Касание Воды - Михаил Липарк

Орден Защитников славился своими воинами на всю Неймерию. Рыцари, бьющиеся до последнего вздоха во времена самых тяжелых битв, когда их армия была на грани уничтожения и истребления, поднимали свой боевой дух, начиная стучать по своим доспехам. Так они слышали, сколько еще на поле боя оставалось паладинов, способных сражаться. После этого нехитрого действия воины ордена начинали биться еще яростнее прежнего, и в конечном итоге защитниками было выиграно множество таких битв, в которых любой предрёк бы им поражение. Все это действо, конечно, вводило в недоумение врагов, как сейчас ввело и одновременно успокоило всех присутствующих на Штормплац.

Бунтующие старики пораскрывали рты, видневшиеся из-под их половинчатых масок. Люди и нелюди, некоторые из которых уже открыли свои лица, оцепенели, замерев на том самом месте, на котором стояли, чтобы, чего недоброго, не вляпаться в какие-нибудь неприятности.

Холодный ветер подул с моря и закрался к каждому дордонийцу на безмолвной площади под рубашку, заставив мурашки страха побежать по всему телу. Те, кто присутствовал на казни странника раньше, помнили, сколько людей погибло в давке в тот самый день. Никто не хотел повторения истории.

— До завтрашнего полудня Сарвилл Кхолд будет жить, — произнес Рога Вековечный, когда страх взял верх над присутствующими на площади. — На заре Совет Тринадцати решит судьбу преступника. А все беззаконники за это время пусть уяснят один урок — зло рано или поздно, но неизбежно терпит поражение.

Санли Орегх схватил странника под локоть и поднял с колен.

Сарвилл еще раз оглядел площадь в надежде не обнаружить Ноэми. Чародейки не было видно, равно как и гномов, помогавших поднять бунт.

Утро на следующий день после всепоглощающего праздника было наполнено ароматами прокисшего вина, раздосадованными дордонийцами, не сумевшими поймать воплощающего желания петуха, одиноким рассветом утреннего солнца и стуком железных доспехов во дворе Последнего Гарнизона, по которому в это самое время шел Санли Орегх.

Все рыцари и обычные воины королевской армии, тренировавшиеся повсюду, били себя рукой в грудь при виде Хранителя Порядка, дожидались, пока тот пройдет мимо, и только потом возвращались к привычным делам — тренировочному бою или колющим и режущим ударам по манекенам, уже вдоволь натерпевшимся за это утро.

Хранитель был погружен в свои мысли и не замечал ничего и никого вокруг. Последняя ночь далась ему тяжело — он не мог сомкнуть глаз, постоянно размышляя над тем, как следует поступить сейчас, когда преступник оказался в руках у короны, а чародейка бежала из королевской тюрьмы. Закон четко прописывал действия, которые необходимо предпринять в таком случае, но какое-то тревожное чувство не давало ему покоя и призывало не следовать слепо привычным правилам. Он знал, что его ждет игра со смертью, но поступиться своими принципами было хуже ее самой — смерти.

Дом Войны встретил Хранителя Порядка раскрытыми дверями, мертвой тишиной и стуком собственных каблуков, разносящихся по всем углам и тревожащих древние реликвии, развешанные на стенах помещения. Санли Орегх прибыл заранее, но, несмотря на это, все члены совета уже ожидали его, заняв свои привычные места. Старейшины сидели вокруг стола в обоюдном молчании, и никто даже не поднял глаз, чтобы посмотреть на появившегося в дверях главного зала Дома Войны защитника.

— Молодой и самовольный хранитель. Сын своего отца, унаследовавший не все хорошие качества предка, мы вас заждались, — произнес Рогар Вековечный, не оборачивая головы на только что вошедшего паладина.

— Ваше Величество, — ответил рыцарь, ударив себя в грудь и преклонив колено.

Король внимательно изучал затылок Хранителя Порядка, не давая позволения подняться, и, только когда насытился какими-то своими фантазиями, разрешил рыцарю встать.

Под расписным потолком летали крохотные птицы, перебивающие щебетанием безмолвное сопение за столом Совета Тринадцати, а стража короля вышла за двери, захлопнув их за собой, как только Санли Орегх занял свое место.

— Мне стало известно, что вчера на Совете Тринадцати присутствовали все, кроме его тринадцатого члена — меня. — Хранитель Порядка горделиво выпрямил спину и окинул взглядом остальных присутствующих, из осторожности пропустив лишь монарха.

Все хранители переглянулись и виновато опустили головы.

— Если бы не ваша уверенность в том, что власть в Дордонии принадлежит Хранителю Порядка и вы вольны принимать важные решения и перечить королевским указам… — Рогар Вековечный вытянул лицо, а его взгляд стал суровым. — То недоразумения, которым вы апеллируете, пытаясь нас обвинить, не произошло бы ни при каких обстоятельствах.

Санли Орегх снял перчатки, положил перед собой и решительно произнес:

— Согласно статье двести восемьдесят четвертой действующего закона королевства Дордония я признаю все принятые накануне решения недействительными до голосования всеми членами совета, согласно документу, который висит в этом зале с самого возникновения действующей системы власти. Прошу помнить, господа, что документ святой и пойти против него значит то же, что положить начало проклятию, которое, несомненно, обрушится на королевство в случае, если мы предадим свои клятвы.

Хранитель Порядка поднял руку, показывая остальным, что просит проголосовать за выдвинутое предложение. Неуверенные «за» понеслись один за другим, оставив воздержавшихся в милости короля и оградив их от сурового взгляда владыки.

— Я смотрю, — спокойно заговорил король, — вам, господин Орегх, стало недостаточно того, что вы остановили истребление Медвежьего квартала до того, как абсолютно все медведи отправились на тот свет. Теперь вы желаете ставить под сомнение каждый королевский приказ, забывая о том, что Совет Тринадцати был учрежден для содействия королю, а не против оного.

— Я поклялся защищать честь и жизнь своего короля, и я никогда не предам своей клятвы, даже если мне придется защищать Ваше Величество от самого себя. Я не нарушил ни одного закона за время своей службы и не перешагну эту черту в будущем. Прошу посвятить меня в детали вчерашних обсуждений.

Глаза короля наполнились яростью.

— Позже мы будем обсуждать то, что сейчас не важно, — процедил владыка, затем глубоко вдохнул, опустив веки, а когда открыл их вновь, то засиял ненастоящими добродушием и приветливостью. — Полно нам грызть глотки друг другу, когда истинный враг уже на пороге нашего дома.

Рогар поднялся с места, по обыкновению, держа бокал с вином в левой руке, подошел к открытому окну, сквозь которое виднелся весь Последний Гарнизон, и выплеснул содержимое кубка в траву снаружи. Затем, продолжая стоять спиной к советникам, произнес:

— Господа, признаюсь, я был неправ в тех случаях, когда принимал важные решения, не вынося их на обсуждение в совет. Если бы Боги в действительности существовали, то я непременно списал бы все неудачи на свое пренебрежение древними законами. Именно поэтому я не буду держать зла за то, что господин Орегх в самый разгар битвы в Медвежьем квартале заверил мою армию в том, что приказ исполнен. Возможно, я действительно погорячился и смерть оставшихся медведей будет нам полезнее на войне, чем вне ее.