии и тревожности — и оказались на редкость интересным чтением, никогда бы не подумала. Вообще не любила нон-фикшен, но после них даже прошлась по книжным в поисках еще чего-нибудь интересного по психологии. Увы — большинство книг, обещающих исцеление от душевных скорбей, были полны самолюбованием авторов и эзотерической чушью.

Первый же из психотерапевтов в списке с радостью взял меня, услышав, что его порекомендовал Максим Игоревич Морозов. Так что заодно я узнала и фамилию.

Хотя зачем она мне?

И так одни неприятности от этого Максима Игоревича!

Как-то раз пришлось задержаться у дома и старательно делать вид, что счищаю с сапог снег, читаю объявления и фотографирую веточку заснеженной рябины, лишь бы не столкнуться с заходящей в подъезд самоуверенной брюнеткой — той самой Снегурочкой, которую я опознала как соседку снизу в новогоднюю ночь.

Ехать с ней в одном лифте было бы уже слишком.

Но как бы старательно я не вглядывалась в промокший листочек с призывом сходить на ярмарку алтайского меда и белорусского трикотажа, один глаз все равно косил в сторону Катюши, черт бы побрал ее три оргазма!

Эта женщина как будто специально была создана в глубинах ада для культивации комплексов у депрессивных одиночек. Блестящие волосы, рассыпавшиеся по воротнику голубоватой норковой шубки, пухлые губы, идеальная кожа, сумочка за пять моих зарплат и бесконечно длинные стройные ноги. И да, острые каблуки так вбивались в асфальт, что она могла бы взобраться на Эверест, не пользуясь дополнительными приспособлениями.