Весна среди зимы - Дейзи Миллер

Она опять покраснела. У нее возникло чувство, что Берт снова прочитал ее мысли: уж слишком насмешливо заблестели его глаза.

— Папы нет дома!

Элси не собиралась ничего ему объяснять. Меньше всего ей хотелось посвящать Берта в их семейные дела!

— Знаю. — Он небрежно пожал плечами. — Поэтому я здесь и жду. Должен заметить, я был удивлен, когда увидел, как ты подъезжаешь. Думал, что ты на работе.

— У меня сейчас нет работы, — мгновенно напрягшись, резко сказала Элси.

Когда они познакомились, она служила секретарем-референтом в одной небольшой фирме. Ей не слишком нравилось это место, и она сразу уволилась оттуда, как только Берт сделал ей предложение…

Разумеется, потом ей снова пришлось искать работу, но пока ничего подходящего Элси не нашла. А ей она очень была нужна! Особенно сейчас, когда папа попал в больницу, и лишние деньги им бы не помешали. Элси вдруг разозлилась, как будто именно Берт был виноват в том, что ей не удалось найти себе приличное место.

— А-а, ну да… — В тоне Берта было нечто такое, что неприятно задело Элси. — Выходит, ты целыми днями свободна? Как удачно! Я тоже свободен. У меня отпуск.

— Вот не знала, что ты берешь отпуск, — язвительно вставила Элси и тут же смутилась: — Я имею в виду, ты всегда был таким трудоголиком, когда мы с тобой…

— …Когда мы с тобой были вместе? — закончил Берт, поскольку Элси прикусила язык, сообразив, что опять сболтнула лишнее. — Впрочем, с тех пор изменилось очень немногое, и ты это скоро поймешь… Мы что, так и будем стоять на пороге? Или ты все-таки собираешься открыть дверь?

Элси совсем не хотелось впускать его в дом. Но решительный взгляд Берта не оставлял никаких сомнений: он все равно своего добьется.

Обреченно вздохнув, она полезла за ключом.

— К тому же я приехал не только затем, чтобы повидаться с твоим отцом, — сказал Берт.

— Только не говори мне, что собираешься возобновить наши дружеские отношения! — воскликнула Элси.

— Дружеские отношения? — Берт саркастически хмыкнул. — По-моему, у нас было кое-что поинтересней.

— Ты когда-то сам заявил, что я — коварная и лживая особа. Но если так, значит, нас с тобой связывала ложь — только ложь, от начала и до конца. Теперь между нами нет вообще ничего. И слава богу. Все закончилось, Берт. Закончилось!

— Правда?

— Чистейшая правда!

Пожалуй, Элси произнесла это с излишним жаром. Но очень уж ей не хотелось, чтобы Берт догадался, что на самом деле все совсем не так. Что ее чувства к нему до сих пор живы…

Берт вдруг очень серьезно посмотрел на нее.

— Элси, я знаю, что обидел тебя тогда. Но я хотел всего-навсего несколько поумерить твой пыл в стремлении достичь красивой жизни любой ценой. Я хотел показать, что легкость здесь обманчива…

— И тебе это великолепно удалось!

Элси небрежно пожала плечами, стараясь не выдать своих истинных чувств. Если она собирается убедить Берта, что ничуть не страдала после их разрыва, то лучше это сделать прямо сейчас. Раз и навсегда!

— Я уже говорила… тогда, вечером, что на самом деле очень благодарна тебе. Если бы мы поженились, это наверняка был бы неудачный брак. Уже очень скоро мы оба поняли бы, что не подходим друг другу, что совершили ошибку. Нам пришлось бы разводиться, а это всегда неприятно…

— Зато теперь ты свободна и собираешься замуж за своего разлюбезного Майкла!

Элси закусила губу: безразлично-ироничный тон Берта буквально убивал ее. Впрочем, раз уж он сам завел разговор о Майкле, пусть лучше считает, что она действительно собирается замуж.

— Все правильно. Майкл в свое время очень… — Элси хотела сказать: «Очень утешил меня», но вовремя остановилась: Берт не должен знать, что она нуждалась в утешении. — Мы очень сблизились с ним за этот год. И наши родители ждут, что мы объявим о помолвке.

— Мои поздравления, — насмешливо протянул Берт. — Я уверен, что ты неплохо устроишься.

Его язвительное замечание меньше всего походило на искреннее пожелание счастья.

— Очевидно, твой отец считает, что клерк-стажер — это лучшая партия для его драгоценной доченьки, чем человек с таким прошлым, как у меня?

— Ну, положим, у Майкла дядя — член парламента, а бабушка была дочкой графа.

У Элси было такое чувство, что своими словами она вбивает лишние гвозди в и без того крепко заколоченный гроб, в котором покоилась их любовь…

— Тогда все понятно, — сухо заметил Берт. — Помочь тебе разобрать сумки?

— Спасибо, я сама. Ты и так мне помог.

Элси выразительно поглядела на дверь, очень надеясь, что Берт поймет намек, но он лишь покачал головой:

— О нет, моя сладкая. Я никуда не уйду, пока не увижусь с твоим отцом.

К несказанному ужасу Элси, он невозмутимо прошел в кухню и занялся продуктами.

— Тебе не удастся с ним увидеться! Он… Его нет…

Если бы у Элси была хоть слабая надежда на то, что известие о болезни отца заставит Берта оставить их всех в покое, она бы, не раздумывая, сказала ему правду. Но Берт Конрой и Юджин Прайс и до инцидента в церкви недолюбливали друг друга. А уж после, и говорить нечего! Так что Элси совсем не хотелось, чтобы Берт заявился в больницу побеседовать со своим заклятым врагом о каких-то таинственных делах. Можно было представить, как его визит отразится на состоянии отца, которое и без того было очень тяжелым. Он только пару дней, как пришел в себя, да и то ненадолго.

— Это я уже понял. А когда он вернется?

— Я ведь сказала: не знаю!

— Не знаешь или просто не хочешь говорить, а, принцесса?

— Действительно, не знаю.

— Тогда я подожду. Ведь к вечеру он точно вернется?

— Не вернется! — От отчаяния Элси брякнула первое, что пришло в голову: — Он уехал на все выходные и… — Она смущенно замолчала.

Берт явно не поверил ни единому ее слову.

— Милая моя, при всей твоей склонности ко лжи, ты почему-то совсем не умеешь врать. Я видел, что его машина стоит в гараже. Если он куда и ушел, то явно недалеко.

Да, все правильно. От него не укроется ничего. Он все подмечает. Голова у него работает, как арифмометр: все просчитывает мгновенно. У Элси было такое чувство, что пронзительный взгляд Берта просвечивает ее насквозь, проникая в самые сокровенные мысли.

— Думай, что хочешь! — Элси понимала, что ее истерический тон вызывает подозрение, но ничего не могла с собой поделать. — Только не называй меня «моя милая»! Я давно уже не твоя милая. И никогда больше ею не буду!

— Вот тут ты права, — усмехнулся Берт. — Мы с тобой уже полчаса общаемся, и милой тебя назвать можно только с большой натяжкой. Впечатление такое, что ты меня просто убить готова.