Мороз - Кирилл Артюгин

– Поднимай до двадцати, – проговорил он и смахнул левой рукой пот со лба, а правой надавил на стенку из модифицированного стекла. Позади застыли в напряженном ожидании весь коллектив лаборатории и Ян с телохранителями.

– Но мы не знаем, как твое тело отреагирует…

– Ну же! – прошипел Аркус сквозь зубы.

Многочисленные датчики, развешанные на теле, тянули к его земле; тепло от поляризатора разливалось по затылку, а правую руку щекотала вибрация от серебряной перчатки. Ее тонкие кольца обвивали каждую фалангу, а черные наперстки-излучатели крепко держались на подушечках пальцев.

Заиндевевший конденсат на стенах, наконец, тронулся и пополз вниз тонкими струйками воды.

– Температура повысилась на пятьдесят градусов и продолжает расти! – донеслось из-за спины.

– А почва как? – Аркус кивнул Катерине, не отрываясь от "террариума".

– Влажность повышается, а азота меньше на пятнадцать процентов.

Сквозь ручьи талой воды, бегущей по стенам камеры, с трудом просматривались желуди, насыпанные горстью в самый центр льдины. Через минуту вся влага ушла со стекла, а на льдине появились черные от земли лужи. Еще минута, и внутри камеры на месте мерзлой глыбы бурлило грязевое болото пятнадцать на пятнадцать метров. Брызги разлетались по всему "террариуму", засыхая на стекле темными пятнами.

– Глазам не верю! Дайте разглядеть, – донеслось из-за спины, но Аркус даже не двинулся.

– Не подходите к камере! Управляющий Ян! Вас может облучить! – а теперь, кажется, говорила Дара.

Желуди утонули в трясине. Аркус почти не дышал, наблюдая за ними. Голова начала кружиться.

Бурление стихло. Только компрессоры на стеклянных стенах гудели во всю мощь.

– Почему тихо? – он повернулся к Катерине, следящей за показателями почвы.

– Смотрю, – ее глаза бегали по таблицами с метриками, висящим в воздухе. – Кажется, это наши желуди впитывают влагу. Концентрация ИЖ на верхнем пороге. Вода распадается… Стой! Что это!?

Стеклянная стенка дрогнула под рукой, и Аркус инстинктивно отшатнулся. Болото выстрелило вверх столбом земляной каши, и грязь залепила стенки "террариума".

– Мощность на минимум! – срывая связки, закричал Аркус.

– Нельзя резко понижать… – Кирилл замешкался.

– Быстро. Я. Сказал.

Программист забегал пальцами по виртуальной клавиатуре:

– Три процента мощности, – неуверенно проговорил он.

Грязь залепила стены, не оставив просветов.

– Ничего не вижу! – Аркус закусил губу.

Сзади что-то закричали, и сработал, наконец, очиститель. Влажная щеточка прошлась по центру стеклянной секции, очистив смотровую щель. В центре камеры из земли пробились два нежных ростка с волнистыми зелеными листочками.

– Почему так мало? А остальные? Механическое повреждение убило… – Аркус не заметил, что мыслит вслух. Ноги ослабели, и пришлось опереться обеими руками о стекло.

– Упало внутричерепное давление, – забеспокоилась Дара.

– Да знаю я! – накатило раздражение, он задышал отрывисто. – Просто смотрите.

Ростки медленно набирали в высоте и массе. Их стволы покрывались темно-коричневой корой и ветвились. В груди стало тепло, захотелось защитить и обнять молодые, еще слабые, деревца.

– Выживите, – повторял он. – А уж я-то позабочусь о вас, – от его горячего дыхания стекло чуть запотело, и в мутном отражении Аркус увидел Катерину. Она потирала влажные глаза и наблюдала за дубками с такой… нежностью? Аркус не был уверен, что это подходящее слово для вечно серьезной женщины. Даже после обвала она не позволяла себе сантиментов. Во всяком случае, на виду у всех.

Вместе с Катериной о работе забыли почти все, кроме Дары. Она бегала пальцами по интерфейсу планшета, то и дело кидая тревожные взгляды на Аркуса.

"Ну, что ты смотришь так, родная? – он попытался улыбнулся ей. Перед глазами замельтешили темные мушки, и взгляд с трудом фокусировался. – Я и так чувствую, что перегнул. Но доктор караулит, так что еще танцуем!"

Оторвавшись от отражения, Аркус заметил, что деревца перестали расти.

– Что замерли! – возмутился он. – Мощность на пятнадцать. И выжмите уже компрессоры на полную!

На этот раз никто не спорил.

От транса очнулась Екатерина и, вытерев глаза тыльной стороной ладони, принялась сама раздавать приказы. Она кричала, но до Аркуса долетал лишь отдаленный звон ее слов.

Деревца вновь поползли вверх. Их стволы, еще тонкие, скрипели и терлись друг о друга. Они обламывали друг другу ветки и врастали один в другого.

– Гордые какие, уже спорят! – беззлобно ругался Аркус. – Вам здесь тесно, знаю, но вы продержитесь немного, и я покажу вам поверхность.

Через несколько минут дубы вымахали в два раза выше него самого.

"Эх, зайти бы к вам, вдохнуть аромат настоящих деревьев, пока его не унесла вытяжка", – мечтал он.

– Почва высыхает, – проговорила Катерина, не отрываясь от экранов.

– Ждем. – Аркус вскинул левую руку, оттопырив указательный и средний пальцы. – По сигналу выключить все и плавно снизить мощность Мороза до нуля. Аккуратнее с поляризатором. И готовьтесь "гасить" остаточное излучение.

Тем временем на веточках дубов завязались гроздья желудей. Они зелеными брызгами посыпались на землю.

– Сейчас! – Аркус опустил руку. – Не дайте им прорасти!

Шум датчиков стих сразу, а вибрация перчатки слабела постепенно.

Остаточное излучение разошлось от затылка по всему телу жгучей болью, от которой правая рука задрожала, скрипя серебром по стеклу. Звон в ушах, до этого просто мешавший, теперь затмил все другие звуки.

– Аккуратнее, – стена "террариума" вдруг отпрыгнула назад, и Аркус почувствовал под спиной чьи-то руки.

– Ты чего удумал, парень! – доносилось до его слабеющего сознания. – Да выключите вы эту штуку! Быстрее!

– Ян? – глаза уже не разлепить.

– Ну, кто еще?! – злился старик.

– А ты видел их?

– Еще бы, не увидеть, – в голосе Управляющего сквозила тревога. – Я ж последнее дерево видел лет шестьдесят тому назад. К нам везли его из Ватикана, транзитом через всю Агломерацию. Агломерации-то уже нет, да и от Ватикана вестей уже лет сор… Одним словом, герой ты, Аркус!

Мышцы плохо слушались, и простая ответная улыбка потребовала от него колоссальных усилий. Все сложнее было оставаться в сознании. Сон обещал быть сладким и долгим. Сопротивляться соблазну становилось труднее, и Аркус позволил себе расслабиться и на мгновение выпасть из реальности.

Два огромных дуба, те самые, что он вырастил семьдесят лет назад, закрывали от палящего солнца. Он любил в полдень подниматься на этот холм и смотреть, как волнуется на ветру поле. Медиабраслет на руке впервые за долгое время молчал – Аркус отключил звук; первый выходной за многие годы.