Все без ума от Евы - Ольга Хмельницкая

– Почему она ушла так поздно? – спросила Ева. – Женщины обычно стремятся вернуться с работы домой пораньше.

Даша убрала со лба волнистую челочку.

– Ей незачем уходить с работы пораньше, – пояснила девушка, – у Захаровой нет семьи, куда ей спешить? Она себя всю жизнь считала очень красивой, умной, начитанной, культурной и талантливой. Теперь ей почти сорок, и никто, несмотря на ее невероятные таланты, ею не интересуется. Ну, почти никто. Вон, Степан из фирмы по производству пластиковых люков за ней вроде ухаживает. Но все равно она сидит на работе допоздна. Дома ее только попугайчик ждет и коллекция мраморных слоников. Если честно, я ей сочувствую.

– Может, у нее все еще впереди, – сказал Чабрецов. – У меня вон жена тоже была одиноким и слишком умным доктором наук. И ничего.

– Все может быть, – кивнула Даша. – В общем, Захарова ушла около восьми вечера. Мы остались в отделе вдвоем. А около девяти Вася пошел в туалет, и на него напали. Он вернулся и ничего мне не сказал, и… и…

Она слегка замялась.

– И – что? – спросила Дашу Ева.

– И я узнала о том, что на него кто-то напал, только когда появились спецназ и милиция, – сказала она, покраснев.

– Василий вам ничего не сказал? – спросил Рязанцев.

– Нет. Хотя я заметила, что он прячет от меня руку, но никак не могла понять, почему. Только недавно увидела разбитые костяшки, – ответила Гусева, слегка выпятив свои пухлые губы.

– Хорошо, большое спасибо, – сказал девушке Чабрецов. – Если потребуется, мы еще с вами побеседуем. Отдыхайте. К сожалению, здание пока покидать никому нельзя, так что располагайтесь здесь, в отделе.

Девушка кивнула и встала. Ева проводила ее задумчивым взглядом.

Следующим посетителем оказался молодой человек с серьгой в ухе. Он выглядел испуганным и ершистым одновременно. Молодой человек посмотрел сначала на Рязанцева, потом на Чабрецова, а потом на Еву, и с Евы он уже взгляда не спускал – видимо, она показалась ему «добрым следователем».

– Я тут ни при чем, – быстро сказал парень, скрещивая руки на груди и отгораживаясь тем самым от собеседников. – Я никого из туалета не вытаскивал. У меня даже веревки нет!

– Да мы и не говорим, что вы при чем, – сказала Ершова. – А кто вам рассказал о том, что кто-то кого-то вытащил из туалета с помощью веревки?

– Кто-то в отделе… уже не помню, кто, – сказал юноша, закашлявшись. – В очереди на допрос. То есть, кхм, на беседу.

– Расскажите, как прошел ваш вечер, – попросил полковник, – и как так получилось, что в девять часов вы все еще находились на рабочем месте?

Молодой человек вздохнул.

– У меня жуткое, эксплуататорское начальство, – сказал он, и голос его стал сдавленным. – Сегодня мы получили новую партию мормышек, и я должен был их все до утра оприходовать. У нас в магазине есть компьютерная система, куда нужно вносить информацию о товаре. Вот я и вносил.

– И как, все сделали? – спросил Чабрецов. – Или еще мормышки неучтенные остались?

– Больше половины работы не сделал еще, – сказал юноша. – Я, наверное, отсюда уволюсь. Потогонная система замучила.

– Ваше торговое помещение находится как раз под туалетом, – напомнила Ева, – и вы утверждаете, что ничего – совсем ничего – не слышали?

Молодой человек смутился.

– Не над нами, а по диагонали находится, – уточнил он. – Я пару раз слышал, как что-то упало, но мне и в голову не приходило идти, к примеру, проверять, что там происходит. Вы понимаете, мы этот туалет просто ненавидим: оттуда все время течет и воняет. Особенно летом.

– И все-таки постарайтесь вспомнить, кто сказал вам о том, что кого-то вытащили из туалета на веревке, – сказал полковник.

– Не помню, – отрезал юноша.

– Ну хорошо, идите, – пожал плечами Рязанцев. – Домой вам возвращаться пока запрещено, оставайтесь на своем рабочем месте. Можете продолжить учет мормышек.

Молодой человек, облегченно вздохнув, вышел в коридор.

Почти сразу же в лабораторию вошли Степан Касьянов и пожилая женщина. Ее седые волосы были уложены в высокую прическу. На указательном пальце виднелся массивный золотой перстень с топазом.

– Добрый вечер, – сказал Степан, пожимая руку Рязанцеву, который поднялся ему навстречу, – здравствуйте, – кивнул он Еве и Денису.

– Вечер добрый, – кивнул полковник, – знакомьтесь, это Степан Касьянов, владелец компании по производству пластиковых канализационных люков. Именно у него должна была работать Ева, но сегодняшнее происшествие спутало все планы.

– Очень приятно, – сказала Ершова.

Мужчина показался ей нездоровым. Опухшие глаза, дряблая кожа…

«Хроник, – подумала Ева, – сердце у него барахлит или печень, а может – почки».

– Мне тоже очень приятно, – сказал Степан, – а это моя мама. Она пришла ко мне в гости на работу, а тут такое!

Рязанцев расплылся в улыбке.

– Очень приятно, – повторил он, целуя руку вдове своего бывшего коллеги. – Очень жаль, что вам приходится терпеть неудобства.

Рука мамы Степана была морщинистой и прохладной. От нее пахло лавандой.

– Вы, наверное, знаете, в чем дело, – пояснил полковник, когда с церемониями было покончено, – на Василия Юдина напали четверо, причем внаглую, прямо в здании НИИ. Ему удалось отбиться, он вызвал нас и милицию. И вот мы уже несколько часов ищем эту четверку по всему зданию. Кто-то их развязал и выпустил – помог перелезть из окна четвертого этажа в окно пятого. Кто – не знаю. Мы сейчас опрашиваем всех, кто находился в это время в здании.

– Может, кинолога позвать? – предложил Степан.

– Собака не может взять след, – покачал головой полковник, – у одного из нападавших была тряпка с хлороформом. Песику перебили нюх.

– Четверым не так-то просто здесь спрятаться, – добавила мама Касьянова, – это же не иголка в стоге сена.

– Мы и сами не понимаем, куда они могли подеваться. У нас тут группа спецназа, мы все закоулки осмотрели, во все шкафы заглянули, подвал изучили, чердак, все! Но их нигде нет.

– Значит, – понизил Степан голос, – их кто-то прячет. Например, в своем кабинете или в подсобке какой-нибудь.

– Мы открывали кабинет директора. Мы все помещения открывали, – сказал полковник.

В здании НИИ было тихо. Где-то в институте прятались четверо головорезов, но где?

– Я понимаю, что уже три часа ночи, – сказал Рязанцев, – и вы хотите домой, но подождите, пожалуйста: никто не должен покидать здание, пока мы не разберемся, что к чему. Вы же работаете на девятом этаже, под самой крышей?

– Да, – кивнула мама Касьянова, – мы были на девятом этаже, когда все это произошло, Степочка мне люки пластмассовые показывал, свою продукцию. И, конечно, мы подождем, сколько нужно.