Филипп Бобков и пятое Управление КГБ. След в истории - Эдуард Макаревич

По планам Уизнера, мощным оружием политической войны должно было стать радио. И подрывную деятельность против Советского Союза тогда планировалось строить на радиопропаганде. Радио доказало свою ударную возможность во Второй мировой войне во всех воюющих державах. Американцы учились и у немцев, и у англичан. Но они не только перенимали опыт, они намерены были превзойти достижения и тех и других во влиянии на людей. Уизнер создал мощную группировку СМИ для пропаганды, в которой ведущими были радиостанции, выполняющие провоцирующую и организующую роль в создании антисоветских групп в Советском Союзе.

Но выход радио на сцену политической войны произошел еще до появления планов радиовойны от Фрэнка Уизнера. Политическое радио заявило о себе 17 февраля 1947 года, когда правительственная радиостанция «Голос Америки» начала вещать на Советский Союз. А в Советском Союзе в это же время рижский радиозавод выпустил приемник с ультракоротковолновым диапазоном. Покупали его хорошо, публика могла свободно слушать зарубежные радиопередачи. И, конечно, «Голос Америки».

По этому поводу в МГБ собрали рабочую группу из представителей разных отделов для обсуждения этой ситуации, итогом чего должно было стать некое решение, оформленное запиской в ЦК партии. Группу возглавил Леонид Райхман, к тому времени заместитель начальника второго Главного, контрразведывательного управления МГБ. И его подчиненный Филипп Бобков тоже оказался в этой группе.

Собирались несколько раз и дискутировали, невзирая на чины и звания. Но в целом спор свелся к противостоянию «молодых» и «старых» чекистов. «Старики» предлагали изъять у населения приемники, как это сделали в начале Великой Отечественной войны. «Молодежь» эту идею не воспринимала. Итоги дебатов подвел Райхман. Позиция его была по тем временам смела: технический прогресс не остановить, изъятием радиоприемников мало чего добьешься, только вызовешь недовольство людей, а вообще надо быть готовым к идеологической борьбе с нашим противником на поле радиопропаганды. Ну а ближайшая мера – потребовать от производителей радиоаппаратов исключить диапазон УКВ на выпускаемых приемниках. Что и было сделано. А вот по первой части его выступления, оформленной запиской в инстанции, как принято тогда было говорить, и которая, конечно, была адресована партийным функционерам из Управления агитации и пропаганды, ничего не было сделано. От идейной борьбы ушли, закрывшись на долгие годы «радиоглушилками». Это была, пожалуй, первая ситуация, которую наблюдал Бобков, когда явным стало расхождение в понимании проблемы между партийными чиновниками и чекистами. В этом расхождении партийная позиция была далеко не прогрессивной.

Надо сказать, что Бобков познавал тонкости контрразведки, работая под началом талантливых контрразведчиков. Одним из них и был Леонид Федорович Райхман, предложивший столь смелое решение проблемы противодействия американской радиопропаганде. Райхман – интеллектуально одаренный человек, автор эффективных контрразведывательных операций, чье имя связывают с деятельностью Николая Кузнецова, легендарной личности в советской разведке. Райхман был родом из семьи ремесленника, и свое образование он получил в начальной школе. Но следствием этого начального образования стала неуемная жажда чтения, превратившаяся скоро в систему самообразования. Чекистская деятельность у него, семнадцатилетнего парня, началась в 20-е годы в Ленинградском управлении ГПУ. В начале 30-х способного сотрудника перевели в Москву, в центральный аппарат НКВД. Карьера развивалась стремительно: в 1938 году он – начальник отделения, а потом заместитель начальника отдела Главного Управления госбезопасности НКВД СССР. Свидетельница из того времени спустя десятилетия скажет о Райхмане начала 40-х годов: «Молодой военный с густой шевелюрой волос, маниакально упоенный следственной деятельностью». В 1941 году Райхман – заместитель начальника управления контрразведки НКГБ СССР, с 1946 года – заместитель начальника второго (контрразведывательного) Главного управления МГБ СССР. Со слов тех, кто его помнит: невысокого роста, ладный, обаятельный в общении, всегда незауряден в делах, точен, аккуратен, тщательно выбрит, отутюжен, пахнет дорогим одеколоном, всегда с неизменной папиросой из дорогой коробки марки «Казбек», о которую постукивает мундштуком, прежде чем закурить. Его начальником был небезызвестный контрразведчик Павел Васильевич Федотов, о котором в служебной характеристике говорилось: «свою работу знает хорошо, в выполнении заданий медлителен, что объясняется чрезвычайной тщательностью работы». Эта некоторая медлительность Федотова хорошо компенсировалась энергетикой и изобретательностью Райхмана. Но конфликтов между ними не было, Федотов очень ценил своего зама. Супруга Райхмана, прима-балерина Большого театра Ольга Лепешинская, рассказывала: «Мы с Федотовыми дружили семьями, часто собирались вместе. Так принято было: легкое застолье, интересные разговоры, песни. У Райхмана был прекрасный баритон, абсолютный слух, пел он красиво. И столько песен знал! У нас в гостях бывали Эйзенштейн, Пудовкин, многие известные люди искусства. Райхман никогда не терялся, общаясь с ними. Он как-то умудрялся быть своим среди них».

