Глухая стена - Хеннинг Манкелль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Адвоката ее Валландер встретил в коридоре.
- Держится она очень собранно. Но я не уверен, что она отдает себе отчет, в чем ее подозревают, - сказал Лётберг.
- Она не подозреваемая. Она созналась в содеянном, - веско вставил Мартинссон.
- Молоток. Вы нашли его? - спросил Валландер.
- Она засунула его под кровать. Даже кровь не стерла. А вот вторая девчонка выбросила нож. Ищем до сих пор.
Мартинссон отправился по своим делам. Валландер и адвокат вместе вошли в комнату для допросов. Девушка с любопытством смотрела на них. Без малейшей нервозности; Валландер кивнул, сел на стул напротив. На столе стоял диктофон. Адвокат тоже сел, так, чтобы Соня Хёкберг видела его. Валландер долго смотрел на нее. Она глаз не отвела. И вдруг спросила:
- Жвачки не найдется?
Валландер покачал головой. Взглянул на Лётберга, тот тоже покачал головой.
- Посмотрим, возможно, немного погодя организуем тебе жвачку, - сказал комиссар, включив диктофон. - Сперва мы побеседуем.
- Я уже все рассказала. Почему мне нельзя жвачку? Я могу заплатить. Ни слова не скажу, если не дадите жвачку.
Валландер подвинул к себе телефон, позвонил на вахту. Эбба наверняка все устроит, подумал он. Но, услышав в трубке незнакомый женский голос, вспомнил, что Эббы там нет. Она уже полгода на пенсии, а Валландер до сих пор не привык. Вместо нее работала молодая женщина лет тридцати, Ирена, которая раньше служила секретарем у врача и за короткое время сумела снискать симпатию всего полицейского управления. Но Валландер скучал по Эббе.
- Мне нужна жевательная резинка, - сказал он. - Не знаешь, у кого можно позаимствовать?
- Знаю, - ответила Ирена. - У меня.
Валландер положил трубку, пошел к Ирене.
- Для той девчонки? - спросила она.
- Быстро соображаешь, - похвалил Валландер.
Он вернулся в комнату для допросов, отдал жвачку Соне Хёкберг и тут только заметил, что забыл выключить диктофон.
- Начнем, - сказал он. - Шестое октября тысяча девятьсот девяносто седьмого года, шестнадцать часов пятнадцать минут. Допрос Сони Хёкберг. Проводит Курт Валландер.
- Мне что, опять рассказывать то же самое? - спросила Соня.
- Да. И постарайся отвечать отчетливо, в микрофон.
- Я ведь уже все рассказала.
- Возможно, у меня возникнут дополнительные вопросы.
- Неохота мне повторять все еще раз.
На секунду Валландер вышел из себя. Уму непостижимо - она не выказывает ни малейшего беспокойства, ни малейшей нервозности.
- Придется повторить. Ты обвиняешься в очень серьезном преступлении. И ты созналась. Обвиняют тебя в причинении тяжких телесных повреждений. А поскольку таксист очень плох, твое положение может еще ухудшиться.
Лётберг неодобрительно посмотрел на него, но промолчал. Валландер начал еще раз:
- Итак, тебя зовут Соня Хёкберг, а родилась ты второго февраля тысяча девятьсот семьдесят восьмого года.
- Я - Водолей. А вы?
- Это к делу не относится. Тебе следует только отвечать на мои вопросы. И больше ничего. Понятно?
- Черт побери, я же не дура!
- Проживаешь с родителями здесь, в Истаде, на Траствеген, дом двенадцать.
- Да.
- У тебя есть младший брат Эмиль, тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения.
- Вот ему-то и следовало бы тут сидеть, а не мне.
Валландер с удивлением посмотрел на нее:
- Почему это?
- Мы постоянно ссоримся. Он все время берет мои вещи. Лазает по моим ящикам.
- С младшими братьями и сестрами иной раз и правда трудновато. Но мы пока оставим эту тему.
Она по-прежнему спокойна, подумал Валландер. И эта ее невозмутимость портила ему настроение.
- Можешь рассказать, что случилось вечером во вторник?
- Жуткая скукотища - по второму разу рассказывать одно и то же.
- Ничего не поделаешь, придется. Значит, вы с Эвой Перссон пошли развлечься?
- В этом городе совершенно нечем заняться. Я бы хотела жить в Москве.
Валландер недоуменно воззрился на нее. Лётберг и тот удивился.
- Почему именно в Москве?
- Я где-то видала, что там жутко интересно. Масса всякого происходит. Вы в Москве бывали?
- Нет. Ты отвечай на мои вопросы. И всё. Стало быть, вы пошли развлекаться?
- Вы ведь и так уже знаете!
- Вы с Эвой, стало быть, близкие подруги?
- А то! Стали бы мы иначе вместе гулять? По-вашему, я тусуюсь с кем ни попадя?
Впервые за все время Валландеру показалось, что ее невозмутимость дала трещину. Спокойствие уступало место досаде.
- Вы давно знакомы?
- Не особенно.
- А точнее?
- Несколько лет.
- Эва Перссон пятью годами моложе тебя.
- Она мной восхищается.
- И что это значит?
- Так она сама говорит. Что восхищается мной.
- Почему восхищается?
- Это у нее надо спросить.
Обязательно спрошу, подумал Валландер. У меня к ней много вопросов.
- Расскажи-ка теперь, что произошло.
- О Господи!
- Рассказать придется, хочешь ты или нет. Мы можем сидеть тут хоть до поздней ночи, если потребуется.
- Ну, мы взяли по пиву.
- Эве Перссон всего лишь четырнадцать, верно?
- На вид она старше.
- Что было дальше?
- Взяли еще пива.
- А потом?
- Заказали такси. Вы же все знаете! Чего спрашивать-то?
- Вы, стало быть, решили напасть на таксиста?
- Нам были нужны деньги.
- Для чего?
- Так, ни для чего особенного.
- Вам были нужны деньги. Но не для какой-то конкретной цели. Правильно?
- Ага.
А вот и нет, неправильно, подумал Валландер. Он приметил в ней легкую неуверенность и тотчас насторожился:
- Обычно деньги нужны для какой-то цели, верно?
- У нас никакой цели не было.
Пожалуй, так оно и было, подумал Валландер. Но решил отложить этот вопрос на потом.
- Как вы надумали напасть на шофера?
- Мы говорили об этом.
- Когда сидели в ресторане?
- Ага.