Сталинизм и война - Андрей Николаевич Мерцалов

или невольно отрицают, что от авторитаризма, как от семи смертных грехов, не застраховано любое общество. Ему не могли противостоять никакие религии. Тем более что сами они, как правило, авторитарны. Ни одна из наций не избежала пагубного авторитаризма в тот или иной период своего развития. Лидер Соц-интерна В. Бранд еще в 1978 г. осудил слепой антисоветизм, примитивную и злонамеренную альтернативу «свобода или социализм». Социализм, демократия, гуманизм изначально связаны друг с другом. Зачем же сопровождать слово «социализм» прилагательными «демократический и гуманный»? Несостоятельны также попытки противопоставить коммунизму (социализму) рыночные отношения, различные формы собственности, в том числе и частную. Главное требование марксистов — устранение эксплуатации, а не частной собственности.

Коммунизм (социализм), как идея общества с высокими социальными гарантиями, справедливым распределением национального богатства, без войн и насилия, возник задолго до марксизма-ленинизма. Теоретически он никогда не был разработан. Словосочетание «ленинский план построения социализм» — это миф сталинской пропаганды. Нельзя отрицать, что в СССР были не только провозглашены, но и закреплены конституционно и в какой-то мере осуществлялись некоторые права граждан, соответствующие идее социализма.

Система противостояния сталинизму была названа «антикоммунизмом». Впрочем он толковался часто много шире. Ненависть распространялась на Советский Союз, на русских и другие народы, на эмигрантов из России и СССР. Так поступали фашисты, эти антикоммунисты, но не только фашисты. В свете новейшей критики сталинизма необходимо внести существенные поправки в понятие «антикоммунизм». Искусственно расширяя социальную базу политики и идеологии последнего, многие советские обществоведы лили воду на мельницу реакционных кругов, чьи цели действительно органически совпадают с антикоммунизмом. В интересах этих кругов было объединить в сознании миллионов людей понятия коммунизм и «сталинизм». Подавляющее же большинство отечественных или зарубежных убежденных или случайных сторонников этого ложного отождествления подлинного коммунизма совершенно не знают. Они — просто жертвы сталинистской и одновременно западной антисоциалистической пропаганды. «Коммунистическая идеология», писал в своем послании патриарх московский, хотя по существу речь вел о сталинистской идеологии. «События в СССР, — говорил Дж. Буш в сентябре 1991 г., — означают гибель коммунизма во всем мире». Однако коммунизма, как общества, не было. Коммунизм же как стремление к равенству, имеющий историю в несколько тысяч лет, неистребим.

«Антикоммунизм» имеет мало общего с научной критикой коммунизма, социализма («антикоммунисты» считают своими врагами и марксистов реформаторских течений). Он отвергает рациональную дискуссию, он основан на разжигании истерии. Идеологически и методологически он — близкий родственник сталинизма. Возникнув в XIX в., получив развитие в нынешнем столетии, он нанес человечеству огромный ущерб и не только в духовной жизни. Он оправдывал бессмысленное растранжиривание громадных материальных ценностей, отвлекал человечество от подлинных актуальных задач. Зарубежный мир после поворота СССР в известной мере к политике без войн и насилия, прекращения деятельности Варшавского договора начал отказываться от «антикоммунизма». Не абсурдна ли в этом свете позиция новоявленных отечественных антимарксистов?

Широко распространена фальсификация понятия КПСС. В прессе весьма часто партию представляют в виде стержня «тоталитаризма», утверждают, хотя и без доказательств, что она «стояла над государством», «обирала нищающую страну». В. Третьяков отождествляет ее с концлагерем, казармой. А. Яковлев проводит аналогичную мысль через свои книги «Муки прочтения бытия» и др. Открытые антимарксисты и консерваторы из КПСС исходят из ложного представления о ВКП(б) — КПСС как о нормальной демократической партии и предъявляют к ней соответствующие требования. На самом деле, по меньшей мере с 1930 г., она перестала быть таковой. Ее номенклатура слилась с государством и подавила его. Возможности же рядовых влиять на политику была сведена не «к минимуму» (проект программы КПСС), а к нулю. Авторы этих суждений следуют сталинистской пропаганде: «единство партии, ее сплоченность вокруг ленинского ЦК, вокруг великого Сталина, равные права и обязанности всех членов партии» и т. п.

Однако так не было ни в 30-е, ни в последующие годы. Существовали единодержавный властитель, позднее небольшая группа лидеров, которые бесконтрольно манипулировали партией, как и народом в целом. Был партийный аппарат, но также далеко не однородный, от членов Политбюро ЦК до машинисток. Близкое к лидерам место в социальной иерархии занимали руководители различных ведомств, предприятий, учреждений, организаций. И было громадное большинство членов партии, как правило, лучших рабочих, крестьян, служащих. Значительная их часть коммунистами были лишь номинально. Они платили взносы, присутствовали на собраниях. Были в КПСС и истинные приверженцы идей Октябрьской революции и других прогрессивных движений XX в. В партии и обществе высокое и низкое, доброе и злое причудливо соединялись. Мимикрия сталинизма под социализм играла положительную роль лишь в той мере, что честные люди могли опираться на официально провозглашенные гуманные идеи. Члены и кандидаты партии, как и беспартийные, не пользовались никакими привилегиями. Партийно-государственная же бюрократия бесконтрольно распоряжалась не только партийными взносами, но и всеми налогами, всем бюджетом. Народ достоин своих правителей, если он выбирает их. В СССР правителей не выбирали ни партийцы, ни беспартийные.

Аналогичным нападкам был подвергнут на рубеже 80—90-х гг. и большевизм. С. Алексеев без доказательств нашел в нем «противостояние современной цивилизации», «явление анти-правовое». Даже новая «Правда» (после августовского запрета) призывает «излечиться от большевизма». Однако все эти утверждения, по меньшей мере, некорректны. О ком идет речь? О большевиках 1903–1917 гг.; большевиках, действовавших в блоке с другими социалистами в октябре 1917-июле 1918 г.; сторонниках Ленина или его оппонентах в РКП(б) периода гражданской войны и нэпа. В 30-е гг. большевики вообще исчезли с политической арены, часть переродилась или перешла, оставаясь в партии, к тактике малых дел. Неспособность или нежелание увидеть неоднородность и эволюцию большевизма, созданной им партии наиболее ярко характеризует непрофессионализм или тенденциозность оппонентов[20].

Ограничение демократии в партии и в стране программой 1919 г. рассматривалось как временное. В 30-е же годы демократия осталась лишь на словах, восторжествовало самодержавие Сталина. После его смерти оно сменилось олигархией. Изменилась партийная этика. В первые годы советской власти существовал партийный максимум — доходы членов партии не должны были превышать установленного уровня. Впоследствии привилегии партийных верхов стали нормой. Изменилось само представление о партийности. 10 декабря 1922 г. будущую жену Сталина Н. Аллилуеву исключили из РКП(б) как «совершенно не интересующуюся партийной жизнью». Впоследствии такие «не интересующиеся» составят громадное большинство партии. В 1939 г. суровый критик революции Г. Федоров писал: «Коммунизма в России нет, а партия сохранила от коммунизма только имя».

О названии партии. В Апрельских тезисах Ленин предлагал переменить его. Вместо социал-демократии, многие вожди которой предали социализм, «надо назваться Коммунистической партией» [21]. Это отвечало тактическим задачам размежевания с социал-патриотами и партийным целям, которые на деле оказались, однако, более далекими и трудно достижимыми. Кроме того, уже в 30-е гг. это название