Король «Ледяного взрыва» - Роман Глушков

– Тогда пошли, позаимствуем у добрых тэнки одного мутазверя, пока хозяева не вернулись, – предложил я, решив, что транспорт принадлежит кому-то из местных жителей, и направился к поляне.

– Постой, тонкокожий, – полушепотом окликнул меня ящер. – Гробур не обучен управлять резвобегом. Я вообще… э-э-э… не умею повелевать мутазверьми. Даже элементарных команд не знаю.

– Поедешь позади меня в пассажирском седле. – Я не намеревался отступать от задуманной авантюры из-за такого пустяка.

– А как же намордник? У меня его нет! – продолжал терзаться сомненьями компаньон.

При езде на транспортных животных все брайхорнцы были обязаны надевать специальный намордник, поскольку мутазвери пугались огненного дыхания ящеров и выходили из-под контроля погонщиков.

– О Боги! – Я раздраженно всплеснул руками. – И всему-то тебя надо учить, желтобрюхий! Пока я установлю контакт с резвобегом, найди любой большой гриб, заткни им пасть и дыши через нос. Можешь даже взять ядовитый – честно говоря, нам с резвобегом на это плевать. И не вздумай проглотить кляп, прожорливая ты тварь! На запах жареных грибов мутазвери не реагируют – проверено, – но если ты на ходу ненароком чихнешь, нам конец.

Пристыженный Гробур что-то пробухтел под нос и пошел по грибы, а я в последний раз огляделся и, выйдя из-за дерева, двинул к примеченному мной резвобегу.

Молодому либо попросту бездарному погонщику сложно наладить контакт с чужим транспортным животным. Но опытным ездокам вроде меня эта задача по плечу. Вернее, по рукам. Усевшись в погонщицкое седло, я разогрел ладони, потерев их друг о друга (Обязательная процедура, которой большинство погонщиков почему-то пренебрегает. А зря: теплые ладони сразу располагают к доверию и служат первейшим шагом к взаимопониманию с мутазверьми), снял с нейропульта защитную крышку и аккуратно – можно даже сказать, ласково – накрыл его ладонями.

Нейропульт любого мутазверя являет собой крупный шишковидный нарост, расположеный на спине, у основания черепа животного. На кожный покров этого нароста маги-биоинженеры, последователи гениального Эрена, выводят тысячи особых нервных окончаний, по которым погонщик посылает мысленные команды-импульсы прямо в мозг транспортного животного. Мягкие фиксаторы перчаток бережно закрепили мои разогретые ладони, по сути, на оголенных нервах резвобега, а он в свою очередь, фигурально выражаясь, прикоснулся к моему сознанию и сразу же ощутил мой открытый доброжелательный настрой. После чего увидел в Торки Биксе лучшего друга и стал полностью ему доверять. И, разумеется, подчиняться всем без исключения командам постороннего погонщика.

Установив контакт, я оперативно сохранил его параметры в специальном буфере обмена нейроимпульсами и теперь мог впадать в любое настроение – от безудержного ликования до дикой злобы, – а мутазверь этого даже не заподозрит. Наше общение с ним будет протекать в одном незыблемом ключе – том, который мы с резвобегом выбрали при знакомстве. Законы эти были введены в обиход полтысячи лет назад великим магом-биоинженером Эреном, одним из авторов Указа о Транспорте, и с тех пор не претерпели ни малейших изменений. Воистину справедливые и почитаемые мной, вплоть до последней буквы, принципы. Увы, но с прочими законами мира Пророчества я уже не водил столь крепкой дружбы…

Теперь я был готов отправляться в путь, а желтобрюхий грибник все мешкал, шатаясь вокруг поляны в поисках затычки для своей огнеопасной пасти. Я хотел было окликнуть его, но тут мое внимание привлекла маленькая деталь, напрочь упущенная из вида при установлении контакта с чужим мутазверем.

