Серая гора - Джон Гришэм

— Папа передавал тебе привет, — сказала она в надежде повернуть беседу в другое русло, а не выслушивать, какие вопросы сегодня обсуждались в министерстве.

— О, так вы виделись? — Карен приподняла брови — радар просигналил тревогу.

— Да. Заходила к нему в офис. Похоже, дела у него идут неплохо, выглядит отлично и, по его словам, расширяет бизнес.

— Тебе работу предлагал?

— Да. Хоть завтра могу выйти. Сорок часов в неделю, свой кабинет, вокруг прекрасные люди.

— И все до одного лишены права вести адвокатскую деятельность. Тебе это известно?

— Да, он сказал.

— Строят из себя законопослушных овечек. Надеюсь, ты не собираешься поступать на работу к Маршалу. Это банда воров, и вскоре их шайку-лейку наверняка прикроют.

— Ты что, за ними следишь?

— Ну, скажем, у меня есть друзья, Саманта. Много друзей, и работают они в нужных местах.

— И ты хочешь, чтоб он снова сел?

— Упаси бог, дорогая. Я с твоим отцом покончила раз и навсегда. Мы расстались давным-давно, мне понадобилось немало времени, чтобы пережить это. Он утаил доходы, обманул меня при разводе. Но я махнула на это рукой. На жизнь не жалуюсь, все у меня отлично, и не хочу тратить энергию на Маршала Кофера. Они потягивали вино из бокалов и смотрели, как суетится за стойкой бармен, симпатичный парень лет двадцати с небольшим в черной, обтягивающей фигуру футболке. Метрдотель подвел их к столику, официант поставил графин воды со льдом. Они остались вдвоем, и Карен сказала:

— Мне так жаль, Саманта. До сих пор не могу в это поверить.

— Ну, мама, пожалуйста! Не надо больше об этом.

— Понимаю. Но я ведь твоя мать, и я так огорчена, что ничего не могу с собой поделать.

— Послушай, не одолжишь мне машину на пару дней?

— Да, конечно, бери. С чего это тебе вдруг понадобилась моя машина?

— В Брэйди, штат Виргиния, есть контора по оказанию юридической помощи. Ну, одна из благотворительных организаций в моем списке. Вот и подумываю съездить туда, осмотреться. Возможно, это напрасная трата времени, но делать все равно особенно нечего. И завтра тоже. Так почему бы не съездить, а заодно хоть немного проветриться?

— Но бесплатная юридическая помощь?..

— Почему нет? Там будет собеседование для интернов. Если не получу это место, останусь безработной. Если получу, смогу уйти в любое время, если не понравится.

— И ничего не платят?

— Ничего. Это обязательное условие. Но если буду находиться на этой должности год, то смогу удержаться в системе.

— Но ты наверняка сможешь найти место в какой-нибудь хорошей маленькой фирме в Нью-Йорке.

— Мы это уже обсуждали, мам. Большие юридические фирмы резко сокращают штаты, маленькие вообще закрываются одна за другой. Ты не знаешь, какая истерия царит сейчас на улицах Нью-Йорка. Ты в безопасности, тебе ничего не грозит, и ни один из твоих влиятельных друзей работы не потеряет. А в реальном мире — ничего, кроме страха и хаоса.

— Так я, по-твоему, в нереальном мире, что ли? К счастью, в этот момент вернулся официант и пустился в долгое перечисление фирменных блюд. Когда он ушел, они допили вино и какое-то время разглядывали публику за соседними столиками. Наконец Карен сказала:

— Вот что, Саманта. Думаю, ты совершаешь ошибку. Ты не можешь просто так уехать, исчезнуть на целый год. Как же твоя квартира? Как друзья?

— Мои друзья теперь такие же безработные, как и я, ну, большинство из них. Да и друзей у меня не так уж и много.

— Не нравится мне все это. Не нравится.

— Ну, хорошо, мам. А какие еще варианты? Устроиться в «Кофер-групп»?

— Боже упаси. Только этого не хватало, закончить жизнь в тюрьме.

— А ты будешь ко мне приходить? Его не посещала.

— Еще чего! И в голову не приходило. Знаешь, я даже обрадовалась, когда его посадили. Когда-нибудь поймешь меня, дорогая, если мужчина вдруг выбросит тебя, как ненужную вещь, ради другой женщины. Не дай бог, чтобы такое с тобой случилось.

