Белые на фоне черного леса - Елена Минкина-Тайчер

Катерина, если ты завтракать собираешься, так давай быстрей, котлы мыть пора! Не хочешь кашу – не ешь, кто заставляет? Вон яичков возьми, масла с хлебом, теперь, слава богу, всего хватает. Хлеб утренний, мягкий совсем. Не волнуйся, убрать всегда успеем, у Бога дней много. Я вот сейчас чаек свежий заварю, ихнюю бурду пить не советую. Ох и день выдался, с ночи все обосранные! А девчонку из второй палаты еще и рвало раза три, еле отмыла. И вода горячая с перебоями, сколько обещают сантехника прислать, да где там. Обещанного три года ждут. Своих бы детей попробовали холодной водой мыть. И еще насмехаются – мол, вы, Клавдия Ивановна, с вашим опытом и вовсе без воды отмоете.

Раньше, пока платное отделение не открыли, полегче было. Родители своих покормят и за чужими приглядят – помоют, переоденут. А сейчас, почитай, одни отказники. Никому не нужные, две палаты забито. Этот большой, белобрысый? Нет, это Васька Гроссман, он не наш вовсе, к брату приезжает. Небось, опять Алина Карловна притащила, с нее станется. Алина Карловна? Так она детдомом заведует, в соседнем районе. Уж лет пятнадцать, наверное, ее все знают. Они с нашей Людмилой Николаевной вроде как подружки, вместе начинали. Обе малахольные, бьются за каждого ребенка, а ребенки-то сплошь бракованные – восьмая группа. По-научному – коррекционный детдом, а по-простому – для дураков, прости господи! Правда, не самых дебилов, а только недоразвитых. Для полных дебилов другой номер, я сейчас не вспомню.

Васька? А ничего, что рядом стоит, пусть себе слышит. Он большой, да мало понимает, одно слово, коррекционный. Алина Карловна его почитай каждую неделю привозит, насмотрелись-налюбовались, такой противный парень, слова никому не скажет, ни спасибо, ни до свидания, только Марика на руки – и носит, носит по коридору. Я тебе честно скажу, от этих приездов одно мученье. Марик-то ребенок тихий, не балованный, не орет – хоть мокрый, хоть холодный. А как Васька его накачает, наобнимает, беда! Всю ночь воет, об стенки бьется, а то сядет в кроватке и раскачивается, раскачивается. Или головой мотать начнет, туда-сюда, туда-сюда. Но это многие отказники мотают, может, им так веселее. Ладно парня, в другой раз и сестру привезет, Катерину. Да, зовут, как тебя, только тебе такое не снилось, совсем девка дурная, бегает, игрушки хватает, хохочет. И главное, здоровенная, лет пять на вид, а ссыт на пол как годовалый ребенок, ходи да подтирай.

Не говори, жалко деток, вся душа изболеется. Я бы этих мамаш, которые детей оставляют, под суд отдавала. Плати государству за свою распущенность, вот что! А то некоторые детишки и по году живут. Куда? А кого куда – некоторых в дом ребенка, некоторых в другую больницу, для хронических, а кому повезет – на усыновление. Я почему еще против Васьки и его сестры – им забава, а Марик ни в жисть никакого усыновления не дождется! Кто станет целую ораву брать?

Вот недавно одна пара заявилась, говорят, из самой Америки. На вид странные – мужик в черной шляпе, в черном костюме – чисто жених, а под шляпой-то еще одна маленькая черная шапочка, непонятно, как и держится на его лысине. А женщина и того лучше – в длинном наряде, барыня-сударыня, волосы блестят, на две стороны расчесаны, пробор словно ниточка, я присмотрелась – а это парик на ней! Вроде сектанты, но при этом евреи, чего не увидишь! Но люди добрые оказались, ничего не могу сказать, всем сотрудникам подарков навезли и для детей одних памперсов два ящика, питание дорогое в баночках, игрушки. Увидали нашего Марика, аж затряслись! Только и повторяют – Гроссман, Гроссман. Я и сама удивлялась, сроду у нас ихних младенцев не было, ни евреев, ни армян, ни грузин. Что другое могу сказать, а детишков они своих не бросают, что нет, то нет. Главное, в документах у Марика нигде братья-сестры не прописаны. А одинокого ребенка, да маленького, да пригожего, в три дня заберут. В саму Америку, в богатую семью, к богу за пазуху! Правда, говорят, американцы наших детей на органы скупают, но не верю я. Это ж сколько денег потратили на одну дорогу, на подарки, Людмиле Николаевне шубу купили – я б сама почку продала за такую шубу.

