Ночные грезы - Барбара Картленд

— У его милости есть причины жить вдали от дома.

Алинда поняла, что преступила определенную грань, проявив слишком назойливое любопытство.

— Простите, но дом его милости произвел на меня такое сильное впечатление, что мне хочется побольше узнать о его истории и о его нынешних владельцах.

— Обратитесь к миссис Томерсон, куратору памятников архитектуры и достопримечательностей в нашем графстве, и она предоставит вам необходимые брошюры и альбомы.

— Я читала в «Иллюстрейтед Лондон ньюс»о покойном милорде. Он занимал столько важных постов в правительстве и был так уважаем.

— Он был великим человеком. Мы чтим его память. И он был джентльменом, в отличие от многих современных молодых людей. Мы гордились тем, что служили ему, и скорбим по нему до сих пор.

Не было сомнения, что миссис Кингстон обожала покойного лорда, а также проявляла явное недовольство нынешними обитателями поместья.

«Что-то странное происходит в этом доме», — подумала Алинда. Впрочем, у нее не оставалось времени для размышлений.

Миссис Кингстон быстренько выпроводила наемную швею в следующий покой, названный ею комнатой герцогини де Мазарини.

Алинда уже устала выражать свое восхищение. На ткани, покрывающей стены, были вышиты нимфы, затеявшие головокружительный танец с амурами и еще с какими-то мифологическими персонажами, а занавеси, за которыми скрывалось громадное ложе, были настолько великолепны, что Алинда застыла в немом восторге.

Накануне ночью, размышляя о судьбе Гортензии, герцогини де Мазарини, Алинда вспомнила известные ей из прочитанного эпизоды биографии одной из трех племянниц правящего Францией великого кардинала. Она была не только красавицей, но и богатейшей наследницей в королевстве. Кардинал избрал ей в мужья Арманда де ла Порте, который согласился на брак при условии, что вместе с Гортензией обретет еще и фамилию Мазарини, а также связанный с этой фамилией герцогский титул.

Невеста отдала жениху свою изысканную красоту и итальянский темперамент в любовных утехах, а щедрый дядюшка в качестве свадебного подарка отсчитал благородному юноше еще и тридцать миллионов франков из государственной казны.

К несчастью, вскоре после свадьбы молодой супруг стал проявлять признаки безумия, посчитав, что выполнение супружеских обязанностей — это прямая дорога в ад. Он полностью отдался религии, причем прибегал к самым суровым обрядам, умерщвляя свою плоть. Он бродил по дворцу, бормоча молитвы, разбивая молотком бесценные античные статуи и выплескивая чернила на картины и гобелены, которые посчитал неприличными и возбуждающими похотливые мысли.

Гортензия, однако, за семь лет супружества с безумцем успела родить ему сына и трех дочерей, но муж уже дошел в своем религиозном экстазе до такого состояния, что приказал лекарю удалить у девочек передние зубки, чтобы они стали уродливыми. Герцогине удалось предотвратить расправу над невинными детьми, но ее терпению пришел конец.

Испив горькую чашу до дна, она решилась на побег из мужниного дома.

Герцог в отместку объявил, что она падшая женщина, и потребовал для нее тюремного заключения за проституцию. Он выдвинул против нее чуть ли не сотню надуманных обвинений в развратных деяниях и супружеской измене, пока наконец, спасая себя, Гортензия де Мазарини после ряда удивительных приключений не добралась до Рима.

Но и там она не обрела безопасного убежища.

Несчастной женщине пришлось кочевать по всей Европе, и везде за ней тянулась хищная рука французского правосудия. Безумный супруг твердо вознамерился упечь ее в тюрьму.

Из Амстердама она перебралась в Англию. Король Карл Второй по прибытии Гортензии де Мазарини в Лондон счел нужным лично навестить знатную беглянку в ее апартаментах. Он был большим ценителем женской красоты, но отдал должное и ее уму. В тридцать лет и после всех пережитых ею невзгод она была все еще прекрасна.

Сорокапятилетний Карл, пресыщенный и уставший физически и духовно, почувствовал, что эта женщина вдохнула в него новую жизнь. Впервые он обрел не только фаворитку, но и близкого человека, с которым можно было делиться заботами, обсуждать постоянно мучившие его вопросы — правильно ли он поступает и не шатается ли под ним, как под его казненным отцом, английский трон?

Перед ним словно открылись новые горизонты, и он стал по-иному смотреть на женщин вообще. Он стал лучше понимать их роль в обществе и в истории государств.

Всю жизнь Карлу Второму Стюарту недоставало истинной любви, хотя он имел множество любовниц. Гортензия подарила ему это счастье.

Читая повествование о мытарствах и радостях герцогини Мазарини, Алинда отметила в нем отличие от прочих любовных историй, изложенных в романах или журнальных публикациях. Здесь описывалась не только вспышка взаимной страсти красивой женщины и опытного в любовных делах мужчины, но и встреча умов, равных друг другу по изощренности, слияние душ и сердец.

Разглядывая занавеси у кровати, Алинда представляла себе гибкое тело или тонкое лицо давно ушедшей из жизни герцогини. Это лицо с выразительными глазами, прямым точеным носиком, высоким лбом, где таился недюжинный ум, и дразнящим изгибом губ, смотрело на Алинду с многочисленных портретов.

Короля, прошедшего столько испытаний в молодости и закружившегося в вихре наслаждений, после возвращения на престол можно было покорить только сочетанием телесной и духовной красоты. И король не пал к ногам женщины, как это бывало не разу а под руку с нею прошел путь длиной в несколько лет.

Алинда так долго пребывала в молчании, что миссис Кингстон удивилась.

— Вам понравились эти драпировки, мисс Сэлвин? — задала она вопрос.

— Ничего подобного я прежде не видела, — ответила Алинда.

Вышивка серебряными и золотыми нитями, с вкраплением мелких жемчужин по черному бархату, была великолепна. А спинка кровати была покрыта расшитым серебром белым шелком и действительно оставляла впечатление, что это пена, из которой явилась богиня красоты. Если Венера кисти Боттичелли была прикрыта лишь прядями волос, то вышитую на черном бархате богиню украшало еще и алмазное ожерелье. Ни одной пяди материи не осталось без вышивки. Здесь были и диковинные птицы, и купидоны, и звезды, и странные растения. Это был настоящий шедевр, созданный руками давно истлевших в земле вышивальщиц.

Алинда преклонила голову в знак уважения к их мастерству.

— Здесь многое обветшало, — деловито пояснила миссис Кингстон. — Все, что вы сочтете необходимым поправить, будет доставлено в вашу рабочую комнату.

— Благодарю вас. Но мне потребуется много шелковых нитей разных тонов. Боюсь, что я не захватила с собой достаточное количество.

— Я это предвидела, мисс Сэлвин. Если вы составите список, то грум немедленно отправится в Дерби и закупит все, что надо, в местных магазинах. Если чего-то там не окажется, он поедет в Лондон.