Уйти и не вернуться - Чингиз Абдуллаев

— Ждут в соседней комнате, майор Ташмухаммедов иподполковник Падерина. Отличные профессионалы.

— Не пойдет, — возразил Асанов.

— Не понял.

— Женщина не пойдет, — пояснил Асанов, — это исключено.

— Вы не совсем меня помяли, — улыбнулся Затонский, — этаженщина подполковник разведан, сама из Туркмении. Знает обычаи. Владеет фарси япушту. Имеет два боевых ордена. Она не гимназистка, а боевой офицер.

— Согласен. Но в Афган она не пойдет.

— Я привез ее для того, чтобы она приняла участие в этойоперации. Так решило наше руководство. Эти люди вне вашей компетенции. Выпросто подберите еще своих людей.

— Тогда я отказываюсь, — резко встал Асанов, — набирайтелюдей сами.

— Сядь, — резко махнул Орлов, — характер ни к черту. Чегокипятишься? Их люди — они и решают.

— Женщина не пойдет, — упрямо возразил Асанов, — ее сразузаметят, вычислят. Это мусульманская страна. А во время переходов, как онабудет себя чувствовать? Это только в кино артистки во время войны всегда бодрыеи веселые. А в реальной жизни бабы в таких операциях участия не принимают. Выже все понимаете лучше меня. Начнутся месячные, что будем делать? Мыться где?Ребята сутками не умываются, а вы говорите женщина! Это значит — подвести всехостальных.

— Можно, я приглашу подполковника сюда? — спросил, почему-тоулыбаясь, Затонский.

— Меня трудно переубедить, — сел на свое место Асанов.

— Попросите подполковника Падерину и майора Ташмухаммедовазайти к вам в кабинет. Они в комнате N14, — предложил генерал Затонский.

Асанов раздраженно молчал.

Орлов поднял трубку.

— Генерал Орлов, — требовательно произнес он, — гости у вас?Пригласите в кабинет.

— Вы женаты, товарищ Асанов? — спросил вдруг Затонский.

— Да. Вы хотите знать, почему я так не люблю женщин?Напротив, я их слишком люблю, чтобы ими рисковать. Война — не женское дело.

В дверь постучали.

— Да, — крикнул Асанов.

Дверь открылась и в кабинет вошла семейная пара афганцев.Грязный, помятый, небритый, среднего роста афганец в традиционной афганскойодежде, стоял рядом со своей супругой, одетой в темную чадру. Видна была толькополоска глаз.

— Удачный маскарад, — нахмурился Асанов, — но это еще ничегоне значит.

Он поднялся, подошел к обоим офицерам.

— Вы говорите на фарси? — спросил он по-русски.

Женщина кивнула головой.

— Я вас приветствую в своем доме, — произнес традиционноепуштунское приветствие Асанов.

Женщина молчала.

— Да пошлет Аллах удачу вашему дому, — поблагодарил егомужчина.

— Хорошо, — сказал Асанов.

На Востоке в присутствии мужа женщина не имела права отвечатьна вопросы постороннего мужчины.

— Теперь отвечайте, — потребовал Асанов, — сколько раз выбыли в Афганистане?

— Пять раз, — ответила женщина. Голос у нее был немногохриплый, характерный для восточных женщин.

— Вы умеете готовить афганские блюда?

— Да.

— Молиться?

— Совершать намаз, — уточнила женщина. — Конечно. Я знаюкоран.

— Скажите четвертую суру.

Женщина чуть улыбнулась.

Четвертая сура корана была посвящена женщине.

— Во имя Аллаха милостивого, милосердного! — начала женщина— О, люди! Бойтесь вашего Господа, который сотворил вас из одной души исотворил из нее пару ей, а от них распространил много мужчин и женщин. Ибойтесь Аллаха, которым вы друг друга упрашиваете, и родственных связей.

Пока женщина говорила, Асанов внимательно следил, как онадержится, произносит словосочетания, ставит ударение в словах. Орлов иЗатонский, не понимавшие на фарси, наблюдали за генералом Асановым.

— … А если вы боитесь, что не будете справедливы с сиротами,то женитесь на тех, что приятны вам, женщинах — и двух, и трех, и четырех. Аесли боитесь, что не будете справедливы, то — на одной или на тех, которымиовладели ваши десницы.

— Достаточно, — наконец улыбнулся и Асанов, — снимите чадру.

Она откинула покрывало.

Длинные волосы, узкое лицо, выступающие скулы, красивыйразрез глаз.

— Вы русская?

— Отец из молокан, мать туркменка, — ответила женщина.

— В бою бывали?

— Получила ранение в Принсапольке, — вместо ответа сказалаженщина.

— Где это? — удивился генерал.

— В Никарагуа.

— Сколько вам лет?

— Тридцать девять, — она посмотрела ему в глаза.

— Сколько лет в разведке?

— Шестнадцать.

— Проходили специальную подготовку?

— Дважды. Даже бывала в вашей зоне, — добавила Падерина.

— В зоне, — он задумался. Повернулся, подошел к столу ивдруг резко быстро бросил тяжелую книгу. — Держи.

Затем еще одну.

— Отбивай.

Она успела схватить первую и отбить вторую. Книга полетелачерез всю-комнату и, ударившись об стену, упала на пол.

— Черт с вами, — сказал Асанов, возвращаясь на свое место.Можете оставаться.

— Вас, кажется, волновали еще какие-то проблемы женскогоорганизма? — спросил Затонский.

Акбар, чуть покраснев, махнул рукой.

— Все. Свободны.

Когда за ушедшими закрылась дверь, генерал Затонскийзаметил:

— Они оба прошли Афганистан. Это, наши лучшие офицеры.Падерина работала и в других странах. Она владеет пятью языками.

— Простите, генерал, — спросил вдруг Асанов, — а где вы былив декабре семьдесят девятого?

Генерал посмотрел ему в глаза.

— В Кабуле. В составе группы прикрытия, — просто ответилЗатонский. — «Альфа» штурмовала дворец, а мы везли Бабрака Кармаля. Чтобы успетьпередать обращение к нашим войскам.

Бабрака Кармаля везли из Чехословакии, где он был послом.Специальная группа 8-го отдела Первого Главного управления КГБ СССР вылетела вПрагу. В ее состав входил и молодой офицер, капитан Затонский. Бее было окончательнорешено в Москве. Амина должен был заменить Бабрак Кармаль. Собственно,последний мог стать лидером еще в апреле семьдесят восьмого года, норасколовшаяся на два враждующих лагеря Народно-демократическая партияАфганистана начала фракционную борьбу. Фракция Парчам, куда входили HypМухаммед Тараки и Хафизулла Амин, взяла верх над фракцией Хальк, возглавляемойБабраком Кармалем. Лидеру проигравшей фракции пришлось согласиться наунизительно невзрачную должность посла Афганистана в Чехословакии.