Уля Ляпина против Ляли Хлюпиной - Александр Етоев

– Какая дикость! Какой позор! И это в школе, где я заведующая учебной частью! – Голос завуча сделался шершавым и жестким, будто наждачный камень. – А поначалу она казалась такой способной…

– Эта Ляпина? Казалась способной? Вечерина Леонардовна, да с такими, как у нее, способностями, только кактус в горшке играть или консервы в банке. Ну какая она снегурочка! Снегурочка это… это… Ну, вы понимаете, снегурочка это я.

– Да, конечно. Мое последнее и окончательное решение. Завтра генеральная репетиция. Я снимаю с Ульяны Ляпиной роль снегурочки. Роль снегурочки будешь исполнять ты. Никаких замен, никаких дублеров. Мое последнее и окончательное решение.

– О чики-чики-чики-чики-чикитам, – радостно прохрипел мобильник, поперхнулся и добавил на строгой ноте: – Я не подведу, обещаю.

После информатики супердевочка Уля Ляпина вместе с Ирками – Дудиной и Туркевич – спустилась в школьную столовую пообедать.

Здесь как раз шло решающее сражение между третьим «жэ» и четвертым «гэ» классами. Судя по обстановке на поле боя, «гэшники» из четвертого побеждали.

– Котлетами по врагу – огонь! – скомандовал волосатый Зуев, командир «гэшников».

В третьеклашек полетели котлеты. В дрогнувших рядах обороны сразу же появились бреши. Кто-то был ранен в лоб, кто-то выскребал из-за ворота острые комки панировки.

Ирки и Ульяна, пригнувшись, пробирались по траншее между столами в направлении раздаточного окна. Туркевич поскользнулась на макаронине и с громким стуком приземлилась на пол коленками. Следом божемойкнула Дудина. В нее попала струя компота. Ниоткуда объвился Моржов. Помаячил лопоухим пятном и тут же убежал в никуда. Уля Ляпина прикрыла подруг, отмахиваясь проворной ладошкой от шрапнели компотных косточек. Пока Ирки оправлялись от повреждений, она выхватила у командира «гэшников» из руки недоеденную котлету и заткнула ею Зуеву рот, чтобы тот не орал ей в ухо. Третьеклашки, воспользовавшись моментом, ударили по неприятелю пирожками, и густые кровопотеки джема лишили «гэшников» малейшей возможности реально оценивать обстановку.

В это время в дверях столовой появились дежурные старшеклассники во главе с Бармалеем Павловичем, учителем физкультуры.

– Снова Санту Хермандаду устроили?!! – заговорил он с ходу по-людоедски. – Всем сидеть, рты в щелочку, руки на стол!

Столовая мгновенно притихла, оставшиеся в живых воровато размазывали подошвами разбросанные по полу боеприпасы.

Физкультурник встал у стены – руки уперев в бедра, ноги на ширине плеч, лоб открыт, подбородок поднят, глаза навыкате. На плакате над его головой вставало солнце над хлебным полем. Добрый, улыбающийся медведь шел по полю, раздвигая колосья и стряхивая с них утреннюю росу. На медведе была футболка с трехцветной радугой российского флага. Вдоль полосок тянулась надпись: «Если б не единоросс, хлеб в России бы не рос». В Бармалее Павловиче, учителе физкультуры, было тоже что-то медвежье, хотя цвет его спортивного облачения не был выдержан в державных тонах.

Бармалей Павлович сделал выдох, и под кожей от плеча до колена прокатилось колесо мускулов

– Радоваться надо, что жизнь совсем хорошая стала, – сказал он неожиданно мягко. – Все теперь у вас есть, только мышкой успевай тыкать. Тыкнул на «Заказы по Интернету», и тебе хлеб в нарезке, и тебе тренажеры любого вида, и канаты из Канады тебе, пожалуйста, и мягкая интерактивная игрушечная собака, умеет лаять, двигать мордой, скулить, дрожать и которую не стыдно подарить другу на день рождения. – Бармалей теперь сделал вдох, и послушное колесо мускулов покатилось в обратный путь. – Вы спросите ваших пап или мам, было ли в их жизни такое, чтобы мягкую игрушечную собаку приносили из магазина на дом? Да им не то что игрушечную собаку, им дохлой крысы ни разу не принесли…

– Нам однажды принесли ежика, – раздался голос из-за чьей-то спины.

