Давай будем вместе - Дина Дэ

Все дела строительной компании в данный момент вел мой заместитель. Мне пока опасно было там появляться, иначе оборзевший конкурент тут же натравил бы на нас ребят в маске, прикрываясь якобы инспекцией. Единственным выходом было – прижать его самого. В чем собственно Самойлов мне и помогал.

Отложив бутерброд, Женя исподлобья посмотрел на меня. Я видел, как он мнется, аккуратно подбирая слова.

– Глеб, я знаю, что для тебя это больная тема, но не спросить не могу…

Тактичностью Самойлов никогда не отличался. И этот его мягкий голос меня здорово напрягал.

– Говори, – хмыкнул я. Я уже догадывался, о чем он спросит. Точнее о ком…

– В этой ситуации не замешана Алиса? – медленно спросил Самойлов, внимательно вглядываясь в мое лицо.

Чего он ожидал от меня? Вспышки гнева? Скупых слез?

Я усмехнулся и потер лицо ладонью. Больше года уже прошло с тех пор, как любимая женщина предала меня (подробнее в книге «Ненависть или нежность»)… Злость, ярость и обида уже давно уступили место легкой горечи и апатии. Зря Самойлов так боялся задеть меня.

– Нет, Алиса живет сейчас в Нью-Йорке и несколько месяцев назад родила мне племянницу, – ровно проговорил я. – Всё, что ее сейчас волнует – это грудное вскармливание, пеленки и нехватка сна.

Я сделал жадный глоток пива, не чувствуя вкуса. Внутри тоскливо заныло. Но по сравнению с тем, что происходило со мной год назад, это был лишь еле слышимый отголосок.

Широко улыбнувшись, я отсалютовал другу полупустой бутылкой. Тот с какой-то грустью посмотрел на меня.

Жалость и сочувствие – это последнее, в чем я нуждался. Самойлов это знал.

Переведя взгляд на свой бутерброд, он буркнул:

– Нашел бы ты себе уже женщину, которая приготовила бы нормальный ужин, а то давлюсь тут всухомятку.

– Мне, Женька, от женщин другое нужно, – усмехнулся я.

– В этом-то и твоя проблема, – с досадой проворчал друг.

***

Проглотив бутерброд, Самойлов засобирался домой. Как Винни Пух, блин!

– Ну, бывай, – пожал он мне руку. – Пока сиди и не отсвечивай. Когда выйдет статья, уверен, тебя многие будут искать и не с самыми добрыми намерениями.

Я кивнул. Мне не привыкать. Только вот с тоски не свихнуться бы в четырех стенах.

Закрыв дверь, я налил себе виски и, как подкошенный, упал в кресло. Воспоминания обступили со всех сторон. И с каждым глотком мне становилось только хуже.

Какого черта!

Откинув голову на спинку кресла, я закрыл глаза. Кареглазая девушка с рассыпавшимися в беспорядке светлыми волосами нависла надо мной. Я практически физически почувствовал тепло до боли знакомого гибкого тела. Пухлые губы едва касались меня, дразня прерывистым дыханием…

– Глееееб… – явственно услышал я призрачный шепот.

Резко открыв глаза, я уставился в потолок. Кроме меня в квартире никого не было. Но я слышал ЕЕ голос и чувствовал ЕЕ запах.

Может, мне пора приобрести абонемент в дурку?

Залпом выпив остаток янтарной жидкости, я рывком встал с кресла и направился в коридор. Натянув кроссовки, я взял с тумбочки ключи от квартиры и вышел в подъезд. Захлопнув дверь, я бодро спустился на пятый этаж и без промедления нажал на дверной звонок.

Короткая трель полоснула меня своей жизнерадостностью. Опустив руку, я устало облокотился плечом о стену. В ушах шумело, мысли неповоротливо и болезненно ворочались в голове.

– Глеб? – удивленный голосок заставил меня вынырнуть на поверхность.

Подняв голову, я во все глаза уставился на рыжеволосую девушку.

Она была в какой-то нелепой одежде, со спутавшимися волосами и огромными розовыми наушниками, приспущенными на шею… Такая юная, милая, домашняя…

Какого черта я здесь делаю?

Лена

– Выпьешь со мной? – спросил Глеб, не отрывая от меня какого-то усталого колючего взгляда.

Приоткрыв рот от изумления, я молча смотрела на мужчину.

Потерев ладонью отросшую щетину, он криво улыбнулся. Я сразу поняла, что Глеб пьян, хотя его движения оставались твердыми и уверенными.

«Ему плохо», – вдруг кольнуло меня.

Этот взрослый сильный мужчина страдает. И, наверное, поэтому напился. А потом зачем-то пришел ко мне…

Я растерялась.

Как я могла утешить Глеба? Он ведь явно пришел не за тем, чтобы поплакаться мне в жилетку. Подобные брутальные мужчины знают только один способ, как забыться с женщиной наедине. Или я ошибаюсь?

Я с сомнением посмотрела на массивного широкоплечего соседа, подпирающего стену. Не дождавшись моего ответа, Глеб опустил голову и замер. Он был молчаливым и неподвижным, словно боялся неосторожным движением или словом растревожить кровоточащую рану.

Из глубины квартиры меня окликнул отец. Услышав мужской голос, Глеб резко поднял голову.

– Извини, – глухо проговорил он. – Тебя, наверное, парень ждет.

Оторвавшись от стены, Глеб собрался уходить. Между бровей у него пролегла глубокая складка. Я видела, как он сердится на себя за то, что поддался порыву и позвонил в мою дверь. Поступок, конечно, глупый, согласна. Но почему-то я не хотела отталкивать мужчину в такой уязвимый для него момент.

– Это папа, – тихо сказала я Глебу в спину. – Мой парень уже уехал.

Сегодня вернулись с поездки мои родители, и я осталась ночевать дома. Вадим поужинал вместе с моей семьей и поехал к себе домой. Когда мы столкнулись в подъезде с Глебом и его другом, мы с Вадимом уже прощались.

Сосед обернулся и пристально посмотрел на меня. Расширенный от алкоголя зрачок, окаймленный серебристой радужкой, казался бездонным.

– А папа отпустит тебя ко мне домой?

Этот вопрос прозвучал настолько абсурдно, что губы помимо моей воли расплылись в улыбке. Боже, надеюсь, он шутит!

Я представила, как отпрашиваюсь у отца, пока этот внушительный мужчина, раскидавший несколько дней назад двух парней, ждет меня в подъезде, и смех окончательно накрыл меня.

Запрокинув голову, я звонко расхохоталась. Глеб настороженно замер, словно этот звук застал его врасплох. Засунув руки в карманы джинс, он терпеливо ждал, пока мой приступ пойдет на спад.

Вытирая пальцами выступившие слезы, я простонала:

– Глеб, я не пойду к тебе домой!

Ловя непроницаемый взгляд серых глаз, я торопливо добавила:

– Но мы можем постоять здесь.

– В подъезде?

Удивление Глеба было таким непосредственным, что моя улыбка снова заискрила, вырываясь наружу.