Учитель - Филип Жисе

Хорошо, Люба, — сказал Александр Петрович. — Постараемся зайти. Как-то времени все не было. Сама знаешь, какая у нас жизнь в стране. Заботы, хлопоты. Никуда от них не деться.

— Знаю, Саша, знаю. Приходите. Мы с Костей будем ждать. До свидания, — сказала Люба и спустилась в переход.

— Только не забудь бутылочку коньячка принести, — подмигнул Костя. — Ну, все. Будь здоров, — сказал он и последовал за женой.

— Ну, что Шарик, — Александр Петрович повернулся к собаке, — ты все столбы обошел? Можем идти домой?

Собака посмотрела на хозяина, вильнула хвостом и побежала вперед, старательно обегая лужи.

— Ух, — вырвалось у Александр Петрович, когда он почувствовал, как щеки и нос защипал мороз. — Днем дождь, ночью мороз. Непонятно, что с погодой творится. То осень, то зима. Все это… как его… глобальное потепление. До чего природу довели, что она уже не знает, когда у нее что.

Александр Петрович плотнее закутался в пальто и последовал за собакой.

— Ну, что, проводил Костю с Любашей? — спросила Надежда Васильевна, когда он вернулся домой. — Шарик, куда побежал? — повернулась она к собаке, метнувшейся на кухню. — А ну быстро в ванную ноги мыть!

— Проводил, а где Татьяна? Ушла что ли уже? — спросил Александр Петрович, заглядывая в кухню. — И Сашки не видно.

— Да Сашка пошел провожать Танюшу. Скоро придет.

— Тогда понятно, — сказал Александр Петрович, снимая пальто в прихожей.

— Шарик, я кому сказала в ванную, — нахмурилась Надежда Васильевна, заметив, как собака побежала на кухню. — Идем, я тебе ноги помою. Что за собака упрямая.

Надежда Васильевна схватила собаку за ошейник и поволокла в ванную.

— Вся в хозяина, — улыбнулся Александр Петрович. — А где это мои тапочки? Что-то я их не вижу. Неужто Шарик затащил куда-то?

— Я их в стенку в прихожей спрятала, — перекрывая шум бегущей воды, из ванны донесся голос Надежды Васильевны. — Подальше от этого лохматого проходимца. Стой смирно, Божье ты наказание. Саша, нашел?

— Нашел, нашел, — ответил Александр Петрович, направляясь в зал. Спустя мгновение к нему прибежал Шарик, довольный, что убежал от Надежды Васильевны. Запрыгнув на диван, собака начала моститься возле старика.

— Что это у тебя ноги мокрые? — спросил Шарика Александр Петрович.

— Что, что, — сказала Надежда Васильевна, заходя в зал. — Не дал ноги вытереть, вот они и мокрые. А что это ты сегодня не ел за столом ничего? — спросила она мужа.

— Да, что-то не хотелось, — ответил тот.

— Что, опять желудок болел? — обеспокоилась Надежда Васильевна.

— Было малость, но не волнуйся, уже не болит.

— Ты помнишь, что ты мне обещал?

— Помню, завтра с самого утра схожу в поликлинику.

— Вот и славно. Я иду спать, — сказала Надежда Васильевна, выходя из зала. — Мне завтра на работу.

— Да я тоже пойду, — Александр Петрович двинулся следом за женой. — Сонливость какая-то появилась. А что это ты опять в субботу работаешь?

— Слава Богу, что хоть в воскресенье меня не трогают, — сказала Надежда Васильевна, входя в спальню и включая свет. — Ты же знаешь этих частников, они готовы работать сутки напролет только бы заработать больше денег.

— Конечно знаю, — ответил Александр Петрович. — Эх, люди с ума посходили. Кроме денег ничего больше не хотят знать.

— А что, Саша, поделаешь? Надо же людям как-то выживать. А что это ты сегодня ополчился за столом? На тебя это не похоже. Тихий, тихий, а тут разошелся. Я даже подумала, тот ли это Сашка, которого я знаю тридцать шесть лет, — сказала Надежда Васильевна, забираясь под одеяло.

— Надюша, неправильно все это. Вот и разошелся.

— Что неправильно?

— Да все. Вся наша жизнь неправильна. Вот чувствую, что что-то не так. Что-то не хватает. Какая-то она бессмысленная, что ли.

— Сашенька, так все люди живут. Так устроено наше общество. Тут уже ничего не поделаешь.

— Эх, Надюша. Может ты и права. Но от этого как-то пусто на душе становится. Вот чувство такое, плохое какое-то, — сказал Александр Петрович, раздеваясь.

— Что-то ты расчувствовался. О чувствах заговорил. С каких это пор тебя чувства начали беспокоить? — удивилась Надежда Васильевна.

— А вот как стукнуло шестьдесят, так и начали. Говорят, на старости лет человек мудрее становится. Может, со мной как раз то, помудрел, — улыбнулся Александр Петрович, представ перед женой в одних трусах.

Внезапно Надежда Васильевна нахмурилась.

— Сашка, а ну-ка повернись, — попросила она мужа.

— А это тебе зачем? — вскинул брови Александр Петрович. — Неужели давно не видела меня в таком виде?

— А вот представь, не видела. Поворачивайся говорю тебе, — не унималась Надежда Васильевна.

— Ну, поворачиваюсь, — Александр Петрович развернулся на триста шестьдесят градусов.

— Сашенька, Бог мой. Да ты никак похудел, — всплеснула руками Надежда Васильевна. — И как это я не заметила раньше. Кожа висит, словно тебе не шестьдесят, а сто шестьдесят лет. Это все твое «не хочется кушать».

— Старый я. Вот и худею, — сказал Александр Петрович. — Ты что разве не знаешь, что в старости люди вниз растут, а не вверх. Так и у меня. Сужаюсь, а не расширяюсь, — рассмеялся Александр Петрович собственной шутке. Но Надежде Васильевне его шутка совершенно не понравилась.

— Только скажи мне еще раз «не хочу кушать», я тебе дам не хочу. Шарик и тот ест больше, чем ты. А ты же взрослый мужчина, тебе надо хорошо питаться.

— Как скажешь, Надюша, — ответил Александр Петрович. — Ну что, я могу лечь в кровать или мне и дальше быть моделью на подиуме?

— Ложись уже, несчастье ты мое, — сказала Надежда Васильевна, заворачиваясь в одеяло. — Шарик — первое несчастье, а ты — второе. Что мне с вами делать? Не любила бы, выгнала бы на улицу обоих, может образумились бы.

— Эх, Надюша, — сказал Александр Петрович, гася свет в спальне. — Несчастье плюс несчастье и будет тебе одно большое счастье.

— Ой, счастье ты мое. Забирайся под одеяло. Нечего голяком по комнате расхаживать. Простудишься. И на чьи это руки? На мои опять же.

— Ну, не бурчи, не бурчи, — сказал Александр Петрович, забираясь под одеяло и обнимая жену. — Спокойной ночи, Надюша. Как-то оно да будет. Когда-то все образумится.

— Твои слова да Богу в уши. Спокойной ночи, Сашенька, — отозвалась Надежда Васильевна, прижимаясь к мужу.

Глава 3

Поход к врачу

Александр Петрович проснулся рано, еще до будильника, заведенного на 6:00. Мысли по поводу предстоящего