— Ладно, это я еще могу понять. Но ведь прошло столько лет…

— Кое-что никогда не забывается.

— А ты пыталась забыть?

— Послушай, Саманта, каждому ребенку хочется, чтобы его родители были вместе. Это основной инстинкт выживания. А когда родители расстаются, ребенок мечтает, чтобы они остались хотя бы друзьями. Одним это удается, другим — нет. Я не желаю находиться в одном помещении с Маршалом Кофером и предпочитаю вообще о нем не говорить. Так что давай оставим эту тему.

— Что ж, по крайней мере, это честно. — Саманта замолчала, сидела и размышляла, но тут ее отвлекли. Официант подал салаты, они заказали бутылку вина.

— Как там Блит? — спросила Карен, которой не терпелось сменить тему.

— Переживает, волнуется, но работу пока сохранила. Несколько минут они говорили только о Блит, затем — о мужчине по фамилии Форест, который на протяжении месяца присутствовал в жизни Карен. Он был на несколько лет моложе ее, именно таких она и предпочитала, но роман не сложился. Форест был юристом-советником, участвовал в предвыборной кампании Обамы, и постепенно беседа матери и дочери перетекла в русло политики. За бутылкой вина они оживленно обсуждали первые президентские дебаты. Саманта скептически относилась к выборам, Карен уверяла, что ее работа с политикой никак не связана. А потом вдруг сказала:

— Совсем забыла, что у тебя нет машины.

— Ну, все эти годы она была мне не очень-то и нужна. Могла бы взять в аренду на несколько месяцев, если бы вдруг понадобилась.

— Знаешь, как-то совсем вылетело из головы. Моя мне нужна завтра вечером. Еду в Маклин, играть в бридж с друзьями.

— Ничего страшного. Возьму напрокат на пару дней. Чем дольше думаю об этом, тем больше хочется отправиться в долгий путь в одиночестве.

— А сколько туда добираться?

— Шесть часов.

— До Нью-Йорка можно доехать за шесть часов?

— Нет, завтра у меня другой маршрут. Тут принесли закуски. Обе они к этому времени уже умирали с голоду.

Чтобы взять напрокат «тойоту-приус», у Саманты ушел час, и вот теперь она ехала по запруженным машинами улицам города, вцепившись обеими руками в руль и то и дело поглядывая в зеркала. Она не сидела за рулем несколько месяцев и чувствовала себя не слишком комфортно. По встречным полосам с окраин к центру потоком катили жители пригородов, то и дело возникали пробки, но движение в западном направлении не было таким плотным. А после того, как позади остался Манассас, трасса и вовсе освободилась, и Саманта наконец расслабилась. Позвонила Изабель, они посплетничали минут пятнадцать. Накануне в «Скалли энд Першинг» отправили в неоплачиваемые отпуска еще целый ряд сотрудников, вылетел с работы и бывший сокурсник Саманты по юридическому колледжу. Уволили также часть партнеров без долевого капитала. Около дюжины старших партнеров — те, кому до пенсии было рукой подать, — уволились якобы по собственному желанию, но, скорее всего, под дулом пистолета. Вспомогательный штат сократили на 15 процентов. Сотрудники фирмы были парализованы страхом, юристы запирались у себя в кабинетах и прятались под столами. Изабель сказала, что может уехать в Уилмингтон и жить в подвальном помещении в доме сестры, попробует устроиться интерном в какую-то организацию по защите прав ребенка, а в свободное время будет искать работу с неполной занятостью. Она сомневалась, что когда-нибудь вернется в Нью-Йорк, но пока еще рано было строить предположения. Все слишком неопределенно, все вокруг меняется слишком быстро, и никто не сможет сказать, что будет через год. Саманта призналась подруге, что рада избавиться от надоевшей работы в фирме, что теперь наконец свободна. Потом она позвонила отцу и отменила ленч. Он, похоже, был разочарован, но тут же посоветовал ей не торопиться принимать предложение какой-нибудь дурацкой работы в стране «третьего мира». Снова упомянул, что был бы счастлив видеть ее в своей фирме, и начал уговаривать и давить. Ей пришлось сказать: