Язык тела - А. К. Тернер

Другими словами, никаких признаков обычных подозрений на внезапную смерть человека, который казался здоровым.

— Боюсь, в графе «Причина смерти» мне придется записать «Не подтверждена токсикологией и гистопатологией», — продолжил мужчина, ласково взглянув на девушку поверх очков. Кэсси же вновь перевела взгляд на тело несчастной миссис Э.

— Если не для протокола, что вы чувствуете по этому поводу?

Глаза профессора сузились до двух ярких точек, что было всякий раз, когда он глубоко задумывался:

— Лично меня удивит, если анализы выявят какие-то признаки основного заболевания. Судя по всему, эта женщина отличалась отличным здоровьем.

— Знаете, может, миссис Эдвардс просто переборщила с виски на пустой желудок? В сочетании с горячей ванной алкоголь мог вызвать резкое расширение сосудов.

Да неужели все так просто? Сочетание виски и чересчур горячей ванны вызвало внезапное расширение кровеносных сосудов, и давление миссис Э. упало так, что она потеряла сознание?

— Подожди… Ты считаешь, Джеральдина… всего лишь потеряла сознание и соскользнула под воду?

— Быть может, что я и ошибаюсь, но сейчас склоняюсь к этому.

Мужчина грубовато похлопал сотрудницу по плечу:

— Кассандра, ты сегодня хорошо отработала. Такая встреча с подругой нелегко тебе далась. Я попрошу работников лаборатории ускорить получение результатов.

В тот вечер Кэсси уходила из морга последней. Когда она шла по темному хранилищу тел, свет фар выезжающей с парковки машины скользнул по гладкому стальному пространству и на мгновение высветились инициалы обитателей морга, нацарапанные на поверхности, словно иероглифы на стене какой-то древнеегипетской гробницы. Представив себе гостей, дремлющих за дверцами гигантского холодильника, она, проходя мимо, прошептала каждому «Спокойной ночи».

Подойдя к двери, за которой хранилось тело миссис Э., Кэсси коснулась пальцами стали. Ее охватили воспоминания. Миссис Эдвардс стояла у доски, элегантная и длинноногая. Женщина вдохновленно и размашисто набрасывала схему человеческой дыхательной системы. Выражение лица Джеральдины было напряженным, почти суровым. Когда же она отступила назад, чтобы посмотреть на результат, то громко расхохоталась со словами: «К счастью, я преподаю не живопись».

Внезапно Кэсси почувствовала головокружение, и ей пришлось опереться ладонью о стену, ухватиться хоть за что-то. Если бы миссис Э. не почувствовала жажду знаний за бунтарской подростковой склонностью Кэсси Рэйвен к позерству и не провела ее сквозь бури неуверенности в себе, все могло бы сложиться совсем по-другому. Кэсси могла бы до сих пор жить в сквоте, приторговывая «Big Issue», заниматься самолечением алкоголем, кокаином или чем похуже. Другими словами, спускать свою жизнь в канализацию.

Открыв дверцу холодильника, Кэсси выдвинула ящик на роликах и расстегнула молнию на мешке, чтобы заглянуть в лицо Джеральдины Эдвардс.

— Мне так жаль, что я не успела вовремя связаться с вами, миссис Э. Я просто думала, вы всегда будете рядом. Я даже не поблагодарила вас как следует и за дополнительные занятия, и за поддержку в момент, когда я почти сдалась. Без вас я не смогла бы заниматься любимым делом. Возможно, меня вообще могло здесь не быть.

Положив ладонь на плечо миссис Эдвардс, Кэсси Рэйвен задержала дыхание, снова напрягаясь в поисках какого-то сдвига в атмосфере и любого намека на контакт.

Ничего не произошло. Мертвая женщина оставалась безмолвной, холодной и недоступной, как каменный рыцарь, какого Кэсси однажды видела распростертым на вершине средневековой гробницы.

