Люди зимы - Дженнифер МакМахон

Иногда, однако, Мартин задумывался о том, что из-за череды выкидышей и смерти новорожденного сына Сара чрезмерно балует и опекает Герти. Это было понятно и естественно, и все же ему не слишком нравилось, когда жена не пускала дочь в школу только из-за того, что ей казалось, будто у Герти начинается насморк или поднимается температура. Порой же Мартин и вовсе начинал думать, что в глубине души Сара обвиняет его в смерти тех своих детей, которые так и не появились на свет. Каждый выкидыш действительно давался ей тяжело — Сара неделями не вставала с постели, постоянно плакала и почти ничего не ела, но Мартин всегда старался быть с ней рядом, чтобы жена видела: он разделяет ее горе.

Потом появился Чарльз. Он родился здоровым и крепким мальчиком с густыми темными кудряшками на голове и сморщенным личиком маленького, мудрого старичка. Ничто не предвещало беды, но однажды утром они нашли его в колыбельке бездыханным и уже остывшим.

Все дальнейшее Мартин до сих пор вспоминал как кошмар. Крепко прижав к себе тело сына, Сара не выпускала его из рук буквально ни на минуту. Прошел день, прошла ночь, снова наступило утро, но она по-прежнему баюкала на руках мертвое дитя. Когда же Мартин попытался забрать тело, Сара ответила, что Чарльз вовсе не умер.

«Я слышу, как он дышит, — сказала она убежденно. — Слышу, как бьется его маленькое сердечко».

И Мартин в страхе попятился от жены.

«Сара, пожалуйста…» — только и сказал он.

«Не подходи! — прорычала она. — Убирайся! Оставь нас в покое!» — С этими словами Сара еще крепче прижала мертвого ребенка к груди, а в ее глазах сверкнуло пламя безумия.

В конце концов Лусиусу пришлось дать ей сильное снотворное. И только когда Сара заснула, Мартин сумел вырвать мертвого сына из ее судорожно сжатых рук.

Именно после этого Мартину стало казаться, что и в череде выкидышей, и в смерти его первенца виновата земля, на которой они жили — сто двадцать акров, доставшихся Саре по наследству (если не считать ее старшей сестры Констанс, которая давно вышла замуж и уехала в Грэнитвиль, Сара была единственной прямой наследницей своего отца). Да, думал он, во всем виновата эта бесплодная, каменистая глина, на которой неохотно росли даже сорняки, а вода немногочисленных сбегавших с холма ручьев была солоноватой на вкус и припахивала серой даже весной, в пору таяния снега. Выжить здесь было нелегко — для этого требовалось немало сил, поэтому и смерть маленького Чарли, и три предыдущих выкидыша со временем перестали казаться ему чем-то из ряда вон выходящим и необъяснимым.

Сейчас, сжимая в руках ружье, Мартин двигался по следу лисицы на восток. Его путь лежал через заснеженное поле, по которому он ни за что бы не прошел, если бы не снегоступы, сплетенные им из ивовых прутьев и обшитые понизу оленьим камусом. Дыхание клубами вырывалось у него изо рта. Четкая лисья стежка поднималась на склон и вела через заброшенный сад, который много лет назад посадил еще дед Сары. За деревьями никто не ухаживал, и они дичали и болели. Немногочисленные груши и яблоки, которые они давали далеко не каждый сезон, были твердыми, червивыми, изуродованными гнилью и паршой.

Сара и Герти, наверное, уже встали, думал Мартин, машинально переставляя обутые в снегоступы ноги. Встали и гадают, куда он подевался… Кофе, наверное, уже готов, а в духовке поспевают пресные лепешки. На мгновение ему захотелось вернуться, но он знал, что должен довести дело до конца и убить лису, которая в противном случае так и будет наведываться в курятник, пока не передушит последних птиц. Кроме того, Мартину хотелось показать жене и дочери, что он в состоянии их защитить, как и подобает настоящему мужчине. Лиса угрожает их благополучию? Что ж, он убьет лису, снимет с нее шкуру и подарит Саре. То-то она удивится!.. Быть может она даже сумеет сшить из нее теплую шапку для Герти — Сара на редкость ловко управлялась с иголкой и ниткой, и эта работа была ей вполне по плечу.

