На пороге ночи - Серж Брюссоло

Все было правдой.

Андрейс сел на стул. Он по-прежнему держал кружку, но теперь сжимал ее пальцами и поглаживал, словно лепил из куска глины, как гончар. Он стал рассказывать Робину во всех подробностях о поисках идеального ребенка, долгом выслеживании, подготовке к похищению.

– Ты жил на убогой ферме с матерью и дедом – полубезумным стариком фантазером, которого раньше считали предсказателем. В огороженном колючей проволокой ранчо ты напоминал райскую птичку в клетке. Антония вбила себе в голову, что ты несчастен и необходимо любой ценой тебя вытащить оттуда, подарив детство, которого ты заслуживаешь. Она хотела, чтобы ты стал ее маленьким принцем. Я как мог этому противился, считая тебя слишком большим. К двум годам у ребенка уже полно воспоминаний… Как ни странно, я ошибался. Ты на удивление быстро освоился в новой обстановке. На первых порах, конечно, дело не обошлось без слез, но так, совсем чуть-чуть. Через три месяца у тебя полностью прекратились ночные кошмары, и ты уже не вспоминал о своей настоящей матери.

Встав со стула, Андрейс выдвинул один из ящиков кухонного шкафа и достал оттуда синюю картонную папку. В ней оказались вырезки из газет и журналов. С фотографий смотрели молодая женщина и маленький мальчик, почти младенец. Робин не проявил к ним никакого интереса. Он не верил ни единому слову Андрейса.

– Все из-за нее… из-за Антонии, – продолжил принц-консорт, отводя взгляд. – Она не может иметь детей, и это доводит ее до сумасшествия: несколько раз Антония пыталась покончить с собой. Сначала я хотел усыновить ребенка, но врачи-психологи считают, что при ее неуравновешенной психике это противопоказано. И потом: ее интересуют только маленькие мальчики, вот в чем все дело. Дети старше десяти лет ей отвратительны, она не выносит подростков. Антония требует, чтобы ее от них избавили, а иначе она может дойти бог знает до чего. Я уверен, она способна… навредить им, ты понимаешь, что я хочу сказать? Невозможно, усыновив ребенка, продержать его у себя восемь лет, а потом отвести обратно в приют и сказать: «Благодарю покорно, но он больше меня не устраивает, его срок вышел, мне нужен новый».

Андрейс невесело рассмеялся.

– Значит, – перешел на шепот Андрейс, – нам оставалось одно: похищение, вернее, серия похищений. До тебя мы занимались лишь грудными младенцами, с ними было меньше хлопот. Как только наши приемыши достигали критического возраста, они обретали свободу. По крайней мере все они получили в подарок детство, о котором можно только мечтать. Десять лет безоблачного счастья, ведь и ты их прожил, не так ли? Сказочное детство, невозможное в наши дни. Согласись, ты тоже был среди этих избранников судьбы. Все психологи сходятся во мнении, что счастливое детство – залог успеха человека в его дальнейшей жизни. И ты далеко пойдешь, вне всякого сомнения. Разве есть у тебя комплексы, от которых страдают другие подростки? Ты уверен в себе, смел, умен. Мы научили тебя принимать решения, проявлять инициативу. С самого раннего детства ты был окружен любовью и лаской. Все тебя хвалили, баловали, устраивали праздники в твою честь. Много ли мальчишек, кому так повезло? А ведь не вмешайся мы тогда в твою судьбу, тебе пришлось бы вести жалкий образ жизни в деревенской глуши, где с малолетства люди привыкают к пьянству и становятся преступниками. Мы сделали все необходимое, чтобы со временем ты стал счастливым человеком. Антония дала тебе хорошее воспитание, развила твои умственные способности. Ты не был испорчен телевидением, твой культурный уровень намного выше, чем у большинства взрослых, с которыми ты встретишься за пределами наших владений. Ты говоришь на нескольких языках, пишешь безупречно грамотно. В свои десять лет ты прочел больше книг, чем средний американец за всю жизнь. Вот почему я нисколько не раскаиваюсь, что лишил тебя семейного очага, я даже уверен, что судьба подарила тебе редкий шанс. Антония к тебе очень привязалась и тянула с твоей отправкой до последнего. Тем, кто здесь жил до тебя, повезло меньше, но ведь они, откровенно говоря, были менее способными, сердечными и красивыми. В течение семи лет для Антонии ты являлся воплощением идеального ребенка, вот если бы тебе не взбрело в голову так быстро вырасти…

