Шах нефтяному королю - Сергей Соболев

Время ленча Тамара провела в гордом одиночестве. Мужская компания, постоянно тусующаяся возле нее в последнее время, изрядно ее утомила.

Ахмад, понаблюдав за ее решительными маневрами, выписал из Лондона двух дюжих британцев, сотрудников МАТ[1]. Местным «товарищам» он почему-то не доверяет.

Исключение составляет лишь кахетинец Григорий, который в их команде попеременно выполняет функции охранника и шофера. На вопрос Тамары, чем этот Григорий лучше прочих своих соплеменников, Ахмад лаконично заметил – «лучше». И лишь спустя какое-то время – Бадуев часто практиковал такие вот растянутые по времени разговоры, и никогда ничего не забывал – он внес необходимые разъяснения: «Я знаю отца Григория. Он – хороший человек».

Подкрепилась Тамара кое-как, организовав себе поздний завтрак по-турецки: кофе, фрукты, кусочек пирожного. Пообедать можно будет позже, во второй половине дня, когда на виллу приедет из Ларса «нужный человек». У местного посредника на границе, что называется, «все схвачено». С документами на груз все в порядке, получатели груза, кого это касается, извещены о дате и маршруте поездки. И все же важно, учитывая местную специфику, чтобы таможня заранее «дала добро».

Переодевшись для пешей прогулки. Тамара выбралась во двор, частично выложенный разноцветной шлифованной плиткой. Солнце успело вскарабкаться по горным вершинам в самый зенит, приклеившись к лазурному небу повыше укрепленной на оцинкованной крыше спутниковой «тарелки». Но здесь, в урочище, особой жары не ощущалось: сказывалось обилие зелени и близость реки, влекущей свои прохладные воды в Терек.

Несколько секунд она любовалась ровной «берлинской» лужайкой – травка имела серебристо-голубоватый оттенок, – переходящей в альпийскую горку, затем обернулась к вышедшему вслед за ней из дома Бадуеву.

– Ахмад, я хочу немного прогуляться. Ты пойдешь со мной, а остальные могут отдыхать.

Она неторопливо шла по тропинке, проложенной вдоль речки, направляясь в сторону заброшенной турбазы. Прошла мимо водоема, в который шипящей нарзанной струей вливался горный ручей. Справа от нее, в прогалы между буковыми деревьями и чинарами, открывался прекрасный вид на тронутую сединой вечных снегов вершину Казбека. Воистину, райские места…

Столько лет она мечтала полюбоваться кавказскими видами, и вот, наконец, одно из ее заветных желаний исполнилось.

– Ахмад, в последнее время я не очень довольна тобой, – произнесено это было хотя и негромко, но веско. – И я хочу, чтобы ты это знал.

Она остановилась. Чуть повернув голову на высокой красивой шее, посмотрела на Бадуева – Ахмад, по обыкновению, по ходу прогулки держался чуть позади нее. Глаза ее помощника скрывали солнцезащитные очки. Никогда не поймешь, о чем думает этот человек.

Хотя Бадуев почти десять лет прожил в России и еще восемь месяцев в «европах», выучившись бегло говорить по-английски, хотя он давно уже пообтесался и отлично знает, как вести себя в том или ином обществе, не следует все же забывать о его родовых корнях, его происхождении – такого рода личностей, как Ахмад, еще никогда и никому не удавалось на все сто процентов «цивилизовать», «европеизировать».

Да и надо ли к этому стремиться?

– Мы ведь с тобой о чем договорились, Ахмад? – продолжила Тамара. – У нас с тобой существует разделение труда, верно? Я целиком взяла на себя вопросы бизнеса, ты занимаешься обеспечением безопасности.

Дальше… Я решаю оргвопросы, ты обеспечиваешь нас транспортом и занимаешься жильем. Правильно я говорю?

Бадуев, неопределенно пожав плечами, сказал:

– Зачем ругаешься, Тамара? Посмотри вокруг! Горы, красиво… Отдыхай, да?

– Ну да, отдохнешь тут с вами, – вздохнула Тамара. – В кои веки захотелось искупаться, так тут же мужики набежали… А я ведь просила, Ахмад, чтобы никто за мной не ходил! И вообще… Зачем столько охраны?

Я не такая уж большая шишка, чтобы окружать меня со всех сторон вооруженными верзилами!

– Охрана нужна. Я не трус, Тамара, и не дурак. Сейчас развелось много плохих людей. Они издалека чуют наживу, как комары теплую кровь… В последнее время ты привлекаешь к себе ненужное внимание. Мне это сильно не нравится. Я не могу запретить тебе заниматься делами, зато я могу, и даже обязан, приставить к тебе в это опасное время охранников.

– Для чего? Чтобы устраивать, скуки ради, такие представления, как сегодня? Признайся, это ты натравил своих нукеров на ни в чем не повинного человека? Что за манера такая… Чуть что, хватаетесь за свои пистолеты, устраиваете мне тут «одесский шум»… Надеюсь, ты принес свои извинения тому парню?

– Ты не понимаешь, Тамара. Мы на Кавказе, да? А здесь все очень непросто.

Истомина посмотрела на него с легкой усмешкой.

– А то я никогда не была на Кавказе.

– Да, была, но когда? Ты была всего лишь ребенком.

– Я здесь уже целый месяц торчу, – в сердцах сказала Тамара. – И сама пахала, как ты мог убедиться, сразу за пятерых мужиков! Я не какой-то прожектер, между прочим! Ты сам видел, сколько времени я собирала нужную нам информацию, со сколькими людьми встречалась в Англии и уже здесь, в Грузии! Последние два года я только тем и занимаюсь, что изучаю здешнюю конъюнктуру!

Бадуев скептически покачал головой.

– Тбилиси – это еще не весь Кавказ. Извини, но в местных особенностях ты разбираешься пока недостаточно хорошо.

– Возможно, ты и прав, Ахмад. И даже наверняка прав. Я долго была оторвана от реальной жизни, от корней. Но я хочу заниматься конкретными делами. И я буду делать то, что считаю нужным, что бы ты мне ни говорил.

– Вот и занимайся, кто ж тебе запрещает?! Руководить местными делами можно из Саутгемптона или Лондона! Не обязательно тебе было самой приезжать сюда… Знаешь, о чем я сейчас думаю, Тамара?

– Догадываюсь, – криво усмехнулась Истомина. – Размышляешь над тем, как бы вывезти меня отсюда поскорее и снова законопатить в наш особняк на Киршберри-роад в Саутгемптоне? Ахмад, я вижу тебя насквозь! Вот что, дорогой мой джигит… Я тебе не чеченская девушка, чтобы ты мог под покровом темноты, перебросив меня через круп лошади, вывезти вон из аула! Поэтому выброси все эти глупости из головы! И вообще… Take easy, darling[2]…

Они возобновили прогулку. Дорожка, по которой они шли, сохранила асфальтовое покрытие, но оно потрескалось от времени, как лицо старого человека. Думали каждый о своем. Тамара думала о том, что в своих взаимоотношениях с Бадуевым ей следует проявлять большую твердость. Мысль о том, что она может уволить Ахмада, отпустив его на все четыре стороны, ей и в голову не приходила. Дело даже не в том, что Бадуева приставил к ней отец, против чьей воли она не хотела идти.