Бронепоезд. Сталинская броня против крупповской стали - Юрий Корчевский

Сергей прицелился и дал очередь. Пули ударили в рельс рядом с немцем, и он спрятал голову за рельс как за укрытие.

Воспользовавшись заминкой, Виктор скатился по насыпи и взбежал на рельсы. Теперь немец был ему хорошо виден.

– Хенде хох, сука! – заорал он.

Немец попытался поднять автомат, но Виктор дал очередь. Немец понял, что сопротивление бесполезно, его убьют. Отбросив автомат, он закричал:

– Я, я, нихт шиссен!

Сергей и Виктор медленно приближались к немцу, держа его на мушке.

– Бежать! – приказал Виктор и продублировал сказанное жестом.

Немец тяжело поднялся – по правому его бедру расплывалось кровавое пятно.

Виктор подошел к нему, расстегнул на немце ремень и снял. Стянув с ремня ножны с ножом, сунул их в карман, ремнем же связал руки пленному.

– Гони сюда паровоз, не тащить же его на себе! И автомат его забери.

«Хм, кочегар распоряжается машинистом», – промелькнуло в голове у Сергея, но сейчас он чувствовал, что Виктор опытнее.

Он подобрал оружие немца и пошел, а потом и побежал к паровозу. Из его будки выглядывал Василий.

– Жив? – обрадовался он. – А то я стрельбу слышал.

– Немца в плен взяли.

– Да ну!

Сергей дал задний ход, подогнал паровоз к пленному и Виктору. Пленного за руки буквально втащили в будку и кинули в тендер на уголь.

– Сиди тихо! Дернешься – застрелю, – пообещал Виктор.

– А ты откуда немецкий знаешь? Я слышал, ты «хенде хох» кричал, – заметил Сергей.

– Я по-немецки только эти два слова и знаю. В кино слышал.

Сергей тронул паровоз – они и так задержались.

На станции Сергей остановил паровоз напротив здания вокзала.

– Василий, быстро на станцию. Пусть сюда милиция придет или чекисты.

Василий побежал на вокзал и вернулся в сопровождении двух милиционеров. На одном боку у каждого из них – кобура с револьвером, на другом – брезентовая сумка с противогазом.

Виктор рассказал им о происшествии.

– Давайте пленного и документы.

Немца спустили с паровоза.

– Он ранен, перебинтовать бы надо, а у нас бинтов нет.

– Не сдохнет.

Виктор отдал милиционерам документы всех четырех немцев.

– Убитые где?

– На двести четырнадцатом километре. Если от вас ехать, слева три трупа лежать будут.

– Оружие сдайте, гражданским оно не положено.

– Какие мы гражданские? Мы с бронепоезда. Вот наши документы! – возмутился Виктор.

Милиционеры посмотрели солдатские книжки паровозников и вернули их с видимой неохотой, наверное, хотели приписать бой и пленного себе.

Бригада взобралась на паровоз, а милиционеры подхватили немца под руки и повели, а скорее – потащили к зданию вокзала. Народ на перроне смотрел на это с удивлением, а Сергей погнал паровоз к угольному складу.

– Ишь, резвые какие! Оружие трофейное им отдай! Кукиш им с маслом, оно нам самим пригодится, – не мог успокоиться Виктор.

Бункеровка углем была операцией пыльной, и даже очень. Сергей поставил тендер под ленту транспортера, а сам слез с поезда и отошел подальше. С ним отбежал и Василий. Виктору же, как кочегару, деваться было некуда, он был обязан смотреть, полон ли тендер, и вовремя дать сигнал загрузчику. После бункеровки на лице его только глаза выделялись да одежда была черного цвета.

По транспортеру загромыхал уголь и посыпался в тендер, поднялось облако черной угольной пыли.

– Помыться бы нам не помешало. – Виктор сплюнул черную слюну.

– Вон баня рядом с вокзалом, иди, – пожал плечами Сергей. Они уже задержались на час, и потому четверть часа ничего не решит.

Сергей подогнал паровоз к водоразборной колонке. Виктор ушел в баню, пообещав вернуться как можно быстрее. Василий подсоединил к колонке шланг и струей воды окатил бока тендера – на них был слой угольной пыли.

На станции стоял одинокий эшелон без паровоза. Эшелон был смешанным: платформы с ящиками, теплушки с людьми, несколько пассажирских вагонов, наверное, с эвакуированными, поскольку в вагонах мелькали дети, женщины и не было ни одного военнослужащего.

Потом Василий долил воды в бак – все равно у колонки стояли.

Сергей был доволен: пленного взяли, бункеровку произвели, и потому минимум сутки можно не заезжать на станции к колонкам или угольным складам. Да и паровоз чистый. Погибший Глеб Васильевич за исправностью и чистотой паровоза следил строго. Раз в месяц, как и положено, гонял в промывочное депо. Там гасили топку и промывали растворами водогрейные трубы, чтобы удалить накипь. В депо очищали топку и колосники от нагара и шлаков, и паровоз снова был готов исполнять сложную и тяжелую работу. Вот и Сергей старался выполнять все в точности. Любой механизм требует профилактического ухода, иначе ломается.

Сергей перегнал паровоз на главный путь и встал напротив вокзала. С минуты на минуту должен был появиться Виктор, и они без промедления отправятся к бронепоезду.

Неожиданно послышался страшный вой. Сергей обеспокоился: не самолеты ли? Выглянув в окно, он посмотрел вверх. Небо было чистым. Но сзади, далеко за вокзалом, тяжко громыхнуло, поднялся дым. Потом завыло еще раз, и взрыв лег ближе к вокзалу.

«Снаряды воют, немцы из пушек обстреливают станцию», – догадался Сергей.

Надо срочно уводить паровоз! Как некстати ушел Виктор, впрочем, он уже показался. Кочегар бежал к паровозу в мокрой, постиранной форме, неся в руке ремень с кобурой. У горячего котла одежда высохнет быстро, прямо на теле.

Завыл еще один снаряд и взорвался уже на запасных путях. Человек опытный сразу бы сказал – классическая «вилка», пушка пристреливает цель. Один снаряд с перелетом, другой – с недолетом… Потом вычисляется среднее значение, и цель накрывается. Пристрелку ведет обычно одна пушка. А как только выяснится, что попадание точное, открывает огонь вся батарея.

Но Сергей всех этих тонкостей не знал и только торопил Виктора взмахами руки.

Тот уже подбежал к паровозу, когда из здания вокзала выбежал военный и помчался за Виктором.

«Набедокурил кочегар? – испугался Сергей. – Надо уезжать скорее!»

Но военный на ходу выхватил из кобуры револьвер. Да что происходит?

Виктор уже вскарабкался в будку и нырнул в тендер.

Военный ударил рукоятью револьвера по стальному листу будки:

– Машинист!

Сергей выглянул в окно:

– Я.

– Ты механик? – удивился военный. – Молод слишком!