Ингви фон Крузенштерн - Владимир Атомный

– Всё… всё нормально. Капитан, впереди скала, под водой, мы разобьемся.

И так хмурое лицо совсем потемнело.

– Что ты несешь?!

– Я знаю. Я могу предвидеть, – скороговоркой заговорил я. – Только что было видение.

– Дуй на нос и командуй! Если это бредни, то я тебе покажу потом!

Не задумываясь, я рванул к носу корабля и почти тут же сначала ощутил приближающийся клык, а потом он на миг обнажился, оказавшись между пологими холмами волн.

– Право руля! – крикнул я, и Кольбейн мгновенно сменил направление судна.

Мы проходим впритирку. С ужасом смотрю на сально-черную треугольную скалу, неведомым образом оказавшуюся на пути. Но вот пошла волна, нас потащило вверх, а клык скрылся под водой. Тревога начала успокаиваться.

Капитан поманил.

– Что-то еще?

Я помотал головой, со все еще гулко отбивающим такт сердцем, словно в груди у меня барабан.

– Молодец! Хвалю. В команду пойдешь?

Смысл не сразу добрался до головы. Кругом волнуется море, несется туман, подстегиваемый ветром. С носа раздается полусонное бормотание и бессвязные звуки разбуженной команды.

– Я… я это… – удалось выронить слова мне, вдруг потерявшись в мыслях.

Стать моряком – это устроить жизнь. Такими шансами не разбрасываются. Кольбейна знают и уважают, а значит, если покажу себя, то и меня начнут. Конечно, если бы не весь ужас недавнего нападения, то какие к черту моряки и прочее – я был сыном самого влиятельного рода в Свейском Королевстве. Только сейчас, когда мы плывем в Колывань… что ждет меня там? То, что я наполовину русич, еще не делает из меня боярина. А жизнь простолюдина на Руси много тяжелей, чем нашего бонда. И если добавить сюда, что я приблуда, предложение от Кольбейна становится подарком небес.

Я застонал от запротестовавшего нутра. В груди всколыхнулись чувства, а в голове разразился гром от голосов духов. Мой путь, на их взгляд, лежит именно в Колывань.

– Простите, капитан. Это лучшее предложение в моей жизни, но я должен плыть в Гардарику.

– Жаль, весьма жаль, – нахмурился Кольбейн. – Но смотри, раз в месяц я бываю в Колывани. Кроме зимы и конца осени. Если что, приходи.

Я согнулся в поклоне.

– Спасибо. Большое спасибо.

Мое частично звериное нутро взметнулось, и я, перекрутившись в прыжке, отбил ногой арбалетный болт. Тело взвыло от боли в едва не разорвавшихся сухожилиях.

Из тумана выплыла огромная бригантина, медленно подстраивающаяся для абордажа.

Пираты заорали на все голоса. Полетели стрелы и болты. Тут меня объял мороз страха.

На бригантине человек сорок-пятьдесят отборных головорезов. Нас перебьют, если я не покажу свою силу.

Метнул взгляд на команду кнорра – забегали, достают оружие. Пара уже ползают, раненные в ногу. Что же делать?! Им нельзя видеть меня в деле.

Я посмотрел на парус и решил оборвать его, накинув на команду. Но тогда лучше сорвать с бригантины.

Стихийные духи пришли на помощь, затрещала ткань. Словно тряпица, парус оторвался с первой мачты вражеского корабля и полетел к нам. Команда Кольбейна только рты успела разинуть, как их накрыло. И тогда я вызвал дух морского монстра, коих плавает в глубинах множество.

Тело задрожало, а разум помутился. Я с трудом удержался, чтобы не вцепиться в мечущегося Кольбейна. Крики, плеск и удары волн, шум ветра – все слилось в единый грохот. Сиганул на бригантину.

Немного не хватило силы – ухватился за край. Рывок! На лицах пиратов удивление. Оружие начинает поворачиваться в мою сторону.

Ненависть! Испепеляющая ненависть! Я отомщу за всё!

Шальная сила полнит тело. Я прыгнул к первому, что поднял в мою сторону арбалет, судорожно пытаясь его перезарядить. Пальцы легко вошли в глотку и тут же выскользнули обратно, вырвав трахею.

Свет! Нужно погасить факелы! Я вызвал ветер.

На потерявшую удаль команду пиратов упала тьма. Я вижу отлично, но не как днем, а искаженно. Все, что теплое, как, например, бьющиеся возле кожи вены или головы – почти белым, а остальное – в оттенках желтого и красного.

Делаю прыжок. Удар наотмашь. Я в окружении. Но реакции сейчас таковы, что враги движутся словно замороженные. Я бью, разрывая артерии и вены, ломая кости и повреждая органы. Нарастает общий вопль боли и страха.

Еще, еще крови! Я хочу видеть их смерть и мучения! Хочу убивать и пить кровь, пожирать их сердца, печень. Вырывать кишки.

Только воспитанная отцом воля смогла притушить звериный, демонический зов, и после десятка смертей я спрыгнул обратно на кнорр. Прошло совсем мало времени, наша команда только начинает выбираться из-под паруса, но даже те, кто успел раньше, во тьме меня не увидят.

Я наклонился к воде и постарался смыть кровь с лица и рук. Затем пробежал к своему месту среди товаров и затаился. Пиратская бригантина ожидаемо стала удаляться, оглашая туманную ночь криками страха, боли и отчаянной злости. Ничего не понимающие моряки лишь провожают ту робкими проклятиями, словно бы спрашивая, что случилось.

Вскоре кому-то удалось распалить факел. Меня нашли, вытащили и долго смеялись, какой оказался трус. Только Кольбейн не щерил улыбкой. Внимательно смотрел и хмурился.

Колывань. Красивая крепость Российской Империи, только недавно отошедшая во владения русскому императору, по мирному договору между англами и русичами. Среди жителей большинство австрийцев и баварцев. Еще много коренных жителей – балтов. С приходом русской власти порт стал оживать. Сейчас тут полно кораблей.

Мелкие рыбацкие лодчонки похожи на осенние листочки на воде, в сравнении с гигантскими галеонами, парой великанов стоящими на якоре недалеко от пирса. Доносится гул стихийно растущего портового района, что на фоне Вышгорода – высокой части города, стоящей на холме с обрубленными краями, – смотрится как грязный, чадящий муравейник. Еще Колывань зовут Ревелем, и именно Вышгород скорее отображает второе имя – красивые каменные дома со светлой штукатуркой, высокий шпиль городской ратуши, что сейчас, на рассвете, особенно красиво смотрится на фоне общего ансамбля – водной глади, пустынного равнинного берега и мощной крепости, сурово вырастающий красными стенами из почти не ухоженной земли. Ревель от века был крепостью, и только сейчас начинается освоение земель вокруг под поля и сады. Крепнет торговля в порту. Интересно, надолго ли?

– Треска, подойди! – крикнул Кольбейн, и я стал озираться спросонья.

Пока маневрировали в гавани под ругань и прочие крики команды, умудрился заснуть.

– Есть! – громко отозвался я в итоге и заковылял на корму. Нога безбожно затекла.

Мы пришвартовались к пирсу. Повсюду кишит портовая жизнь, шибая в нос то вонью, то ароматом. Чаще вонью, учитывая, сколь много тут ее источников: тухлая рыба и мясо, помои и очистки с ближайших харчевен, всевозможные экскременты, коих полно и на суднах, и на берегу. Но вот смесь разбавит дымок какой-нибудь коптильни или жаровни, пробуждая желудок к борьбе за существование, как тут же на смену приходит вонь от дубилен, со шлейфом болотистых участков бухты.