В саду Мартин ненадолго остановился, прислонившись плечом к старой, скрюченной яблоне. Прежде чем двигаться дальше, ему нужно был перевести дыхание. Снег, который еще недавно падал ленивыми, редкими хлопьями, пошел сильнее; он кружился и танцевал в воздухе, мешая как следует рассмотреть окружающее, и на мгновение Мартину показалось, что он заблудился. Куда идти дальше? В какой стороне его дом?

Позади него послышался шорох, словно сквозь сугробы быстро пробиралось что-то большое. Мартин стремительно обернулся, но там никого не было, и он, до боли прикусив губу, прикоснулся к теплому кольцу в кармане.

В десяти ярдах перед ним сдвинулась с места скрюченная старая яблоня. Присмотревшись, Мартин различил сгорбленную старуху, одетую в одежды из звериных шкур. Ее седые волосы были спутаны и напоминали змеиное гнездо.

— Эй! — крикнул Мартин.

Старуха обернулась и посмотрела на него. Внезапно она улыбнулась, обнажив мелкие, острые зубы в коричневых пятнах. Мартин моргнул — и старуха пропала. Перед ним снова была старая яблоня, согнувшаяся под тяжестью налипшего снега. Из-за ее ствола неожиданно выскочила лисица, все еще державшая в зубах недоеденную куриную тушку. На мгновение она замерла, глядя на Мартина своими золотыми глазами, и он, затаив дыхание, вскинул к плечу ружье и прицелился. Лисица продолжала смотреть на него огненными глазами, и на мгновение ему показалось, что вместо обыкновенного зверя он видит перед собой Сару.

«Я выйду замуж только за тебя, Мартин Ши!»

«Когда-нибудь у нас будет девочка».

Мартин снова сморгнул, пытаясь отогнать наваждение. В конце концов, перед ним была не хитрая кумушка-лиса из детских сказок, а мелкий лесной хищник, который повадился таскать его кур. Это все воображение виновато — воображение, да еще книги, которые он так любил в детстве.

И действительно, когда Мартин открыл глаза, перед ним снова была обычная лиса. Выронив курицу, она метнулась в сторону за мгновение до того как Мартин спустил курок.

— Проклятье! — выругался он, поняв, что промазал.

Но нет — бросившись в погоню, Мартин увидел на снегу капли свежей крови. Похоже, он все-таки ранил воровку. Наклонившись, Мартин коснулся следов на снегу, и его пальцы окрасились красным. Зачем-то он поднес их к губам и лизнул. Кровь имела резкий, солоновато-медный вкус, и его рот наполнился слюной.

Держа ружье наготове, Мартин двинулся по следу, который вел через сад к Чертовым Пальцам, переваливал через каменистый гребень холма и снова спускался в лес. Капли крови попадались теперь реже, и преследовать раненую лисицу стало труднее, к тому же в лесу его со всех сторон обступили буки и клены. Сбросившие листву и одевшиеся в снежные шубы деревья казались незнакомыми, и Мартину снова подумал, что он заблудился. В течение почти целого часа он продирался сквозь чащу, путаясь в засыпанных снегом кустах. Прошлогодние стебли лесной малины и ежевики цеплялись за одежду, царапали руки и, казалось, так и норовили хлестнуть по лицу, но Мартин упрямо шел по следу, старясь не думать о том, что с каждым шагом он уходит от дома все дальше. А снег посыпал еще сильнее, и Мартин несколько раз спросил себя, не отказаться ли ему от погони, пока не началась настоящая метель.