Бэтмен. Ночной бродяга - Мари Лу

— Я больше так не буду, — ответил он вместо этого.

По телевизору показывали, как полицейские окружили вторую машину и вытащили водителя из-под обломков.

— Этот Ночной бродяга занимал один из самых низких постов в группе, — произнес репортер, — о Бродягах до сих пор мало что известно, но полиция опубликовала символ, который преступники оставляют на месте каждого правонарушения.

Ночные бродяги. Брюс вспомнил, что именно кричали полицейские в ночь аварии. За последний год он часто слышал это название в новостях. На самом деле, полиция подозревала, что убийца того бизнесмена, сэра Гранта, также принадлежала к банде. На телевизионном экране появилось изображение — монета, объятая языками пламени. Этот символ регулярно встречался на стенах зданий в местах различных преступлений. Было что-то зловеще личное в этом символе — символе сжигаемого богатства. Можно было представить, что Ночные бродяги с радостью бы поступили так и с самим Брюсом, подвернись им подходящий случай.

— Что ж, Брюс, — сказал Люциус, когда репортаж начался сначала. Мужчина откинулся в кресле и рассеянно провел рукой по своим коротко подстриженным темным кудрям. Комнатное освещение придавало его смуглой коже голубоватый оттенок. — Полагаю, наши летние планы придется изменить.

Брюс повернулся лицом к наставнику. Для нового главы отдела исследований и разработок «УэйнТех» Люциус Фокс был необычайно молод. Люциус был скор на улыбку, его сияющие глаза внимательно изучали окружающих, походка была энергичной и подсказывала, что Люциус постоянно стремится изменить этот мир.

— Я по-прежнему могу приходить в лабораторию в свободное время, — предположил Брюс, одарив собеседника полным надежды взглядом. — Главное, убедиться, что за рулем будет кто-то другой.

Фокс рассмеялся.

— Мы составим тебе новое расписание. — Мужчина указал на лежащий между ними планшет. — Этот мир гораздо опаснее, чем ты полагаешь, Брюс. Постарайся быть осторожнее, хорошо?

Уэйн изучил планшет. В настоящий момент устройство был подключено к его банковским счетам. Получить к ним доступ можно было только с помощью отпечатка его пальца и секретного кода — демонстрация новых мер безопасности, разработанных Люциусом и «УйэнТех».

Люциус пояснил, что при любой подозрительной попытке подключения — например, если будет введен неверный код — система среагирует моментально и в считаные секунды удаленно отключит пытающийся авторизироваться компьютер.

Брюс кивнул.

— Благодарю, — произнес он, — я с нетерпением жду возможности увидеть все, на что способна твоя команда.

Люциус приподнял одну бровь.

— Наши дроны пока еще не готовы патрулировать улицы Готэма, хотя нам уже удалось предложить наше улучшенное защитное снаряжение Метрополису. Они собираются сделать большой заказ.

Проект превентивных оборонных механизмов. В этом интересы Люциуса и Брюса совпадали — технологии шифрования, которые обезопасят банки Готэма так же надежно, как они защищали счета самого Уэйна, дроны, которые будут патрулировать улицы города. Любые технологии, призванные защищать людей.

— Отлично. Этому городу не помешает дополнительная защита, — шепотом произнес он, — и наш проект этому поспособствует… Я в этом не сомневаюсь.

Краешком глаза Брюс заметил, что в репортаже снова замелькали кадры стоящего с поднятыми руками Ночного бродяги. Он покончил жизнь самоубийством в тюрьме — перерезал себе вены тайком пронесенным лезвием за день до того, как детективы пришли к нему на допрос. Полиция до сих пор не могла понять, что делали Бродяги внутри того здания, а теперь, со смертью единственного подозреваемого, следователи лишились своей важнейшей зацепки.

Брюс внимательно изучил изображение преступника на экране, пытаясь осознать тот факт, что этот человек, которого он видел живым всего две недели назад, уже мертв. От этой мысли желудок скрутило в узел. Должно быть, этот парень был невообразимо предан своему боссу, кем бы тот ни был. Или до смерти его боялся.

Люциус указал на экран телевизора:

— Пока по улицам разъезжают Ночные бродяги, есть вероятность, что это случится раньше, а не позже.

Воцарилась тишина, на обоих неожиданно накатили воспоминания о погибших родителях Брюса. Наконец, Люциус поднялся на ноги, подошел к юноше и положил ладонь ему на плечо.

— Крепись, Брюс, — мягко сказал он.

Брюс помнил этот взгляд со времени своего первого посещения «УйэнТех» вместе с отцом. В тот раз Люциус, тогда еще многообещающий стажер, рассказывал Томасу Уэйну о тех проектах, над которыми он трудился. Брюс улыбнулся наставнику.

— Прости за все эти неприятности, Люциус.

Мужчина снова похлопал его по плечу.

— Когда-нибудь я расскажу тебе обо всех неприятностях, в которые я вляпался в твоем возрасте.

На этом он попрощался и вышел из комнаты.

Телефон Брюса тренькнул. Юноша взглянул на экран и увидел новое сообщение в общем чате с Харви и Дайан.

Харви: Эй, ну что, каков официальный приговор?

Брюс: А каким он мог быть? Виновен, конечно же.

Харви: Сожалею, дружище. К чему тебя приговорили?

Брюс: Домашний арест на пять недель и общественные работы.

Харви: Нееееет.

Дайан: Это же половина лета! А скоро итоговые экзамены и выпускной! Они не сказали, где тебе придется отрабатывать?

Брюс: Еще нет.

Харви ничего не ответил, но Дайан прислала серию печальных смайликов. «Давайте встретимся, — предложила она, — и отпразднуем, что ты смог пережить эту заварушку, не сломав себе шею. Мы уже изрядно запоздали с твоим праздничным ужином». Пауза. «С тобой же все будет хорошо, правда?»

Брюс улыбнулся.

«Спасибо», — ответил он.

Только он начал обдумывать, сколько еще ему придется оставаться в этой комнате, как вошли два офицера полиции. Один из них жестом пригласил Брюса проследовать за ними.

— Вы свободны, — произнес полицейский, — мы отвезем вас домой. Там вас встретит ваш опекун вместе с детективом Драккон.

— Детективом Драккон? — Уточнил Брюс на ходу.

— Она обсуждает ваш приговор с мистером Пенниуортом. — Полицейский был явно не заинтересован в продолжении разговора, оставив Уэйна гадать, кто такая детектив Драккон.

Полчаса спустя они остановились перед изящными позолоченными воротами усадьбы Уэйнов. Главный вход в поместье окружали четыре колонны, к тяжелым двухстворчатым дверям вела каменная лестница. Слева и справа на стенах усадьбы вздымались трехэтажные башенки. По обеим сторонам вымощенной камнем дорожки, ведущей от ворот к лестнице, возвышались железные фонари. Поскольку была еще середина дня, лампы не горели.