Люди огня - Олег Волховский

— Э-э, да ваш Господь сорит чудесами, как иные деньгами!

— Он и твой Господь, — холодно заметил Матвей. — Только ты этого еще не понимаешь. Ну ничего, поймешь.

— А кстати, ты говоришь, Иван — студент?

— Да.

— Так ему же лет пятнадцать, ну максимум шестнадцать!

— Шестнадцать. Он — вундеркинд, в пятнадцать лет школу кончил. Из первого класса сразу в четвертый перевели… Да! Я же не рассказал тебе про Марка!

— Давай.

— Он брат Сашкин, двоюродный, кажется. Впрочем, она не любит это афишировать. Он на игле сидел. Офицер бывший, спецназовец. Воевал во всяких региональных войнах. В общем, там пристрастился. А у Сашки деньги клянчил все время. Учитель у нас уже с месяц жил, ребят грузил, на флейте играл, притчи рассказывал, когда Марк позвонил. Сашка, как с ним поговорила, злая стала, губы кусает — мы сразу поняли, кто звонил и зачем. А Господь у нее спрашивает: «Сашенька, что случилось?» — «Ничего», — говорит, а сама расплакалась. Потом меня выгнала и, видно, все ему рассказала. И они к Марку поехали. Не знаю уж, что Он с ним делал, да только как рукой сняло. Теперь таскается за нами повсюду. И ведь не скажешь, что кололся! Ты его видел, разве он похож на наркомана?

— Не знаю, — честно ответил я. За свою жизнь я так и не увидел ни одного живого наркомана, хотя газеты упорно утверждали, что этим занимается, по крайней мере, каждый второй.

Равви вернулся где-то около двух и выглядел очень усталым.

— Все в порядке, — уверенно сказал он. — Яков не возвращался?

— Нет.

— Марк, пойди помоги. Матвей, сейчас я хотел бы отдохнуть, и пусть меня до утра не беспокоят.

— Да, Господи.

— Только не в той комнате, которая простреливается снайперами, — заметил Марк.

— Мы постелим в другой комнате.

— Да, это, пожалуй, разумно.

Надо сказать, что другая комната была значительно больше той каморки, где мы разговаривали, так что господню воинству пришлось потесниться, расположившись на полу в гостиной. Вскоре дверь за Учителем закрылась, и из-за нее донеслись звуки флейты. По-моему, «Зеленые рукава». Приятно, конечно, но если это на всю ночь!.. А поспать хотелось. К счастью, Матвей великодушно поделился со мной спальником, который мы расстелили прямо на полу, накрывшись еще чьим-то. Оный спальник нес на себе следы многолетней тусовочно-походной жизни, пропах лесом и дымом костра и не был стиран, похоже, с момента покупки, но, как говорится, дареному коню… Кстати, хозяин сего «коня» был под стать своему имуществу. Щеки и подбородок в недельной щетине и не слишком чистая одежда. Картину дополняли серо-голубые глаза навыкате и давно немытые темно-русые волосы.

Выключили свет. Но мой сосед, похоже, не собирался быстро отрубиться, и я часов до трех рассказывал ему о своих лубянских приключениях.

Звуки флейты давно затихли. Уже сквозь сон я слышал скрип входной двери и глухие разговоры в прихожей. Что-то готовилось.

На следующее утро все были на ногах уже часов в шесть. Когда я наконец выбрался из-под спальников и вылез в коридор, Учитель выходил с кухни, дожевывая бутерброд. В этот момент дверь комнаты, где он ночевал, открылась, и на пороге показалась Мария Новицкая, имевшая вид весьма довольный. Она по-кошачьи потянулась, взглянула на нас огромными черными глазами и кокетливо поправила пышную прическу.

Матвей удивленно посмотрел на Господа.

— А ты хотел бы, чтобы я заставил даму спать на полу в общей комнате? — возмущенно спросил равви. — Машенька, иди, на кухне завтрак готов. Яков!

К Учителю подошел человек, чем-то на него похожий. Нет, даже довольно сильно похожий, только старше.

— Да, равви.

— Яков, что со снайперами?

— Сняли одного. Больше не видели. Все окрестные крыши облазили. И Марк, когда вернулся, ходил с ребятами проверять — никого.

— Сняли?

— Да… Там, в прихожей.

— Показывай!

Я из любопытства увязался за ними. Лучше б я этого не делал! На полу, возле двери, лежало нечто, накрытое тентом от палатки. Яков присел рядом на корточки и откинул покрывало. Не то чтобы я человек очень нервный, но не заканчивал я медицинского и не привык к подобного рода зрелищам. У трупа было перерезано горло, тент испачкан кровью. Меня подташнивало. Учитель же смотрел на это так, словно всю жизнь проработал патологоанатомом. Впрочем, на Якова он поглядел с несколько другим выражением, так что тот начал медленно перемещаться с корточек на колени.

— Неужели без этого было нельзя ? Три года осталось до Страшного суда! — Учитель выразительно постучал ногтем по циферблату наручных часов. Тут Яков, кажется, несколько расслабился оттого, что до Страшного суда осталось все-таки три года, а не три минуты.

— Эммануил, я давно служил. Ты же знаешь. Вот если бы Марк вернулся раньше…

— Не оправдывайся! Это хуже всего. Марк не палочка-выручалочка!

— Ну разве было бы лучше, если бы мы его упустили?

Тут зазвонил телефон, и Учитель схватил трубку, не удостоив Якова ответом. Постепенно его лицо прояснилось.

— Дума собралась на экстренное совещание, — весело сообщил он — Не думал, что эти ленивцы так быстро среагируют. Мы едем в Думу.

— А как же телецентр? — удивился я.

— Телецентр никуда не денется. Со мной идут Петр, Марк и ребята, человек десять. Больше не надо

Яков по-прежнему стоял на коленях и умоляюще смотрел на Учителя.

— Может быть, епитимью? — осторожно спросил виновный.

— Ладно вставай, зелот… — Мне показалось, что равви хотел добавить что-то еще, но сдержался. — Останешься здесь, поглядим насчет епитимьи.

В прихожую вышел Марк, за ним потянулись воинственные вьюноши.

Мы спустились вниз и опешили, потому что у подъезда скромной пятиэтажки стоял здоровенный черный «АМО». Шофер «АМО» вышел из машины и почтительно открыл перед Учителем дверь.

— Ну что ж, так даже лучше, — заметил Эммануил — Петр, Марк и еще двое — со мной, остальные — своим ходом.

В отделении для пассажиров сидел человек лет пятидесяти, одетый в военную форму, и смотрел на Учителя с совершенно молитвенным выражением лица

— Как ваша дочь, Ипатий Владимирович? — участливо спросил у него Эммануил, садясь рядом.

— Я здесь, Господи, и этим все сказано.

— Хорошо, — улыбнулся Эммануил и положил руку ему на плечо.

— В Думу?

— Разумеется.

За эту ночь Москва здорово изменилась. А именно: у Белорусского стояли танки, повернув орудия в сторону Бутырского вала, вдоль Тверской тянулись колонны БТРов, и на Триумфальной площади — тоже танки, ощетинившиеся пушками в сторону ресторана «София».