Серебряное блюдце - Сергей Викторович Обжогин

на улицу. Мешать я им не стал. Вместо объятий и поцелуев, которые я ожидал увидеть, они стали говорить на расстоянии. В приоткрытое окно иногда залетали обрывки их разговора. Послышалось мне, или нет, Гришка сказал, что в тот день он увидел в воде прямо под собой зловещий мужской лик с разинутой пастью. Поэтому он и прыгнул в сторону. «Ты всего лишь увидел отражение облака причудливой формы»,– холодно объясняла Аня. Последние её слова я расслышал отчётливо: «Нам не нужно больше видеться. Лучше ничего не спрашивай, и не приходи ко мне, умоляю тебя. Тебе со мной опасно. Прощай».

Мало сказать, что слова дочери стали для меня неожиданностью, от её выходки я просто опешил. Любимый человек чуть жизни не лишился, вдобавок ещё и она обошлась с ним так жестоко. Расспрашивать Аню я ни о чём не стал, всё равно ничего не добьёшься, придёт время, сама всё расскажет.

Аня вела себя обыденно, никаких заскоков у неё больше не случалось, только гулять она выходила редко, всё читала у себя в комнате. Обычно подростков читать не заставишь, а тут она сама не выпускала книги из рук. Я уже говорил, что и сам любил иногда спрятаться от мира, книги помогали переноситься в свой воображаемый мир. Пусть читает, тем более скоро в школу.

Стоит упомянуть о странном явлении, которое произошло незадолго до первого сентября со всем нашим урожаем. Вся ботва на овощах за одну ночь почернела. Бывает, такое случается в заморозки, но их не было. У соседей подобной аномалии не наблюдалось. «Первый раз такое вижу! Что за напасть?» – причитала тётя Люба на пару с мужем, рассматривая наши грядки и картофельник. Удивление усилилось вдвое, когда я обнаружил гнилые корнеплоды. Почти все наши труды пошли прахом. Удалось спасти лишь малую часть овощей, да и те вскоре испортились в подвале. Яблони и плодовые кусты тоже пожелтели раньше времени. В мозгу громоздились различные версии по поводу данного случая: от самых простых и объяснимых до мистических и невероятных. Я так ни к чему и не пришёл. Ответов не было, было лишь одно расстройство.

На праздничной линейке в День знаний Аня выглядела не хуже других. Народу присутствовало человек триста. Ещё живёт деревня! Я вместе с другими родителями пришёл поглядеть на торжество. Аня меня отговаривала, стеснялась. Одноклассники охотно приняли её в свои ряды. Многих из них она уже знала.

Гриша по-прежнему ходил в гипсе. Его взгляд не сходил с лица Ани. В глазах парня читалась надежда на возобновление отношений. Дочка удосужила его лишь лёгким кивком головы. Мне удалось с ним переброситься парой пресных слов, которые люди говорят при встрече.

Когда я окинул взором посеревшие стены школы, они напомнили мне о невозвратном счастье. Прозвучала трель первого звонка, и Аня скрылась за дверьми.

Минул сентябрь и октябрь. Жизнь шла своим чередом. Хорошей успеваемостью Аня радовала редко, она и в городе-то не тяготела к знаниям. Занималась прилежно, домашние уроки и задания выполняла добросовестно. Моё мнение, деревенской девчонке ни к чему знать точные науки «на зубок».

Произошёл со мной в те дни нелепый случай. Собственной скважиной мы пока обзавестись не успели. За водой ходили на колодец или просили у соседей. Для двух человек её много и не надо. Вёдрам на кухне отведено специальное место, над ними на гвозде висит металлическая кружка для питья. Взял я её как-то раз, почерпнул воды из ведра, поднёс к губам, и на секунду обомлел от страха. В воде мне померещился глаз, зрачок как будто меня разглядывал. Я тут же бросил кружку на пол. «Шутки воображения», – подумал я и рассмеялся. Хотел повеселить Аню этой забавной историей. После моего рассказа она побледнела, ни с того ни с сего заплакала и убежала к себе в комнату. В ту ночь опять начались её странные разговоры. Все осенние каникулы она что-то шептала по ночам.

В нашу устоявшуюся жизнь залетели неприятности, связанные с успеваемостью и поведением Ани в школе. Директор вызвал меня к себе. Он жаловался, что Аня спит на уроках, и совершенно потеряла интерес к учёбе. Учителя просили повлиять на дочку. Этот разговор и так давно назревал, теперь был повод образумить мою девочку. Нельзя же, в конце концов, постоянно ходить как обморочный призрак. Мода что ли такая пошла у молодёжи, и Аня хочет так выделиться?

За ужином я аккуратно подкрался к этой теме. Попытки вскрыть внутренние проблемы натыкались на равнодушное: «Всё нормально». Аня сидела, и вяло задумчиво ковыряла вилкой в тарелке.

–Да, что с тобой? Скажи! – вспылил я и ударил кулаком по столу.

Она сжалась, зажмурилась от испуга и снова заплакала. В тот вечер я подумал отвезти её к психиатру.

По ночам у нас с ней случались частые ссоры. Я её ругал и заставлял ложиться в кровать. Она всё послушно исполняла. Я задёргивал шторы, выходил, а через несколько минут лунный свет снова пробивался через дверные щели. Все мои замечания ею не воспринимались.

Грянули первые морозы. Дни стояли ясные, ночи лунные. Реку сковало льдом, землю укрыло белое снежное покрывало. Мне полюбилась зимняя рыбалка. Дни напролёт пропадали с соседом на реке. От дяди Гены я познавал все азы и хитрости этого промысла. Сидя над лункой, я подсчитал, что дров до весны нам не хватит. Пришлось заказать ещё одну машину.

Дрова привезли быстро. На календаре первый день зимы, он начался, не предвещая никаких бед. Опасность подстерегла меня за колкой дров. Тяжёлый колун при сильном ударе соскочил с кряжа мимо и отскочил мне в правую ногу. Такого досадного промаха со мной никогда не случалось. Как я так, сам не знаю? Ступня здорово распухла, опираться на неё было невыносимо. Лютая ноющая боль приковала меня к кровати. В тот вечер Аня от меня не отходила, сильно жалела и плакала, словно я лежу при смерти.

Неприятности на этом нас не покинули. Настала какая-то чёрная полоса. Рано утром мой нос учуял запах газа. По забывчивости или по невнимательности Аня не закрыла до конца вентиль одной из конфорок на газовой плите. Хорошо, что беда миновала. Могли бы задохнуться во сне, или, того хуже, взорваться. Благодаря хорошей естественной вентиляции старого дома этого не произошло.

В свой последний вечер на этом свете Аня долго сидела рядом со мной и умоляла её за всё простить. Отцовский инстинкт не распознал и не предупредил о приближении страшной беды. Скрип входной двери ночью также не