По дороге домой она заскочила в «Сэйнсбери» на Кэмден Роуд купить кошачий корм. В этом магазине Кэсси и видела миссис Э. последний раз. Выйдя из машины, девушка на мгновение задержалась на тротуаре, а потом направилась в противоположную сторону от своей квартиры.

Дом Джеральдины Эдвардс под номером 12 по Патна-Роуд выделялся на фоне длинной изогнутой террасы в викторианском стиле. Его традиционный бледно-серый фасад резко контрастировал с конфетно-розовыми оттенками, которые выбрали ее соседи. Девушка вспомнила, как учительница разглядывала эту краску и бормотала «Чушь и вздор», неодобрительным тоном, ослабленным огоньком, который никогда не покидал глаз Джеральдины Эдвардс.

Кэсси припомнила все воскресные утра, когда она поднималась по ступенькам к темно-синей входной двери, сжимая в руках пакет со свежей выпечкой. Миссис Э. была одной из немногих, с кем девушка могла нормально поговорить о своей работе, и единственной, кто по-настоящему понимал ее восхищение и трепет от расшифровки подсказок, написанных на теле. Разногласия у них были только по одному вопросу. Сдав последний экзамен, Кэсси Рэйвен упомянула, какое облегчение она испытала, закончив обучение. На это миссис Эдвардс, поставив чашку кофе и пристально посмотрев на нее, выразительно ответила со своим северно-уэльским акцентом:

— Ты никогда не перестанешь учиться, Кассандра. Ты достигла фантастических результатов на первом уровне, но это лишь начало путешествия, а никак не пункт назначения. Ты можешь изучать медицину и дальше, если приложишь свои силы.

Эта тема все время всплывала, и Кэсси продолжала уклоняться от нее до той весенней субботы, когда миссис Э. вручила ей вместе с кружкой кофе университетскую брошюру. Она была открыта на странице, где подробно описывалась финансовая помощь для студентов из неблагополучных семей, подающих заявки на обучение медицине.

Женщина тарахтела о математике уровня А, которая понадобится Кэсси, а той пришлось бороться с растущей волной тревоги.

— Я знаю, тебе этого не хочется, Кассандра, — сказала Джеральдина Эдвардс, устремив на нее свой ястребиный взгляд. — Однако я думаю, что тебе правда следует подумать о таком обучении.

Кэсси протестовала, говорила, что ей нравится сегодняшняя, а не гипотетическая работа, но миссис Э. не позволила ей так просто уйти.

— Знаешь, наверное, я больше всего жалею, что не изучаю медицину. Мне бы не хотелось думать, что однажды ты почувствуешь то же самое.

Кэсси чувствовала себя загнанной в угол и злой, будто ей снова шестнадцать и бабушка пытается отговорить ее бросить школу. Почему же Кэсси не могут оставить в покое?

Обмен репликами с миссис Э. закончился тем, что Кэсси Рэйвен выбежала из комнаты, произнеся фразу, до сих пор заставлявшую ее съеживаться:

— Ты мне не мать, знаешь ли.

С тех пор как миссис Джеральдина Эдвардс оставила девушке примирительное голосовое сообщение, Кэсси все время планировала перезвонить и все исправить, но что-то — смущение или глупая гордость — останавливало ее. К тому времени Кэсси уже жила с Рейчел, и все эти неприятности постепенно сошли на нет.

Теперь же, мельком заметив, что кто-то перемещается по гостиной миссис Э., девушка поднялась по лестнице к входной двери. Вероятно, это была знакомая ей уборщица Имельда, которая бы точно разрешила в последний раз заглянуть внутрь, прежде чем Оуэн продаст дом. Кэсси Рэйвен уже позвонила в колокольчик, как вдруг ее осенило: а если это сам Оуэн? Кэсси видела его мимолетно. Оуэн мог вернуться от Рила. Девушка не могла придумать ни одной веской причины находиться здесь. Поскольку Кэсси и Оуэн неизбежно встретятся, когда он приедет посмотреть на тело матери, девушка не могла отступить ни под каким предлогом.