– А нам ореховую соню Тамарку, – сказала девочка с зелеными волосами. – Она в валенке на антресолях спала, у нее был период спячки, ее моль целиком поела.

Столовая начала оживать. Бармалей уже не торчал у стенки, а пружинящей спортивной походкой прохаживался по проходу между столами. Уля Ляпина с подносом в руках терпеливо стояла в очереди. Оставалось три человека, когда тихий щелчок в мозгу дал понять, что Нетунет заработал.

Голос Санта-Клауса был веселый.

– Как дела? – спросил он, хихикнув, и тут же выложил супердевочке главную новость дня: – Никакого лицея для особо одаренных детей в Петербурге не существует. Есть три школы, но Ляля Хлюпина ни в одной не учится. Так что все это блеф, обман и надувательство в чистом виде. – В этом месте колокольчики смеха превратились в голове супердевочки в настоящий смеховой водопад, и Ульяна огляделась тревожно, как бы кто-нибудь из стоявших в очереди не услышал этих плещущих звуков. – В общем, все идет лучше некуда. Наши шансы найти преступника увеличились на двести процентов. Ты еще не ходила к завучу? Не тяни, это очень важно. Ляля Хлюпина ее кандитат, значит завуч может знать, кто она такая. Только действуй осмотрительно, не навязываясь. Хотя что я тебя буду учить, ты же супердевочка Уля Ляпина.

– Эй, заснула? – сказали сзади, и острый край пластмассового подноса больно ткнул Ульяну под ребра.

Супердевочка даже не обернулась. Это были мелочи жизни, все эти тычки и уколы, по сравнению с тем ответственным делом, которое ей предстояло выполнить.

В коридоре никого не было, только одна Ульяна. Супердевочка стояла у двери с табличкой «Кабинет биологии» и прислушивалась к непонятному бормотанию, доносящемуся с той стороны. Она еще не решила толком, что скажет, оказавшись за дверью. Главное, сначала войти. Супердевочка почему-то вспомнила Пашкину нелепую фразу: «Я однажды, когда был на продленном, заглянул в биологический кабинет, а она там стоит у шкафа и целуется с пластмассовым черепом». Уля фыркнула, представив эту картину. Затем проговорила скороговоркой: «Не отчаиваться, верить в победу и никогда не забывать улыбаться», – постучала и, не дожидаясь ответа, шагнула за опасную дверь.

Вечерина Леонардовна Делпогорло стояла у раскрытого шкафа и целовалась с черепом. Череп был искусственный, белый, он лежал у завуча на ладонях, и слепые его глазницы отвечали равнодушием и презрением. Он был выше всего земного – поцелуев, объятий, ревности и прочих человеческих проявлений обоюдных симпатий и антипатий. Он принадлежал вечности.

Ульяна как вошла в кабинет, так и встала изваянием на пороге. Пашкина фантастическая история оборачивалась суровой правдой.

Заведующая скосила взгляд и заметила нежданного посетителя. Не выпуская из рук объект своей противоестественной страсти, завуч показала глазами, чтобы Ульяна подошла ближе.

Супердевочка переборола себя и нерешительно шагнула вперед.

Вечерина Леонардовна Делпогорло немного отступила от шкафа и, отведя от лица череп, произнесла, растягивая слова:

– Бедный Йорик! Я знала его; человек бесконечно остроумный, чудеснейший выдумщик; он тысячу раз носил меня на спине; а теперь – как отвратительно мне это себе представить!