Усталая смерть - Михаил Март

Сергей убрал руку.

— Ладно, не обижайся.

— Домой к тетке тебе возвращаться нельзя. Наверняка там уже засада. Ты убил или нет, какое это имеет значение. Мы все убили. Но у ментов есть свидетели, а им только зацепку дай. И так уже весь город зубы на ментов точит, мол, дармоеды, за зря свой хлеб только жрут. И саратовским группировкам это на руку. Все внимание на нас переключилось.

— Послушай, профессор, лекции читать в университетах будешь. Есть идеи, так выкладывай.

— Уезжать тебе надо из Саратова.

— Куда? В розыск объявят, так вся цепочка заработает. Далеко не уйду. Если только в Башкирию или Татарстан. И то глухо.

— В Москву.

— Ну ты сказанул. Пешком, что ли? Около тысячи верст. Сейчас товарняки на железке, и те шманают. На баржу и по Волге? Так еще куда ни шло, но не в Москву же.

— Машина и документы тебе будут. Я уже договорился.

— С кем? С Господом Богом?

— С подполковником Хитрово из милиции.

Сергей вновь схватил парня за шкирку.

— Подставить хочешь, желторотик?!

— Дурак ты, Серега. Он мой дядя. Если бы не он, нас давно бы всех на нары отправили. Это он нас прикрывает, потому что сам хочет город от «черных» очистить.

И опять Сергей отпустил парня.

— Какой резон ему отпускать меня? Я-то ему никто.

— А это он тебе сам расскажет завтра… Точнее, уже сегодня, в полдень. Он будет ждать тебя у пристани возле кабака «Чайка». Если хочешь, я сам отвезу тебя на машине. На мотоциклах по городу ездить нельзя. Сейчас каждого тормозить будут. Можешь мне доверять, Серый. Я тебя ни разу не подводил. Наш мушкетерский девиз никто не отменял. Один за всех и все за одного.

— Ладно. Я подумаю. Приедешь за мной в половине двенадцатого к Оперному театру. Где машину возьмешь?

— «Шестерка» синего цвета, номер 017. Буду стоять у входа.

— Все. Бывай.

Сергей сунул газету в карман и вернулся в квартиру. Светлана стояла у окна.

— Смотри, Сереженька, снег пошел. На улице плюс пять градусов, а с неба падают чистейшие белые хлопья, как на Новый год. Пойдем в снежки играть?

— Уже поиграли.

Она оглянулась. На лице возлюбленного стояла печать обреченности. Девушка привыкла к его тяжелому взгляду, непроницаемому и подозрительному, а теперь в нем появилась какая-то безысходность.

— Что он тебе наговорил?

— Он тут ни при чем.

Сергей подал девушке газету.

— Вот, полюбуйся.

Она схватила газету, села на кровать и быстро прочитала первую полосу.

— Глупость какая-то! Ты не мог убить человека. Они что-то напутали.

— Почему же не мог? Еще как мог. Медаль-то мне на грудь повесили за убийства, а не за приготовление вкусной похлебки.

— Так то же война. Не ты — так тебя. А здесь мирный город.

— Не существует мирных городов. Война идет повсюду. И она будет продолжаться, пока каждый клочок земли в России не будет поделен между шакалами.

— Так ты его убил?

— Нет. Я это точно знаю. Даже по пьянке не убил бы, если он валялся на земле. Если на меня идет враг с голыми руками, я в него стрелять не стану. Брошу автомат и придушу гада.

— И что же теперь делать? Ты знаешь убийцу?

— Никто его не знает. Все мы убийцы. Бельмы водкой залили и пошли размахивать битами.

— Зачем ты с ними связался?

— А с кем мне еще связываться? С бомжами? Они слабый народ, если позволили вышвырнуть себя на улицу. Моих корешей никого в живых не осталось. Пара калек где-то пригрелась в заброшенных уголках нашей необъятной родины. И что? Чем я им помогу, если сам как дерьмо в проруби плаваю. Все, что у меня есть,— так это ты. Да и то мне страшно, что я загублю твою жизнь. Может, потому и не удавился, чувствуя твое тепло, и душа успокаивается, понимая, что еще нужен кому-то.

Светлана подошла к нему, обняла и положила голову на плечо.

— Я уверена, все будет хорошо! По-другому и быть не может.

— Мне дают возможность уйти по-тихому в Москву.

Света отстранилась, и сквозь слезы на ее лице просияла улыбка.

— Правда? Это возможно?

— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, девочка моя. Здесь есть какой-то подвох, но я еще не знаю, в чем он заключается.

— Почему ты во всем видишь заговоры? Тебе же хотят помочь…

— Помощь исходит от начальника убойного отдела милиции. Этот мужик держит в руках все городские бандитские группировки. Его боятся, с ним считаются, потому что он любого достать может, если захочет. Он похож на егеря, который следит за балансом сил в природе. Слишком много хищников — значит, пора делать отстрел. Слишком много охотников — значит, надо спасать хищников. Он со всеми всегда договаривается. И со следователями прокуратуры, и с ворами в законе, и даже с отморозками типа меня.

— Черт с ним, Сереженька. Раз ты сможешь уехать в Москву, значит, можно будет забыть о саратовских начальниках и бандитах. А я приеду к тебе через пару недель. Вот только родителей подготовлю, вещички соберу и вперед. У меня есть свои сбережения. Первое время проживем, а там экзамены и отец снимает мне квартиру.

— Хватит говорить мне про отца. Ты другого не знаешь. У меня уговор с Семагой. Он мне аванс выдал, а я его потерял по пьянке. Обчистили. Семага мне не простит побега. Он никому ничего не прощает.

— Где же он тебя найдет?

— Такой найдет. Ладно. Рано пока радоваться. Надо выслушать предложение ментовского начальника.

Света верила в удачу слепо. Сергей верил в нее, опираясь на опыт, но он понимал, что никакая удача не имеет страховки. Сегодня есть, а завтра дырка от бублика.

Они стояли на берегу Волги и смотрели на проходящие мимо баржи. Предполагаемый убийца и начальник сыскарей, которые его искали по городу.

— Все, что я смог для тебя сделать, Сергей,— тихо говорил Хитрово,— не самый лучший вариант. Но другого у меня не нашлось. Услуги стоили больших денег, и пришлось привлечь, как это нынче называется, спонсоров из теневиков. Они дали денег и обещали еще дать, если ты выполнишь для них определенную работу, связанную с риском. Я не стал с тобой консультироваться по двум причинам. Первая заключается в том, что в городе тебе оставаться нельзя. Сутки, двое — и тебя возьмут. Вторая причина заключалась во времени на подготовку документов. Сначала деньги, потом стулья, как говорил небезызвестный персонаж. Я сделал все, что мог.

— А я получил предложение, от которого не смогу отказаться. По-другому и быть не могло. Давайте инструкции.