Ох, что-то рассиделась, котлы не мыты, так и обед прозеваем. Ты это, Катерина, ты про Марика и про шубу много не болтай! Может, вранье. А если и не вранье, себе не поможешь, а людям навредишь. Помоги-ка встать, опять в спину вступило, не разогнуться.

* * *

Нет, Сергей Александрович, семь коек я не в состоянии добавить ни при каком случае! Именно потому, что опытная заведующая, именно! Максимум две койки, и то если маленькие кроватки сдвинуть вплотную. Нет, другие кровати вплотную невозможно, вы что, смеетесь, это не супружеское ложе, в конце концов!

У меня и так нехватка персонала катастрофическая. Две сестры ушли в платное отделение, нянечке давно на пенсию пора. А белье?! Просим родителей из дому простыни приносить. Про полотенца вообще молчу! Вы же хотите на прежней смете расширяться, не так ли? Боксы? Согласна, боксы устарели, ангины не изолируем, гепатитов, слава богу, мало в последнее время. Но тогда нужна перестройка всего этажа! Тем более трубы давно текут, каждую минут горячая вода отключается. А санитарное состояние? Вы знаете, какие у нас тараканы? Вечером если в кухню зайти, можно в обморок упасть!

Хорошо, хорошо, я не драматизирую. Спонсоры? Кто же против спонсоров, только они предпочитают более заметные объекты строить, стадион или церковь. А от нас какой прок – ни славы, ни прибыли!

Да, я очень люблю усыновителей. По крайней мере, на неделю все отказники памперсами обеспечены, извините за прагматизм. Но как я могу передавать не дообследованного ребенка? Ускорить? На каком именно этапе? А кто потом будет расхлебывать, если ребенка вернут обратно?

Нет, Сергей Александрович, я не вредная, я объективная. Вы дадите устное указание, а Пушко потом на районном уровне отвечать за ваши инициативы? Впрочем… впрочем, у меня есть одна идея. Да, как раз связанная с усыновителями. Только я заранее прошу разрешить ремонт за наличный расчет. Да, именно за наличный. Тогда, пожалуй, сможем говорить и о пяти лишних койках. О семи?! Ну, знаете ли, проще перейти в НИИ и забыть как кошмарный сон все ваши сметы, туалетные бачки, протекающую крышу. Я, между прочим, кандидат медицинских наук, если вы еще помните. И прекрасный клиницист, мне недавно грамоту вручили на День медработника, ха-ха! Я?! Я бы предпочла ценный подарок.

Хорошо, сначала попробуем организовать ремонт, а потом будем дальше обсуждать.

Вот уже полгода я постоянно думаю о Васе Гроссмане. Нет, я, как всегда, работаю от утра до утра, слежу за распорядком дня, провожу совещания с персоналом, проверяю кухню и санитарные комнаты, принимаю новых детей, хотя и не так часто в последнее время, но Вася с его странной семейкой не выходит из моей затраханной головы даже на минуту. Откуда все-таки они свалились? Буквально с неба! Главное, в тот самый день, вроде бы совсем заурядный октябрьский серый день, когда мне приснился сон про найденную сестру. И откуда сестра, когда у меня даже двоюродной тети никогда не было?! Наверное, подсознание не вынесло бессрочного безнадежного одиночества. Это незаметное глазу удушающее облако пустоты. Нет, с детьми случаются мгновения настоящего тихого счастья – то прицепится какой-нибудь мелкий бедолага и ходит за тобой по всему дому, незаметно прижимаясь к бедру теплым бочком, то найдешь на столе открытку с котятами, розами и объяснениями в любви (ошибки не считаются!). Но особенно я люблю праздники и концерты, мои детки всегда хорошо подготовлены, волнуются, примеряют костюмы (хорошо, что Фаина Петровна настаивала на обязательном обучении кройке и шитью). В последний год мне даже удалось достать бархат и кружева для костюма Золушки. И вдруг этот сон. Главное, я ведь точно знала и другим объясняла, что близость людей определяется совсем не кровными узами, а общей судьбой и болью, и что неродного ребенка можно любить как своего и даже больше, чем своего, если ты вообще умеешь любить. Почему же во сне нахлынула такая мучительная щемящая радость? Да, именно радость, душа моя чуть не разорвалась от радости и любви к этой чужой, но страшно знакомой женщине. Не просто знакомой, родной! Родной сестре, неслыханное невозможное счастье. И тут же холодное отрезвление – сон, все только случайный сон.