Казалось бы, ничем не примечательная деталь – метелка сушеного волчьего ягодника, подвешенная на ветровом щитке резвобега. Однако при виде этого букетика, который мог бы показаться кому-нибудь другому обычным украшением, меня тряхануло так, что я чуть не вылетел из седла.

– Гробур!!! – заорал я, отринув всякую скрытность. – К Шинтаю грибы, заткнешь глотку кулаком! Прыгай в седло, змеиный сын, и проваливаем отсюда! Бегом ко мне, кому говорят!!!

Обеспокоенный моими воплями Гробур выскочил на поляну и начал озираться. Я заметил, что в руках у него уже не один, а несколько грибов – очевидно, ящер отнесся к моему наказу со всей ответственностью и решил насобирать как можно больше запасных «кляпов». Ублюдок решил было поинтересоваться, из-за чего шум, но не успел он открыть пасть, как откуда-то из леса донесся лютый и до омерзения душераздирающий вой. И тут же ему в ответ прозвучало еще несколько.

Не было сомнений в том, что это перекликались хозяева резвобегов. Кто они, стало понятно по обнаруженному мной талисману, которым по традиции украшали своих транспортных животных погонщики-келебра. Волчий ягодник – излюбленное растение оборотней-самцов, в то время как их самкам, оборачивающимся большими свирепыми кошками, талисманами всегда служат метелки валерианы. Дыша ароматами своих сушеных оберегов, погонщики этой дикой расы успокаивают себе нервы, что облегчает их общение с мутазверьми, не больно-то охотно идущими на контакт с кровожадными хищниками.

Имейся у меня на теле шерсть, вся она сейчас встала бы дыбом от пронизывающего страха, каким наполнили ночь близкие завывания келебра. Ящеры в возбужденном состоянии обычно начинали плеваться огнем. Но, памятуя мои инструкции, Гробур сдержал эмоции и не стал пугать мутазверя – единственную нашу надежду на спасение от надвигающейся угрозы. Поспешно сунув в пасть самый крупный гриб, компаньон швырнул остальные под ноги, после чего подскочил к резвобегу, грузно плюхнулся в пассажирское седло и промычал сквозь кляп что-то невнятное, но очень выразительное.

Можно было и без подсказок догадаться, что означает это мычание. Бросив через плечо: «Держись крепче!» – я припал к холке мутазверя и буквально вонзил ему в мозг нейрокоманду на старт…

Когти резвобега взрыли дерн, взметнувшийся позади нас комками перемешанной с травой грязи, и животное рвануло вперед, беспрекословно исполнив приказ погонщика. Больше всего я боялся, что мои огрубевшие за год каторжных работ ладони утратили чувствительность и мне придется по нескольку раз дублировать свои команды. Поэтому отрадно было узнать, что руки Торки Бикса остались прежними и все еще чутко реагировали на любой сигнал, поступающий от нейропульта.

Три секунды, и резвобег уже достиг края поляны. Мне доводилось прежде гонять по бездорожью на мута-зверях-вездеходах, так что кое-какой опыт в этом плане у меня имелся. Однако, когда до леса оставалось всего ничего, из-за деревьев прямо нам навстречу выскочило крупное и стремительное существо. Избежав удара бампером, оно перепрыгнуло через забрало, закрывающее резвобегу глаза, и со всей дури припечаталось мордой к ветровому стеклу.

Оборотень! Огромный, матерый оборотень, разъяренный и лучами кометы, и нашей коварной выходкой! Для него прикончить безоружного человека столь же легко, как мне – растоптать лесной гриб. В нескольких сантиметрах от моего лица, по ту сторону стекла клацнули желтые клыки, самый мелкий из которых был размером с мой указательный палец. Когтистые лапы келебра уцепились за края лобовых обтекателей, что позволило ему удержаться на движущемся резвобеге и не слететь на землю. Горящие глаза оборотня впились в меня с испепеляющей яростью, а из глотки двуногого хищника вырвался уже не вой, а дикий рев. Внешняя плоскость стекла тут же покрылась мутной испариной и каплями густой, перемешанной с кровью слюны.