Сосед напротив - Виктория Вашингтон

Его взгляд стал более пронзительным. И, чёрт возьми, я преждевременно увидела в них раскаянье. Даже малейшая надежда на чудо тотчас потухла в моей душе.

— Прости, мелкая, — в его глазах плескалась вина, однозначно. Сжав недокуренную сигарету, тем самым переломав пополам, он выкинул её в урну и скрылся за железной парадной дверью.

И на что я только надеялась? Нос начало неприятно пощипывать, пришлось заставить держать себя в руках, чтобы не разреветься здесь. Снова стало слишком паршиво на душе. Поскорее хотелось попасть домой, но, отчего-то, зайти в подъезд следом за Вадимом не решалась — так и продолжала истуканом стоять на морозе.

Головой то я понимаю, что никакой катастрофы не случилось. Я год убеждала себя в ненависти к этому человеку, что могло измениться за один день? Верно, ничего. Это произошло только из-за моего эмоционального срыва, обиды на Ксюшу с Никитой. Просто нужно забыть и жить дальше — именно так я мысленно убеждала себя, не давая своим чувствам шанса вырваться наружу.

Неделя за неделей сменяли друг друга, так быстро, что от моего внимания совсем ускользнул тот момент, когда на улице наступило лето. Прошедшие полгода можно описать словом «апатия». Но так ли это было на самом деле?

Как только я вернулась домой, в тот самый день, первого января, меня ждал разговор с Ксюшей. Никита вывалил ей новость о нашем разговоре «по душам».

— Ты на меня злишься, да? — она незаметно оказалась в моей комнате, когда я, укрывшись с головой пледом, пыталась пострадать, чтобы стало немного легче.

— С чего бы? — приходится вылезти из своего убежища и присесть. Сестра явно улавливает сарказм в моем голосе, но всё же решается присесть на мою кровать.

— Я знаю, что хреново поступила, — смотрит в пол. — Но, блин, понимаю это только теперь. Раньше мне казалось, что всё в порядке.

— И что же изменилось? — вижу, что ей, действительно, тяжело об этом говорить, поэтому пытаюсь даже не смотреть на сестру. Мне тоже противно ото всей этой ситуации, но сколько можно вытирать об меня ноги?

— Просто осознала, что предала тебя, — она закусывает губу и сжимает кулаки, впиваясь ногтями в кожу. — Но, честно, раньше я не думала об этом. Не смотрела на ситуацию под таким углом.

Мне просто нечего сказать. Откровенно говоря, я больше не вижу в этой ситуации такой драмы, как вчера — душа, конечно, ноет, но уже совсем по другому поводу. В этом и заключается вся проблематика сверхэмоциональности — то что вчера казалось крахом Вселенной, сегодня уже не цепляет моё внимание. Безумно хочу верить, что с Вадимом так же и совсем скоро я забуду о произошедшем.

— Лесь, правда, прости меня, — она находит своей рукой мою и немного её сжимает. — Понимаешь, я никогда такого не чувствовала.

Наши взгляды встречаются, и замечаю, что её глаза на мокром месте. Сколько себя помню, ни разу не видела Ксюху такой растерянной.

— Он ведь мне никогда не нравился, правда, — несмотря на влажные дорожки, на её щеках проступает румянец. — А потом я просто влипла. И поняла, что именно за него хочу когда-то выйти замуж.

Такое откровение от сестры поражает. Она всегда отшивала мальчиков, которые испытывали к ней симпатию, а если же сама кем-то интересовалась — запал быстро пропадал. Помню лет в тринадцать она вообще заявила маме, что никогда не выйдет замуж, якобы лучше завести кучу кошек, чем влезать в эту ловушку. И, кстати, до недавних пор её мнение оставалось прежним.

— Прямо-таки замуж? — сомневаюсь, что приоритеты сестры изменились так кардинально.

— Да, — она счастливо улыбается. — Но пока самой себе страшно в этом признаваться.

На мгновение задумываюсь о том, готова ли я была выйти замуж за Никиту, когда думала, что безумно влюблена в него? Нет, однозначно нет. Даже от такой мысли становится не по себе.

Оправдывает ли это поступок сестры? Нет, конечно же нет. Предательство вообще невозможно ничем оправдать. Но, если задуматься, каждый человек совершает поступки, о которых потом может пожалеть. Далеко ходить не стоит — моя связь с Вадимом равняется предательством Киры. Так что, со временем, я понимаю, что не имею права презирать сестру за попытку быть счастливой.

Они с Никитой остаются у нас ещё на неделю, которая окончательно помогает мне убедиться в том, что между ним и мной, в принципе, ничего невозможно. Даже если бы в определенный момент Вселенная сжалилась бы надо мной — эти отношения ждал провал. Повзрослевший Никита, признаться честно, совсем не такой, каким я себе представляла и фантазировала. Они с Ксюшей, действительно, подходят под определение «сладкая парочка». Их заботливое отношение друг к другу очень умиляет и меня, и маму. Только одно знаю однозначно — подобная ванильность не по мне. Я точно не знаю, какими вижу свои будущие любовные отношения, но точно не такими. Нет. Это должно быть что-то безумное, на грани, не иначе.

Никита отлично вписывается в роль моего друга, как и было раньше. Только вот, если проступок сестры мне не особо сложно простить, то здесь всё иначе. Он понимал всё изначально, преднамеренно и на протяжении долгого времени. Я, конечно, не идеалистка, но настоящие друзья так не поступают. Этому нет оправдания. Конечно, простить и не держать на него обиды — плевое дело. Но теперь, однозначно, в моей жизни он занимает место жениха сестры, с которым всегда интересно пообщаться, не больше. Выбор был сделан им самим и жалеть о последствиях нет смысла.

С каждым днем приходилось убеждать себя, что произошедшее с Вадимом ошибка. Заставлять себя поверить, что ничего не чувствую к нему. С чего бы. Только вот в моменты, когда мы случайно пересекались на лестничной клетке, в подъезде или же в магазине — сердце замирало, а по телу пробегали предательские мурашки. Настолько противоречивое моим новым убеждениям состояние. Даже обычное «привет» выходило скомканным и быстрым из-за необходимости сразу отвести от него взгляд и сбежать куда подальше. Такие эмоции стали для меня в новинку — обычно, прятать голову в песок точно не по мне.

Сталкивались мы, конечно, не часто. Возможно, раз в несколько недель. Только каждая встреча ощущалась, как маленькая вечность, которая охотно разрывалась на острые осколки.

Однозначно, я никогда прежде не погружалась так сильно в учебу. Кстати, это даже положительно повлияло на мою успеваемость и как на зачетной, так и на экзаменационной неделе я не испытала никаких особых трудностей. И минус тоже был, причём намного значительнее. Погружение в учебу стало мои защитным механизмом, чтобы абстрагироваться ото всех чувств. И работал он отменно. В какой-то момент я верила, что точно прошло, отлегло и я вылечилась от этой противной «болезни». Только в очередной раз, когда я сталкивалась лбом к лбу с виновником моего душевного состояния, убеждалась, что сделала преждевременные выводы.

Оказалось, что глушить в себе эмоции и чувства — крайне пагубное дело. Сам не осознаешь, в какой именно момент теряешь себя и начинаешь существовать, а не жить.