Один против всех - Евгений Сухов

— Если и выпила, то бокал шампанского, но этого совсем недостаточно, чтобы раздеться догола перед сотней зрителей. А «дурь» я не держу и гоню всех, кто принесет сюда хотя бы щепотку. Чего понапрасну подставляться, просто у парня к бабам самое настоящее призвание, и он эксплуатирует свой талант вовсю.

Динамично зазвучали басы, придавая развернувшемуся спектаклю еще большую притягательность, и уже в следующую секунду на пол соскользнул последний аргумент в пользу невинности — шелковые трусики, и на суд возбужденной толпы предстала нимфа. Неведомо откуда появилось большое покрывало, девушку укрыли с головы до ног, два крепких парня подхватили ее на руки и, сопротивляющуюся, отчаянно взывающую о помощи, унесли за кулисы.

— Если хочешь, я могу пригласить его к себе в кабинет. Поболтаете у меня без свидетелей, тем более что танец через пару минут закончится. Им осталось еще снять собственные трусы и победно помахать ими в воздухе, но это уже не так впечатляюще, — чуть поморщился Москвин.

— Хорошо, зови. — Одним махом Стась выпил рюмку коньяка, давно налитую, и поднялся из-за стола.

У самого выхода его заставил обернуться мощный взрыв восторга — шатен наконец стянул с себя плавки и принялся призывно размахивать ими над головой, словно боевым стягом. В зале творилось нечто невообразимое — девушки прыгали в экстазе, самые темпераментные уже успели сорвать с себя кофточки и блузки и, подгоняемые азартом, вскакивали на сцену. Если бы Гера Ивашов не скрылся за занавесом, то наверняка толпа поклонниц разодрала бы его на сувениры. Со сцены стриптизер ушел достойно, выгнув спину, так расставаться с публикой может только солист Большого театра.

Вблизи Ивашов производил впечатление наивного парня с сельской окраины, где за околицей начинается дремучий лес: светлые волосы цвета прошлогодней соломы, несколько веснушек, забравшихся на переносицу, и слегка скуластое лицо. Контраст являли его глаза — черные угольки с едва заметной лукавинкой в зрачках. Сразу становилось ясно, что он водится с нечистой силой, а дремучий леший и вовсе ему собрат. Теперь уже не вызывала никакого удивления его гипнотическая сила.

Уверенно, демонстративно не замечая стоявшего рядом телохранителя, Гера протянул руку Стасю. Помедлив секунду, Куликов с улыбкой пожал крепкую, чуть вспотевшую ладонь. Сели одновременно на два стула, стоявших у стены.

— Так о чем пойдет базар, начальник? — простовато заговорил Ивашов, закинув ногу на колено.

Ивашов Гера своим поведением сейчас напоминал солдата-первогодка, получившего увольнение. Приодевшись в цивильную одежду, он старался показать свою самостоятельность, хотя на лбу аршинными буквами было написано, что большую часть службы он соскабливал бритвенным лезвием загаженные унитазы.

На гонор танцора Куликов лишь снисходительно улыбнулся:

— Ты знаешь, с кем разговариваешь?

— А то! Тебя весь народ знает, ты — Стась Куликов.

— А чем занимаюсь, представляешь?

На лице Геры промелькнуло замешательство, но он тут же сумел с собой справиться, и располагающая улыбка оказалась как нельзя кстати.

— Об этом известно всем… думаю, и милиции. Ты даешь «крышу» бизнесменам, получаешь свою долю даже с крупных заводов. А так… числишься в одной охранной фирме.

— Хм, ты, оказывается, очень неплохо осведомлен обо мне. Тебе не приходилось слышать, чтобы я выступал в роли мецената?

— Что-то не припомню. Народ говорит, просто так ты деньги не даешь, их сначала нужно заработать.

— Все правильно. А что ты скажешь, если я отвалю тебе пятьдесят тысяч баксов? — Стась сделал движение пальцем, и телохранитель положил на стол кейс и впечатляюще щелкнул замками.

В аккуратных пачках, перетянутых тонкими легкомысленными резиночками, лежали доллары. Такого их количества Гере видеть не приходилось. Невольно он сделал судорожное движение, проглотив слюну.

От Куликова не скрылась растерянность танцора, и он понимающе, не отводя глаз от парня, спросил:

— Впечатляет?.. Не стесняйся, можешь говорить как есть, большие деньги и не таким орлам, как ты, голову кружили. Каких-то лет пять назад от меньшей суммы у меня самого глаза на лоб полезли. А ты молодец, стойко держишься, только слюну ненароком проглотил. Славик, оставь «дипломат» и подожди меня в коридоре, — распорядился Стась.

И рука, готовая ухватить со стола кейс, виновато опустилась вниз.

— Все понял, ухожу.

Куликов заговорил не сразу, будто опасался, что через плотно закрытые двери его может подслушивать вражье ухо. Убедившись окончательно, что это не так, произнес голосом человека, знающего собственную силу:

— Верно, просто так денег я не даю. Не занимаюсь благотворительностью; всегда считал, что деньги нужно зарабатывать. Мое условие не такое и сложное — ты должен забыть Ольгу.

— Послушай, Стась, это которую из них? Думаешь, я помню всех своих Ольг? — деланно оживленно откликнулся Ивашов.

— Придется сделать скидку на твою популярность, хорошо, я тебе напомню, — терпеливо продолжал Стась. — Это Ольга Крачковская.

— Ах, эта, — протянул Гера с пониманием. — Знатная бабенка. Ну… она стоит таких денег. Мы с ней были когда-то очень близки и душой, и телом. Какая была любовь!

— Забирай кейс, он твой, — показал рукой в сторону стола Куликов. — Не робей, смелей.

Ивашов поднялся и взял в руки «дипломат», который был совсем не тяжелый; трудно было поверить, что под замком спрятана сумма, равная году безбедной жизни где-нибудь в Париже.

— Думаю, мне не надо благодарить. — Гера улыбнулся. — Насколько я понимаю, это взаимовыгодное дельце. А телка она классная!.. — Но, натолкнувшись на жесткий, очень напоминающий прищур древнего ящера взгляд, замолчал.

— И упаси боже нарушить тебе наше соглашение.

— Что же будет? — легкомысленно поинтересовался Ивашов.

Куликов улыбнулся: парень либо шальной, либо играет в обыкновенного простачка.

— Несостоявшегося резидента не следует учить таким прописным истинам. — Стась коротко напомнил о былом нынешнему танцору. — Скажем так, у тебя могут возникнуть очень большие неприятности.

— Я все понял, думаю, тебе не придется беспокоиться.

— Ну, вот и отлично, — Куликов слегка хлопнул стриптизера по плечу. — Давай спустимся в бар, хочется угостить тебя коньяком. Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему от тебя тащатся бабы.

— Куда сейчас? — спросил Игнат, когда шеф плюхнулся в кресло.

— Знаешь, где находится банк «Российские дороги»?

— Обижаешь, начальник, — протянул водитель, — у меня там когда-то деваха работала секретаршей. Едва ли не каждый день ездил ее встречать. Скажу тебе, начальник, мы с ней такие пируэты выкидывали, что четырехметровой кровати нам маловато было.

— Что же ты с ней расстался?