Арбалетчики князя Всеслава - Безбашенный

Вернувшиеся охотники принесли двух кроликов. Одного испанец поймал в силки, второй в последний момент заподозрил неладное и в петлю не вступил, но пока он изображал собственное скульптурное изваяние, Володя шмальнул в него наудачу гарпуном – и попал. Для первой охоты это был редкостный успех, но прекрасный пол возмутила мизерность добычи. По их мнению, два здоровых мужика должны были завалить как минимум оленя. Поэтому рассказывать им обо всех обстоятельствах охоты Хренио с Володей не стали, сообразив, что их едва ли поймут правильно. На меня это опасение не распространялось, и мне Володя тихонько поведал о неудачной попытке добыть третьего кролика, ограбив опередившую их в этом деле рысь. Но грозных окриков большая кошка не испугалась, а тратить без крайней необходимости драгоценный пистолетный патрон Васкес посчитал неприемлемым. Поэтому рысь беспрепятственно удалилась со своей законной добычей, а люди удовольствовались своей.

Испанский мент занялся разделкой добытых кроликов, едва не прихватив в качестве вертелов мои заготовки стрел – я лишь в последний момент пресек эту попытку и послал Серегу за подходящими прутьями в кусты. Володя же присоединился ко мне. Мужик он рукастый, и грубую работенку – там, где тяп-ляп вполне годится, лишь бы держалось – делает быстрее и ловчее меня. Поколебавшись, я доверил ему обтесывание бочин на заготовке ложи, с чем он справился в считанные минуты. Но обтесывать лук я ему не доверил, отобрав топор, а ему, показав на мультитуле шило и отвертку, поручил углублять и доводить до конца начатое отверстие.

– Слушай, а прожечь разве не проще? – предложил он, прикинув предстоящий секс.

– И чем ты собрался прожигать?

– Ну, шило вот это на огне раскалю…

– Я тебе раскалю! – взвился я от такого неслыханного святотатства. – Я тебе в жопу его тогда раскаленным воткну!

– Да ладно тебе кипятиться-то! Жаба давит – так и скажи, я тогда свой нож раскалю.

– Нож твой, и этого я тебе запретить не могу, но тоже дружески не советую. Если мы все не съехали дружно и синхронно с катушек и нас в натуре зашвырнуло в лохматые времена, то такой инструмент, как наш, тут не купить ни за какие деньги. Так нахрена ж его портить, спрашивается?

– А чо портить-то? Чего с ним сделается?

– Ты как калить собрался, докрасна? Так хорошей закаленной стали и этого не надо. Чуть только цвета побежалости появились – ну, потемнела, если по-простому – уже, считай, отпустилась. Звиздец ее закалке, если совсем просто. Станет мягче, будет быстро тупиться – оно тебе надо?

– Понял! На хрен, на хрен! А как насчет трофейных ножиков? Ты вроде сам говорил, что у них сталь сырая…

– Этого я не говорил. Хреново закалена по сравнению с нашей современной – это да, но все-таки хоть слегка, но подкалена – уж всяко потверже гвоздя или там китайского шурупа, у которого шлицы отверткой сворачиваются на хрен… Их, конечно, не так жалко, как наши, но тоже ведь не лишние. Ты уверен, что мы скоро разживемся новыми? Если разживемся – можешь при всех назвать меня долботрахом, и я с тобой охотно соглашусь. А пока – считай меня долботрахом молча, гы-гы!

– Понял. Ну, раз так – будем заниматься бурным и продолжительным сексом…

Пока я аккуратно – орднунг юбер аллес – стесывал кругляк на концах лука и еще более аккуратно достругивал его плечики до толщины в полтора пальца с плавным переходом от квадрата с трехпальцевой стороной, он провертел в ложе дыру насквозь и сам додумался аналогичным манером расширить ее стамеской. К тому моменту, как я доделал утолщенные кончики с канавками для тетивы, отверстие у Володи тоже было готово. Когда мы прикинули длину его мотка бечевы и поняли необходимость экономии, он придумал вколотить в отверстие толстый ореховый прут с надрезами на концах, к которым и вязать лук. Так и в самом деле получилось экономнее и не в ущерб качеству. Для тетивы пришлось свивать бечевку в несколько слоев, но и после этого ее толщина не впечатляла. Впрочем, это ведь нейлон.

