Два дундука из сундука - Валерий Гусев

– Извиняться будут? - захохотал Алешка. - Прощения просить?

Тут вернулись мама и папа. Папа был весь красный, а у мамы от слез растеклись по щекам ресницы.

– Отсмеялись? - буркнул Митёк.

– Мы больше не будем, - пообещала мама.

– Будете, - пообещал Алешка. - Митёк завтра опять за медом пойдет.

– Герой, - сказал папа.

Утром Митёк был уже в форме. Потому что на ночь мама еще раз смочила его «раны» содовым раствором.

Он долго топтался перед зеркалом, разглаживал бороду и довольно урчал:

– На человека похож, правда?

Алешка взглянул на него.

– Очень похож.

– На кого? - подозрительно обернулся Митёк.

– На человека, - кивнул Алешка. - Которого вчера пчелы покусали. Самые любимые и послушные. - И добавил серьезно: - Гречневые.

– Я думал, ты мне друг, - вздохнул Митёк.

– А что? - насторожился Алешка.

– Хотел тебе лодку дать. Резиновую. С веслами. Но раз уж так…

– Друг, друг, - поспешил Алешка.

– Не врешь? - Митёк еще раз оглядел себя в зеркале.

– Он у нас никогда не врет, - поддержал я Алешку, меня тоже лодка заинтересовала. - Только в крайнем случае.

– Да? - с сомнением в голосе произнес Митёк. И повернулся к Алешке.

Тот ответил ему ясным и честным взглядом.

– Ну пошли. Только умоюсь.

Умывался Митёк тоже по-особенному. Во дворе, под водосточной трубой, у него стояла громадная бочка, полная дождевой воды. Митёк раздевался до пояса и долго плескался возле бочки, повизгивая и покрякивая от удовольствия.

– Люблю совершать омовение, - приговаривал он, - живительной природной влагой.

Однажды он попросил Алешку слить ему на спину этой живительной влаги целый ковшик. Ну, и конечно, Алешка полил его так, что Митьку пришлось срочно менять не только брюки, но и ботинки.

И меня не удивило, что Алешка вдруг как-то задумчиво сказал Митьку:

– Может, не надо, дядь Мить. А то вы весь израненный.

– Ну что ты! Как раз мне это поможет.

Да, меня это не удивило. А надо бы удивиться…

Митёк поплескался - Алешка при этом очень внимательно почему-то за ним наблюдал, - и мы пошли в волшебный сарай, и Митёк снял с полки свернутую в тугой комок резиновую лодку.

– Так, Алексей, - сказал он. - Ты поищи пока лягушку, а я весла достану.

– Лягушку? - удивился Алешка.

– Ну! Надо же лодку накачать, проверить.

Алешка, ни слова не говоря, только пожав плечами, вышел из сарая на поиски лягушки - он еще доверял взрослым, их уму и опыту.

Митёк приладил стремянку, взобрался на нее, пошарил на верхней полке и вытащил два алюминиевых весла с красными лопастями. И небольшой брезентовый мешочек с привязанной к нему длинной веревкой. В нем что-то звякнуло.

– Держи, тезка, - сказал Митёк и передал мне мешочек. Я едва не выронил его - такой он был тяжелый. - Там старые гайки, - объяснил Митёк. - Это вроде якоря.

– Что это у тебя, Алексей? - послышался во дворе строгий мамин голос. И сейчас же он сменился на панический: - Брось эту гадость! Я кому сказала?

– Мне дядя Митя велел. Лодку надувать.

– Лягушками? - Теперь мамин голос приобрел оттенок изумления. И недоверия. - Что ты врешь?

– Спроси сама, - ответил Алешка.

И они вошли в сарай; мама держалась от Алешки немного поодаль. А из каждого его кулака торчало по зеленой лягушачьей морде с выпученными от страха глазами.

Митёк расхохотался:

– Это не те лягушки, Алексей. Вот она! - И показал круглую резиновую помпу со шлангом.

– Да? - удивился Алешка, с хитринкой в глазах. - Так бы и сказали. - И он опустил лягушек на пол.

Мама отпрыгнула в сторону. И взвизгнула:

– Отнеси где взял! На место их положи!

Но лягушки сами разобрались в обстановке и зашлепали к двери.

– Тот еще мальчик! - с восхищением произнес Митёк. - Хорошо еще целое ведро лягушек не набрал.

Когда мама, выглянув сначала за дверь, ушла, мы развернули и раскатали лодку и стали накачивать ее «лягушкой». Это очень просто делается: нажимаешь ее ногой, она чавкает и хрипло гонит воздух по трубке в лодку. А лодка постепенно принимает свою нормальную форму.

Мы накачали ее до звона, и Митёк, прислушавшись, сказал:

– Порядок, не шипит. Дырок нет. Можно выходить в море.

Мы с Алешкой подняли лодку за резиновые уключины и вынесли ее наружу. Под солнцем она сейчас же здорово запахла разогретой резиной. Сразу же захотелось поплавать на ней по речке.

И мы это хорошее дело не стали откладывать. Митёк дал нам спасательные жилеты, мы уложили их в лодку, где уже лежали весла, и понесли лодку на берег.

Митёк забрал якорь и пошел с нами.

– Посмотрю, как вы справитесь.

– Запросто, - сказал я. - Мы даже под парусом ходили.

– В детстве, - сказал Алешка. И уточнил: - В раннем.

Мы спустили лодку на воду, забрались в нее и отчалили.

Конечно, резиновая лодка не очень ходкая, не очень поворотливая, но мы быстренько ее освоили, и Митёк сказал:

– Нормально. Можете сплавать на кладбище.

– Чего? - Алешка вытаращил глаза. - Зачем? Что мы там не видели?

– На кладбище кораблей, - усмехнулся Митёк. - Там много интересного.

– А это где?

– Вниз по течению. Там увидите пристань, а за ней затон.

– А это что?

– Ну, вроде небольшого залива. Туда уже много лет буксируют отслужившие свой срок суда. Там целый музей.

– Все! - нетерпеливо сказал Лешка. - Поплыли.

– Только уговор, - строго предупредил Митёк. - Смотреть со стороны, по кораблям не лазить. Это очень опасно. Можно провалиться сквозь гнилую палубу. Обещаете?

– Конечно, - сказал Алешка. - Обязательно. Прямо сейчас.

– Ну-ну, - усмехнулся Митёк. - Я вам верю. - И добавил на прощание: - Жилеты не снимать!

Большой клад

Лодка спокойно и плавно, потихонечку плыла вниз по реке. Я только изредка пошевеливал то одним, то другим веслом, чтобы она не вертелась.

Река была спокойная и красивая. Один берег - крутой и обрывистый. Прямо как стена. И в этой стене иногда вдруг оказывается очень много дырочек, и из них стремительно вылетают черные ласточки, будто их из рогатки выстреливают.