Мог ли тогда представить Бобков, что спустя четыре года после того совещания по проблемам радио, летом 1951 года, Райхман будет арестован, так же как некоторые другие начальники управлений и отделов МГБ, а перед этим будет арестован министр госбезопасности В. Абакумов. Все эти аресты и скандалы, которые сотрясали тогда МГБ, были следствием жестокого столкновения группировок, борющихся за власть в стране. Как вспоминал Бобков, «мы шли на работу, не зная, что нас ждет, а уходя, шутили: „Если не вернусь, считайте меня коммунистом“». Но тем не менее даже в тех условиях контрразведка свою работу делала.

Я бы отметил одну особенность мышления Райхмана, которая оказала влияние на Бобкова. Заключалась она в том, что действие любого приема или средства, применяемого иностранной разведкой, он проецировал в будущее, ставя это действие в новые обстоятельства, соединяя его с достижениями научно-технического прогресса и ожидаемыми новыми формами социальной жизни. Когда ЦРУ занялось созданием мощной группировки СМИ, ориентированной на пропаганду, он понял раньше всех, насколько и как усилится потенциал подрывных действий против существующего строя в СССР.

А Штаты действительно наращивали радионаступление. В начале 1951 года начались регулярные передачи радио «Свободная Европа», а в марте 1953 года прорезался голос радио «Свобода». Они считались частными радиостанциями, и американское правительство заявляло, что не имеет к ним никакого отношения. ЦРУ имело, негласно, а правительство – нет. Тогда же, в начале 50-х, ЦРУ помогло развернуться на американские деньги и радиостанции НТС «Свободная Россия», что вещала из Западной Германии, из Южной Кореи, с Тайваня на Советский Союз. Главная, стратегическая идея, в соответствии с которой они действовали, определялась откровенно: это «голоса революционеров, действующих против существующих режимов в тех странах, на которые шли передачи». Солидный источник дает основание утверждать, что это были, конечно, подрывные радиостанции. Да и американцы потом это подтверждали, не стесняясь.

Одно из свидетельств принадлежит старшему научному сотруднику Архивов национальной безопасности США Джону Прадосу: «В самом начале – с 1950 по 1952 год – ЦРУ было главным спонсором „Свободы“ и „Свободной Европы“. Оно предоставляло им не только деньги, но всю аппаратуру и необходимых технических экспертов. Однако постепенно стратегия „Свободной Европы“ начала меняться. Она стала больше ориентироваться на социально-культурные процессы в восточноевропейских государствах, открылась для финансирования со стороны частных лиц. Роль ЦРУ как ее ментора уменьшалась. В совете директоров осталось всего, может быть, пара людей, которые осуществляли связь с Лэнгли (штаб-квартира ЦРУ. – Э. М.) и соответственно выполняли его волю. Однако им еще нужно было убедить остальных членов совета в необходимости принятия тех или иных рекомендаций ЦРУ. На радиостанции „Свобода“ была другая ситуация, поскольку она напрямую финансировалась ЦРУ в течение длительного периода времени… Я думаю, что роль… „Свободы“ и „Свободной Европы“, вещавших с территории Европы на СССР и другие страны Восточного блока, была (в холодной войне. – Э. М.) особенно велика. Некоторые эксперты считают, что радиостанция «Свободная Европа» сыграла роль прямого катализатора восстания венгров против коммунистической системы в 1956 году. У нас нет стопроцентных свидетельств того, что эта радиостанция призывала венгров к восстанию, хотя, безусловно, мы не можем утверждать, что она соблюдала полный нейтралитет во время тех событий. В любом случае и события в Венгрии, и события в Чехословакии, и развал СССР (недаром Борис Ельцин как-то признался, что из всех радиостанций он слушал в основном „Свободу“) дают возможность судить о степени влияния американских радиостанций на умы и души жителей Восточной Европы» [7].