Поставив полуфабрикат арбалета вертикально, я встал ногами на плечики лука у ложи и обеими руками растянул его – настолько, насколько у меня получалось, не рискуя надорвать пупок. Володя царапнул кончиком ножа отметку, я плавно вернул тетиву на место, стараясь не тереть ее об ложу, и аккуратно надпилил нацарапанную отметку. Это будет упор, за который мы будем цеплять взведенную тетиву. Состругав ножом часть древесины сразу за надпилом, я разметил наконец окончательный контур ложи и отдал Володе стесывать лишнее. Сам тем временем занялся отверстием под ось в спусковом рычаге. Когда мы закончили, поджаривающиеся на костре кроличьи тушки уже доводили нас своим дразнящим ароматом до исступления…

Сытный обед на тощий желудок – что может быть прекраснее? Впрочем, насладиться крольчатиной без помех сеньор Васькин нам не дал, начав наше обучение языку басков. Показывая на какой-то предмет или показывая жестом какое-то действие, он сперва называл его по-русски, а затем по-баскски, после чего заставлял нас повторять по нескольку раз. И надо сказать, что наш баскский веселил его куда больше, чем нас – его русский. Бабы вскоре взбунтовались, и с этим галантный испанец ничего поделать не сумел, но на нас он оторвался по полной программе. А когда – при всем нашем понимании его правоты – на грани бунта оказались уже мы, он, проявив недюжинный дипломатический талант, тут же научил нас самым грязным баскским ругательствам и весело хохотал, когда мы его же ими и облаяли. Отсмеявшись, Хренио констатировал, что хотя гибралтарские макаки гораздо смышленее нас, мы все-таки не безнадежны, и научить нас в конце концов говорить по-человечески он, пожалуй, сумеет. Типа похвалил.

Перекурив, мы с Володей вернулись к арбалету. Теперь, когда его контуры уже вырисовывались, нам не требовалось сушить мозги над последовательностью работ. Я прорезал стамеской паз под рычаг внизу ложи – с упором, не позволяющим рычагу свисать вниз – и провертел в образовавшихся «ушах» отверстие под ось, которую Володя тут же подогнал по месту. Сменяя друг друга, разметили и пробуравили в ложе отверстие под спусковой штырь, который тут же вырезали и подогнали, после чего вчерне арбалет был готов. Чтобы драгоценная тетива не перетиралась об ложу, мы конфисковали из Юлькиной аптечки кусок лейкопластыря и туго обмотали им середину тетивы, заодно и утолстив ее для лучшего взаимодействия со спусковым штырем.

На приготовление нормальных арбалетных болтов терпения нам уже не хватило. Взяв один из нарезанных ранее более-менее прямых ореховых прутьев, я обрезал его до примерно полуметровой длины, вырезал пазик под тетиву на тонком конце и наскоро заострил толстый, после чего взвел арбалет, осторожно уложил в желобок ложи свою эрзац-стрелу и прицелился в ствол стоящего в двадцати шагах от нас толстенного дерева. Попал я примерно на пол-ладони ниже и на ладонь левее, чем метил, но от древесной коры полетели ошметки, а от несчастной стрелы – щепки. Представив себе, что будет с угодившим под такой выстрел человеком, народец присвистнул и впечатлился. А что до точности боя – главное стрелы сделать по возможности одинаковыми, дабы обеспечить хорошую кучность стрельбы, а уж целиться однообразно и брать поправки при прицеливании как-нибудь научимся.