Андрейс замолчал и долго наблюдал, как по столу растекаются струйки молока, пролившегося из кружки. Робин же не спускал глаз с капли застывшей краски, маленького вздутия, портившего гладкую поверхность стены.

– Мы не причинили тебе никакого вреда, – произнес принц-консорт с внезапной агрессивностью, делая упор на каждом слове, будто пытался убедить в этом себя. – Можно сказать, ты провел детство в первоклассном пансионе, как это было широко распространено в прошлом веке. Тогда дети крайне редко общались с родителями.

Андрейс глубоко вздохнул, провел рукой по лицу и подвел итог своим рассуждениям:

– О твоей матери мне мало известно. Знаю только, что ее зовут Джудит. Ее муж, твой отец, погиб вскоре после твоего рождения в результате несчастного случая: его раздавил трактор. Семья существует на небольшой доход с фермы, занимаясь изготовлением и продажей фруктовых консервов. У тебя еще есть два брата, сестра и дед Джедеди Пакхей – безумец, считающий себя карающей десницей Господа. Все эти сведения собраны в досье, которое ты видишь перед собой, и никаких других данных у меня нет. Оказавшись среди домашних, постарайся, мой мальчик, не опускаться до уровня этих обывателей и избежать их влияния. Ты заслуживаешь большего.

Он пододвинул синюю папку к Робину, но тот опять не выразил никакого интереса к ее содержимому. С лица мальчика не сходила бессмысленная улыбка, он все еще не мог совладать с непослушным ртом и надеялся, что вот-вот Андрейс рассмеется и объявит: «Это же шутка! Шутка! А ты и клюнул! Ну и балда же ты!» Вопреки его ожиданиям седоусый мужчина оставался серьезным и продолжал свое повествование, с трудом подбирая слова.

– Антония не хочет тебя больше видеть, – сообщил Андрейс. – Она от тебя отдалилась, да ты и сам это почувствовал. Отныне она думает только о поисках твоего преемника и о том прекрасном десятилетии, которое ее ожидает. Разумеется, я не разделяю ее восторгов, но Антония – моя жена, я ее люблю и желаю ей счастья. Меня вполне устроила бы возможность оставить все как есть, я постарался бы вооружить тебя знаниями, более подходящими для современной жизни, ведь ты славный паренек, но увы, это невозможно. Вот почему я вынужден отправить тебя домой. Когда ты вырастешь, я надеюсь, будешь вспоминать об этом периоде своей жизни с нежной благодарностью, ведь у тебя было детство принца, а в наше время это дано не многим. Я убежден: оказавшись в непривычных условиях, ты закалишься, станешь незаурядной личностью, одним из сильных мира сего.

Робин больше не мог этого слышать, он отбросил в сторону стул и с громким криком «Матушка! Матушка! Где вы?!» выбежал в коридор. Его глаза застилали слезы, он задыхался от рыданий. Поднявшись в главную галерею дворца, мальчик принялся стучать во все двери в надежде найти за ними Антонию, однако королева в изгнании, властительница Южной Умбрии, оставалась невидимой. Наконец, потеряв всякую надежду, Робин упал на колени, у него начались судороги, и вскоре бездна отчаяния, в которую он погрузился, лишила его последних сил. Он был уже не в состоянии сопротивляться, когда Андрейс взял его на руки, чтобы отнести в спальню.