Окончательный монтаж - Михаил Март

– Хорошее подношение за безделье.

Она вынула из рюкзачка пачку стодолларовых купюр. Ее напарник мыл голову под краном, в раковину стекала черная вода, а кудряшки выпрямлялись. Вытираясь полотенцем, он глянул на деньги.

– Фантики, Уличка! Мы получим настоящие. Надо поторопиться, не дай бог о нас вспомнят.

Девушка бросила пачку в рюкзак и сняла с головы парик с русой косой. На деле она оказалась рыженькой с короткой стрижкой, но не менее очаровательной.

– Им даже бутылку шампанского на дорожку положили, чтобы не померли со скуки.

Свою униформу они сложили в тот же рюкзачок, переоделись в скромную одежду и ушли, захлопнув за собой дверь раздевалки.

Из отеля они вышли на улицу без всяких проблем и свернули в переулок, где их поджидала обычная «девятка». На заднем сиденье ютилась молодая парочка, очень похожая на тех уборщиков из отеля, а не на этих, отмытых и переодевшихся.

Уля открыла дверцу водителя и села за руль.

– Привет. Меня зовут Уля.

– Меня Витя, – представился курчавый брюнет.

– А я Ира, – сказала девушка с натуральной русой косой.

– Я знаю, мы ваши пропуска носили на груди. Мне велено отвезти вас на Курский вокзал.

– Отлично. Успеем на последнюю тульскую электричку.

Задняя дверца открылась, и светловолосый парень положил на колени Виктору рюкзак.

– Привет. Я Леха. Тут ваш гонорар, а униформу отдадите тому, кто вас встретит. Ваш благодетель на Деда Мороза смахивает, на дорожку даже шампанское положил.

– Он нас встречать будет? – спросил Виктор.

– Без понятия, ребята. Мы лишь посыльные.

Леха захлопнул дверцу, открыл багажник машины и достал из него другой рюкзачок.

Машина уехала, а Алексей вернулся к отелю. Возле центральной ковровой дорожки остались только охранники, бдительно осматривающиеся по сторонам. Парень спрятался за кустарником, присел на корточки, достал из рюкзака фотоаппарат с большим телеобъективом, штатив. Он ждал. Ждал, пока в дверях не появилась Анна и ее муж. Девушка едва держалась на ногах, банкир поддерживал ее за локоть. Алексей начал фотографировать. К лестнице подъехал «Мерседес».

Вступительная часть, концерт и показ мод закончились. Гости направились к специальному лифту, который должен был доставить их в банкетный зал. Только оттуда можно было попасть на жилые этажи, хотя лифтов было более чем достаточно и работали они нормально, но на день открытия главный менеджер отеля Эдди Нечаев позаботился о мерах безопасности, и на рельсы, по которым скользит кабина, поставили ограничительные «башмаки». Перепрыгнуть невозможно. Вот и приходилось менять лифты, как электрички в метро при пересадке.

Из лифтов гости попадали в мраморно-зеркальный зал. Первыми пропустили десяток журналистов, имеющих на пропуске красную полосу. Этим господам из самых престижных мировых изданий разрешалось присутствовать на банкете во время первого тоста, после чего им следовало покинуть собрание, оставить великосветских персон напиваться до поросячьего визга без свидетелей.

Женщина в черном платье и дымчатых очках, выйдя из лифта, направилась туда, где находилась одна-единственная дверь. Она нажала на кнопку звонка, щелкнул замок, и дверь открылась. Дама попала в богато обставленный кабинет, где на стенах висели мониторы – шла трансляция из банкетного зала. Из-за огромного письменного стола поднялся высокий элегантный мужчина лет сорока и, улыбаясь, направился к гостье.

– Рад тебя видеть, дорогая.

Он поцеловал ей руку.

– Налей мне водки. Надо снять напряжение.

Сдернув на ходу парик, дама встряхнула шикарной копной рыжих волос, взяла рюмку и выпила ее залпом.

– Позови меня, когда выгонят крючкотворов и щелкоперов.

Он понял, что она говорила о журналистах, кивнул и направился к двери.

Брюнетка, ставшая рыжеволосой, подошла к встроенному шкафу и сдвинула зеркальную створку в сторону. Рядом с мужскими костюмами здесь висело одно-единственное женское платье темно-зеленого цвета на тоненьких бретельках. Она достала его, закрыла дверцу и, глядя в зеркало, приложила наряд к груди. К светлым зеленым глазам платье подходило идеально. На красивом лице появилась саркастическая улыбка.

Тем временем в деревне Свиблово люди готовились ко сну. Тишину нарушал лишь беспорядочный лай собак с разных концов одной-единственной улицы. В крайней избе у самого оврага женщина лет сорока сидела на кровати и мяла в руке носовой платок, изредка смахивая им слезы с бледных щек и боязливо поглядывая на парня, держащего в руках пистолет с глушителем. Они молчали. Парень тоже заметно нервничал. На убийцу он не походил, скорее, на студента, да и пистолет в его музыкальных руках с тонкими длинными пальцами не выглядел смертельным оружием. В комнату вошел здоровяк – полная противоположность этому парню.

– Рано мы засветились, Бориска. Дербень не приедет. Кто-то нас опередил.

– Как?

– Не знаю. Игумен велел сваливать.

– Ты чего раскудахтался? Все имена назвать хочешь? – Бориска кивнул на женщину.

– Она нам больше не нужна. Зря мы в дом заходили. Ждать надо было снаружи, и она ни о чем бы не догадалась, а теперь поздно рассуждать.

– Я вас не видела, – прохрипела женщина.

– Это ты сейчас так думаешь. Менты к стенке прижмут – все вспомнишь.

Здоровяк подошел к приятелю, взял у него пистолет и выстрелил не целясь. Пуля попала женщине в грудь. Она вскочила, сделала два шага, но вторая пуля уложила ее на пол.

– Сволочь ты, Черпак! Что она тебе сделала?

– Заткни пасть, щенок! Она свидетель. Уходим.

– Тогда и Зинку-продавщицу пришей. Ты у нее целую неделю жил. Она тебе про Вальку и ее хахаля все рассказала.

– Зинка на нас еще поработает. Вставай, пошли.

Бориска с тоской посмотрел на мертвое тело и направился к двери следом за сообщником.

Пока одни люди веселились на банкете, другие гибли. В двух километрах от Варшавского шоссе взорвался бензовоз и фургон. В фургоне заживо сгорели три человека, через сорок пять минут была застрелена женщина в собственном доме, которая ничего не знала о грандиозном банкете.

Скромная «девятка» подъехала к Курскому вокзалу. Уля остановила машину и оглянулась.

– Ну все, ребята, удачи вам.

Парень, сидящий за ее спиной, спросил:

– Вы же на нас совсем не похожи. На пропусках наши фотографии. Как же вы могли свободно передвигаться по отелю?

Ульяна засмеялась.

– Ну кто же будет присматриваться? Максимум, что могут разглядеть, так это русую косу или курчавую черную голову, а молодость всегда молодость. У меня был паричок, а Леша покрасил волосы смывающейся краской и завил их щипцами. Пусть вас такие мелочи не тревожат. Вы заработали хорошие деньги. В Серпухове вас никто не найдет. В ваших личных карточках указаны несуществующие московские адреса. И в честь успеха выпейте настоящего французского шампанского. Хозяин вам положил в рюкзак, на дорожку. Спасибо и удачи.