Цель. Процесс непрерывного совершенствования - Джеф Кокс

Что-то не так. Не знаю что, но что-то важное. Чего-то не хватает.

Завод, которым я руковожу, может и должен быть хорошим предприятием. Да что говорить, это и есть хороший завод. У нас передовые технологии. У нас есть самые лучшие станки, какие только можно купить за деньги. У нас есть роботы. У нас есть компьютерная система, которая способна делать что угодно, разве что кофе не варит.

И люди у нас хорошие. Разумеется, есть у нас и слабые места, но в основном работники у нас хорошие, хотя использовать их труд можно с гораздо большей эффективностью. И с профсоюзом больших проблем нет. Стычки, конечно, случаются, но профсоюзы есть и у наших конкурентов. Кроме того, профсоюз в последнее время пошел на значительные уступки — не на такие, как нам бы хотелось, но, во всяком случае, мы заключили с ними договор.

Машины есть. Люди есть. Материалы есть все, какие нужно. Рынок тоже есть, ведь конкуренты наши тоже что-то продают. В чем же дело?

Чертова конкуренция — вот что нас убивает. С тех пор как японцы пришли на наши рынки, конкуренция стала просто чудовищной. Три года назад они превосходили нас в качестве и дизайне. Нам удалось в этих позициях сравняться с ними. Теперь они бьют нас в цене и скорости поставок. Хотелось бы мне знать их секрет.

Что я могу сделать, чтобы стать более конкурентоспособным?

Я сократил издержки. Ни один из менеджеров в нашем филиале не снизил издержки до такой степени, как я. Сокращать больше нечего.

И производительность труда на нашем заводе, что бы ни говорил Пич, совсем неплохая. На многих заводах нашей компании она значительно ниже — я точно знаю. А тем, у кого она лучше, не приходится иметь дело с такой сильной конкуренцией, как мне. Может, я и мог бы повысить эффективность еще немного, но… не знаю. Это все равно что хлестать лошадь, которая и так бежит изо всех сил.

Надо что-то делать с несвоевременным выполнением заказов. На нашем заводе ничто не отгружается без проталкивания. У нас огромное количество недоделанной продукции. Материалы отпускаются по графику, но до конца производственной цепочки ничто не доходит вовремя, как запланировано.

И в этом нет ничего необычного. Почти на каждом заводе, который я знаю, есть диспетчеры-«толкачи». И если побывать на любом американском заводе нашего масштаба, можно обнаружить примерно такое же количество незавершенной продукции. Не знаю, в чем дело. С одной стороны, наш завод ничем не хуже большинства других, которые я видел, — на самом деле он лучше многих. С другой стороны, мы терпим убытки.

Если бы у нас была возможность рассчитаться со старыми заказами, не принимаясь за новые! Иногда мне кажется, что у нас поселилась нечистая сила. Каждый раз, когда дела начинают идти на поправку, эта нечисть проникает на завод — в пересменку, когда ее никто не видит, — и портит все, что стало налаживаться. Точно, все дело в нечистой силе!

Может, я чего-то не понимаю? Но, черт возьми, я дипломированный инженер и менеджер. Пич никогда не поставил бы меня на эту должность, если бы не был уверен в моем профессионализме. Так что дело не может быть во мне. Или может?

Боже, сколько лет прошло с тех пор, как я начал свою карьеру самоуверенным мальчишкой, который все знал, — четырнадцать, пятнадцать? Сколько долгих дней минуло с той поры?

Я привык думать, что если постараюсь, то смогу добиться чего угодно. Я тружусь с того дня, как мне стукнуло двенадцать. Школьником я после уроков работал в магазине своего отца. Став постарше, в летние каникулы я работал на мельницах. Мне всегда говорили, что терпение и труд все перетрут. Правда ли это? Посмотрите на моего брата — он по праву старшего пошел проторенным путем. Ему не приходилось особо стараться, и сейчас он владеет бакалейным магазином в худшем районе города. А теперь посмотрите на меня. Я старался изо всех сил. Я потел в университете. Я получил работу в большой компании. Я стал чужим своей жене и детям. На меня валилось все дерьмо, которое могла дать мне «ЮниКо», и я просил: «Мне мало, дайте еще!» Боже, как я преуспел! Мне тридцать восемь лет, и я никчемный директор жалкого завода! Чудесно, не правда ли? Я весел и счастлив.

Пора убираться отсюда. На один день веселья хватит.

Я просыпаюсь, чувствуя, что Джулия пододвигается ко мне. Нет, к сожалению, это не от избытка чувств — она тянется к ночному столику, где стоит электронный будильник. На табло светятся цифры 6:03 — значит, будильник звонит уже три минуты. Джулия с остервенением бьет по кнопке звонка. Через несколько мгновений я слышу, что ее дыхание выравнивается — она снова спит. Добро пожаловать, новый день.

Примерно сорок пять минут спустя я выезжаю на своем «бьюике» из гаража. На улице еще темно. Но не успеваю я проехать несколько миль, как небо светлеет. На полпути к городу показывается солнце. Но я слишком погружен в свои мысли, чтобы сразу заметить это. Я поворачиваю голову и вижу, что солнце уже висит за деревьями. Меня иногда бесит, что я всегда так занят и озабочен, что, как я полагаю, и большинство людей, не обращаю внимания на все те чудеса, которыми полнится каждый божий день. Вместо того чтобы наслаждаться рассветом, я впиваюсь глазами в шоссе и думаю о Пиче. Он созвал в головном офисе совещание, на которое приглашены все подотчетные ему директора заводов. Совещание назначено на 8:00. Забавно, что Пич ни словом не обмолвился о теме совещания. Большой секрет — как будто война начинается или что-то в этом роде. Нам велено прибыть в восемь и взять с собой отчеты и прочую информацию, которая может понадобиться для всестороннего анализа деятельности филиала.

Впрочем, мы все догадались, о чем пойдет речь. Во всяком случае, представление имеем. По слухам, Пич собирается сообщить нам, как плохо филиал работал в первом квартале. Потом он намерен нацелить на новые высоты продуктивность, дав конкретные задания и взяв обязательства с каждого завода. Я думаю, именно в этом причина столь раннего начала совещания — Пич полагает, что таким образом даст нам надлежащее представление о дисциплине, а также о важности и срочности предлагаемых мер.

Ирония ситуации в том, что, чтобы попасть на совещание в столь ранний час, половине приглашенных пришлось вылететь накануне вечером. А это означает расходы на гостиницу и дополнительные траты на питание. Таким образом, чтобы возвестить нам о том, как плохо работает филиал, Пич собирается израсходовать лишние пару тысяч долларов. Этих расходов вполне можно было бы избежать, если бы совещание было назначено на час или два позже.

Я думаю, что Пич начинает терять почву под ногами. Не то чтобы он близок к духовному кризису, но все происходящее свидетельствует о чрезмерно нервной реакции с его стороны. Он подобен генералу, который знает, что проигрывает битву, но в отчаянном желании выиграть ее забывает о своей стратегии.

Пару лет назад он был другим. Он был самоуверен; он не боялся делегировать ответственность; он позволял нам действовать самостоятельно, пока мы получали хороший результат. Он старался быть «просвещенным» менеджером. Он пытался быть открытым к новым идеям. Если приходил какой-нибудь консультант и говорил: «Чтобы работать продуктивно, служащие должны любить свою работу», — Пич старался выслушать. Но тогда объем продаж рос и бюджет ломился от денег.