Алмазная история-2 - Иоанна Хмелевская

Что касается моих взаимоотношений с предметом чувств, то здесь дело обстояло сложнее. Правда, я тоже позвонила своему предмету, но меня по-прежнему терзали сомнения, хотя по мере продвижения в библиотечном деле вроде бы тоже замаячила надежда…

Как вспомню про наши ранние, бездумные браки… Бросились обе неоглядно головой в омут. Сколько это принесло обеим горя, разочарования в жизни… Годы прожили замкнувшись, боясь ответить на встречные чувства — а вдруг опять попадётся такой же? И вечная тоска по желанному, своему мужчине. Теперь вроде бы мне попался такой, во всех отношениях подходящий, тот самый, о котором мечтала бессонными ночами. Но теперь между нами стояло… нет, не жизнь, скорее, мой характер.

Прабабушкино наследство явилось проблеском надежды. Пока только проблеском…

* * *

На Брантома[3]Кристина наткнулась случайно. Я сидела за столом, приводя в порядок карточки каталога, — чтобы немного передохнуть. К делу мы подошли со всей серьёзностью и, не считаясь со временем, каталог делали двойной — общий и дополнительный, на отдельных карточках, которые предполагалось разложить по шкафам и полкам. Все это мы собирались переписать, и Кристина настаивала на том, чтобы купить если уж не компьютер, то хотя бы приличную электрическую машинку. Я с ней соглашалась.

Передо мной на столе уже лежало немало книг, содержащих поистине бесценную информацию о целебных растениях. Кристина сияла от счастья, утверждая, что для Анджея это просто клад, но перестала записывать, не желая делать двойную работу. Решила потом сразу на машинке переписать, пока же отмечала соответствующие страницы закладками. Я пыталась представить себе, на какой стадии оказалась бы какая-нибудь из наших прабабок, вздумай она сразу же набело делать записи. Думаю, в самой начальной. Неудивительно, что до этого места ни одна из них не дошла.

Зато дошла Кристина.

— Иоаська, гляди! — раздался её радостный голос у меня за спиной. — Лопнуть мне на месте, если это не средневековая порнография! Была порнография в средние века? Ну точь-в-точь как современная, вот только вместо фотографий рисуночки. Спятить можно!

Я обернулась, и как раз в этот момент из порнографии вылетела какая-то исписанная бумажка, которую я поймала на лету. Крыська с книгой подошла к столу.

Мне хватило одного взгляда.

— Это не средние века, а Ренессанс. А, «Фривольная жизнь дам в иллюстрациях». Покажи-ка… И в самом деле, талантливо сделано.

— Кажется, отсюда что-то вылетело, — рассеянно заметила Кристина, с интересом разглядывая легкомысленное произведение. — А, ты подняла… Да, и в самом деле, беззаботная была эпоха. Запиши книгу, раз уж ты там сидишь. Тем более что она на итальянском. А на бумажке что?

— Корреспонденция наших предков, — пробормотала я, погружаясь в чтение.

Через минуту мы уже обе читали старое письмо, оказавшееся намного интереснее ренессансной порнографии.

«Дорогой друг! — писал кто-то старинным почерком. — Я приложил все старания, чтобы наилучшим образом выполнить твою просьбу. Вот какие подробности удалось разузнать об интересующей тебя истории.

Разумеется, виконт де Нуармон поступил легкомысленно, однако справедливости ради должен с прискорбием заметить, что госпожа де Бливе тоже не безгрешна. Не вызывает сомнения сам факт обмена вышеупомянутой дамы на самый большой алмаз в мире, так называемый Великий Алмаз. Виконт де Нуармон просто-напросто уступил радже Бихара госпожу де Бливе в обмен на этот алмаз. По имеющимся у меня сведениям госпожа де Бливе чувствовала себя оскорблённой такой сделкой, а сведениями о том, что было с этой дамой потом, я не располагаю. А виконт лишился алмаза. Владел он им законно, коль скоро раджа отдал его добровольно. При штурме виконт был тяжело ранен, его вынесли с поля битвы, но уже без алмаза. Видимо, его кто-то украл.

Мне довелось стать случайным свидетелем сцены, полагаю, весьма знаменательной. Мы перевозили раненых на побережье, когда неожиданно один из местных принялся разыскивать среди них виконта, а найдя, передал ему от имени раджи сообщение, которое и довелось мне услышать. Не почитаю постыдным для моей чести такое обстоятельство, ибо я не прислушивался специально, просто совершенно случайно услышал. Видимо, виконт и этот индус были хорошими знакомыми и доверяли друг другу, ибо индус сказал следующие: „Твою вещь я спрятал вместе с моей в храме Шивы. Вот что повелел сообщить тебе мой господин“. Раненый виконт был явно взволнован таким сообщением, но он и рта раскрыть не успел. Посланец раджи исчез молниеносно.

Сдаётся мне, дорогой друг, что речь шла об алмазе, а виконту был известен тот самый храм Шивы. Возможно, он ещё отыщет свой алмаз, что лично я сочту величайшей несправедливостью, ведь как-никак госпожа де Бливе не являлась собственностью виконта.

Завоёванные нами земли заняли англичане. Некий капитан Блэкхилл…» На этом письмо обрывалось. Мы с Кристиной уставились друг на дружку.

— Неужели? — полувопросительно, полуутвердительно проговорила Кристина.

— Ты думаешь? — неуверенно отозвалась я.

Сев со мной рядом, сестра сама принялась перечитывать обрывок письма, напряжённо нахмурившись.

— Сдаётся мне, некий капитан Блэкхилл входил в число наших предков, — веско заявила Кристина. — По крайней мере прабабка Каролина в девичестве звалась Блэкхилл, я запомнила, в завещании говорилось…

Молча встав, я отправилась наверх и вернулась с ксерокопией прабабушкиного завещания.

«Я, Каролина де Нуармон, урождённая Блэкхилл…» Так начиналось завещание.

— Выходит, один прадедушка свистнул алмаз у другого прадедушки? — не поверила я.

Кристина сделала неудачную попытку задумчиво покачаться в кресле. Ничего не получилось, старинное кресло оказалось слишком тяжёлым.

— Интересно, интересно… Он есть. Он должен быть. Не потерялся и не пропал. Может, вы найдёте его. Я не цитирую прабабушку, я просто конспективно излагаю содержание её письма. Не кажется ли тебе, что прабабушка, говоря так, имела в виду именно алмаз, вдвойне фамильную реликвию? И какая нам разница, кто именно из предков в своё время сумел им завладеть?

— Учитывая раджу Бихара, действие происходило в Индии, — так же задумчиво произнесла я, размышляя вслух. — Кто знает, кто знает…

И мы опять уставились друг на дружку. Больше не требовалось слов. Послание неизвестного друга столь же неизвестному адресату сулило большие надежды и открывало перед нами широкие горизонты.

Долго просидели мы в молчании и неподвижности. Трудно было так сразу переварить столь грандиозную фамильную тайну. Не столь уж мало прожили мы на свете, но до сих пор никто из наших родичей даже не намекал на фамильный алмаз, никто о нем не знал, во всяком случае мы ни словечка не слышали.