Обезьяний ящик - Василий Пригодич

со своих кораблей точечные удары, никогда не держали правильный фронт и т.д., т.е. не вели позиционной войны. Но они воевали всегда по свято соблюдаемым правилам.

Вот такая занятная научная книга. Невнятное будущее внятно коренится в истории…

29 октября 2004 г. Петергоф.

Грустное имя – Ольгин, или Веселое имя – Ольгин

Вливаются потоками в Истоки

Сквозь сито звёзд просеянные строки.

Леонид Ольгин

Читатель, помнишь блоковское: веселое имя Пушкин. Разумеется, Леонид Ольгин не Пушкин и не Блок. Он – Ольгин (не больше, и ни в коем случае не меньше). Друг мой, Ты держишь в руках поэтическую книгу. А что такое поэзия: дыхание и слезы Бога, оккультная мистика, страх и трепет перед тем, что Чехов назвал «трагизмом мелочной жизни», язвы в горле и сердце, бездумное и безумное составление рифмованных текстов, преступление и наказание, гордость и боль, проклятие изгойства, клеймо избранничества, венец терновый и крест неподъемный? Не знаю. Не ведаю. Приведу цитату из стихотворения Леонида Ольгина:

Перегрузки, стрессы, драмы, и по коже пот кровавый,

Рвутся сердце, мышцы, нервы…

Лучшее, на мой взгляд, определение поэзии принадлежит Иосифу Бродскому (я уже не раз его цитировал):

«Поэзия не развлечение и даже не форма искусства, но скорее наша видовая цель. Если то, что отличает нас от остального животного царства – речь, то поэзия – высшая форма речи, наше, так сказать, генетическое отличие от зверей. Отказываясь от нее, мы обрекаем себя на низшие формы общения, будь то политика, торговля и тому подобное: это колоссальный ускоритель сознания и для пишущего, и для читающего…. Это уникальный инструмент познания».1 Гениальное позитивистское определение, но нет в нем нескольких фундаментальных составляющих. Поэзия – «высокая болезнь» (Пастернак), горячка и бред и, самое главное, поэзия – огненная тайна.

Ох, неловко цитировать себя, грешного, но что поделать: «Читатель, открою тебе сакральную тайну: стихи не рассчитаны на понимание, они представляют собой набор ассоциативных рядов, запечатлевающих некие эмоциональные знаки-фантомы, которые должен уловить читающий про себя или вслух, и все. Плохих стихов не бывает, бывают плохие рифмованные тексты, но это совсем иная опера. Если ты не "понимаешь" того или иного поэта, то это твоя проблема, читатель, а не автора».2 Сказанное, по-моему, несколько усовестит тех читателей и критиков, которые будут тявкать, мол, мы стихов Ольгина не понимаем, они нам не нравятся и т.д. Не нравится, так и не читайте.

Приведу несравненное четверостишие насельников Оптинской пустыни:

«Где просто,

там ангелов со сто,

а где мудрено,

там ни одного». Так вот, стихотворения Леонида Ольгина одномоментно простые и сложные. Бывает, у русских поэтов все бывает…

Несколько фраз об авторе. Пусть говорит сам поэт:

    «За плечами военная музыкалка, мореходное училище, ПЕД–филология, ВТУЗ–экономика и организация производства. Заочно. Причем последнее доказано еще раз «за бугром», а филология никому не доказана. Даже дома. Потому что, когда пишу стихи, не могу объяснить, откуда они появляются,3 и кому и зачем всё это нужно. Но с упорством маньяка продолжаю писать вот уже многие годы, что никак на мне не отражается». Увы, поэт уже давно не юноша…

Мне всегда по сердцу висельнический юмор, люблю гаерские шутки немолодых печальных трикстеров. Добавлю от себя. Поэту пришлось вдоволь накушаться соленой от слез коркой эмигрантского горького сухарика. В настоящее время Леонид живет в Бельгии, редактирует чрезвычайно элегантный общественно-просветительский и литературный журнал «День». Свидетельствую, в редакции журнала много талантливых и дельных людей.

А почему – грустное имя – Ольгин. А потому, что его стихи трагедийны в своей эйдетической (космогонической) сущности, как говорят хлеборобы Брянщины и селяне из Айовы. «Только с горем чувствую солидарность» (Бродский). Умом Леонида Ольгина владеет манихейская дихотомия, как выражаются торговки колготками на Петергофском рынке. Читатель, эта заметка есть не что иное, как мое частное мнение по частной проблеме. Как я понял, осознанно и неосознанно для поэта равновелики, равновесны Бог и Диавол, Агура-Мазда и Ариман, силы света и силы тьмы, хотя его страдающая душа тянется к просветленному и простому добру. Прихотлив, извилист и опасен путь поэта. Вспомним Лао-цзы: «Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное Дао». То, что сказано в стихах, неизмеримо меньше и мельче того, что в них не сказано.

Есть гениальное присловье оптинских старцев:

«Смотри в себя,

И будет с тебя».

В стихах книги «И будут звезды моросить»4 поэт тревожно вглядывается «в себя». Поэт фиксирует состояния своей души. Его стихи овеяны библейским духом (многим стихотворениям предшествуют эпиграфы из Писания). В них есть отзвуки индийской и индейской мистики.

Много, много в стихах Ольгина того, что Чехов назвал «трагизмом мелочной жизни». Не будем вдаваться в дискуссию о лирическом герое. Поэт пишет про себя и для себя. Его стихотворения насквозь «литературоцентричны»: всё о Поэзии и всё о поэтах. Они «моросят» тем, что К.Юнг назвал «метафизикой внутренней жизни». Проблематику таких стихов можно исчерпывающе передать исчерпывающей строкой Александра Ивановича Введенского: «Кругом, возможно, Бог». Вдумайся, Читатель.

Есть у Цыпочки моей Несравненной и у меня безошибочный критерий качества стихов: хочется ли оные читать вслух и запоминать. О, как сладко и славно перекатывать во рту фонемные карамельки и «вкусные» строчки. Так вот, все это есть у Ольгина. Приведу запомнившиеся слету строки:

Наши жены – жизни наши, перемноженные на сто.

Наши жены – души наши, не сгоревшие в аду.

И грудь земли сосут деревья, как телята.

Твердо знала распятая Муза твоя

О конце Бытия на пути острия.

Спят, обнявшись, две подушки

Будто белые коты.

И тихонько крадётся ночь

Чёрной кошкой по белому снегу.

И склоняемся в поклоне

Мы, азарта не тая…

Там, в Осташковском районе,

Заблудилась тень моя.

Замедляет бег свой не от лени

Всё живое. Призрак холодов

Ставит осторожно на колени

Суету надменных городов.

Где когда-то

медовые реки текли,

Там лишь

камни растут

в прокалённой пыли…

Натруженно написанные строки

Не восхвалят библейские места –

Душа еврея, потеряв Истоки,

Рыдает с православного креста.

А теперь на перекрёстках

пахнет от старух деньгами,

и меняют люди веру,

как на ярмарке товар.

Я знаю дом, в котором ждут.

Всю ночь в том доме суета.

Там кухни ласковый уют

И снисходительность кота.

И гордо властвует над нами

Высокомерие Голан.

Рок мистический тригонометрии

В перепадах удач-неудач.

Любезный читатель, Ты справедливо спросишь: а почему