Священный крест тамплиеров - Наталья Александрова

— Я ездила в Таллин по делам фирмы, — ответила она как можно спокойнее, — но заодно, когда у меня освободилось немного времени, навестила свою родственницу. Я ее давно не видела, а когда-то мы были близки…

— Вот как? — переспросил следователь невинным тоном. — А вы только что сказали, что не считаете ее близкой родственницей!

«Ну вот, напоминала же себе — не говорить ничего лишнего! — огорчилась Эва. — Отвечать лаконично, только на заданные конкретные вопросы. Все, что он узнает, он узнает от меня…»

Она не успела ничего ответить, но следователь криво усмехнулся и добавил:

— Впрочем, это не имеет отношения к теме нашей беседы. А теперь я хочу показать вам одну вещь…

Он встал из-за стола, повернулся к Эве спиной, прошел в глубину кабинета. Там стоял громоздкий старый сейф, который Эва раньше не заметила. Следователь закрыл собой замок сейфа, поколдовал над ним, что-то достал и вернулся к столу.

В руках у него был темно-зеленый брезентовый портфель.

Следователь сел за стол, положил портфель перед собой и быстро, пристально взглянул на Эву.

Он явно не спешил, видно, хотел заставить ее понервничать, надеясь, что она станет более разговорчивой.

И Эва действительно почувствовала себя неуютно, как будто в этом портфеле была спрятана ее страшная тайна.

«Да в чем дело? — подумала она раздраженно. — Мне нечего бояться, ведь я ни в чем не виновата…»

Но кто-то проговорил внутри нее противным голоском: «Ага, попробуй объяснить это вот тому типу, что сидит напротив. На него начальство давит, он готов кого угодно в подозреваемые записать, чтобы дело закрыть! Если хочешь из этого кабинета выбраться, не болтай лишнего!»

Наконец следователь торжественно расстегнул защелки портфеля, открыл его и выложил на стол, под яркий свет зеленой лампы его содержимое.

— Вы знаете, что это такое?

На столе перед Эвой лежал кусок мягкой коричневой кожи, заметно обгорелой по краям. С одного края к коже была прикреплена латунная застежка.

Эва порадовалась, что подслушала в туалете разговор болтливых секретарш. Благодаря этому она была подготовлена к тому, что увидит, и не испытала ни испуга, ни удивления.

Ну, или, по крайней мере, сумела никак их не показать.

Она наклонилась над обгорелым куском кожи, долго и внимательно разглядывала его, потом потянулась рукой.

— Нет! — следователь перехватил ее руку. — Вот трогать это нельзя! Итак, вы знаете, что это?

— Нет, — Эва пожала плечами. — То есть, я думаю, что это — кусок кожаной сумки или чемодана…

— Но это не ваш чемодан?

— Нет, конечно!

— Вы уверены?

— Естественно.

— Может быть, вы видели, как кто-то из пассажиров автобуса нес такой чемодан или ставил его в грузовое отделение автобуса?

— Нет, не видела. Честно говоря, когда я садилась в автобус, я устала и хотела спать, так что не обращала внимания на других пассажиров и тем более на их багаж.

— А чем так важен этот чемодан? — спросила Эва.

— Вообще-то здесь я задаю вопросы! — Следователь приподнялся над столом и уставился на нее, как кот на испуганную мышь. — Но я отвечу на ваш вопрос, чтобы вы поняли всю серьезность своего положения и всю важность честного ответа на мои вопросы.

Он откинулся на спинку своего кресла и указал пальцем на кусок коричневой кожи:

— Этот фрагмент чемодана найден среди обломков автобуса, оставшихся после взрыва, и на нем обнаружены частицы взрывчатого вещества. То есть у нас есть серьезные основания полагать, что именно в этом чемодане находилось взрывное устройство. Вы по-прежнему настаиваете на том, что у вас не было такого чемодана? Вы понимаете, насколько это серьезно?

— Да, — ответила Эва твердо. — У меня была только дорожная сумка синего цвета, которая лежала над моим сиденьем в салоне. Когда я вышла из автобуса, эта сумка осталась на месте.

— Что ж, так и запишем… — Следователь действительно что-то записал. — Значит, вы утверждаете, что у вас была с собой только дорожная сумка, которая лежала на багажной полке в салоне автобуса…

— И еще маленькая дамская сумочка с документами. Которая была при мне, когда я вышла из автобуса на автостоянке.

— Да-да… надеюсь, вы понимаете, что несете ответственность за дачу ложных показаний?

— Да…

Эва отвечала твердо и уверенно — но в душе у нее были смятение и растерянность.

Неужели это в ее чемодане оказалась бомба, от которой погибли ее попутчики? Но как она могла попасть в ее чемодан?

Эва уверена, что, когда приехала на таллинский автовокзал, в чемодане не было ничего лишнего, только ее вещи. Она сама поставила чемодан в багажное отделение под днищем автобуса.

Но потом, в дороге, она не следила за чемоданом. Автобус останавливался несколько раз — сначала в Эстонии, потом — на нашей территории. Последний раз — если не считать ту самую остановку в Бережках — в Кингисеппе, где какой-то мужчина поднял шум из-за своего багажа. Дескать, он заранее предупредил водителя, что выходит в Кингисеппе, а тот нарочно его чемодан задвинул в самую даль, так что теперь его не достать. Водитель не остался в долгу, они поругались. Вещи передвигали, доставали, и при этом кто-нибудь вполне мог подложить что-то в ее чемодан… Эва тогда отошла в сторонку, чтобы не слушать скандал, у нее от дальней дороги и без того разболелась голова, хотелось глотнуть свежего воздуха и постоять в тишине.

Сейчас Эва подумала, не рассказать ли все это следователю — но тут же одумалась. Он ей, конечно, не поверит и тут же запишет в подозреваемые. Да он и сейчас считает ее главной подозреваемой.

Эва понимала, что у следователя есть для этого основания.

Хотя бы то, что она единственная из пассажиров не была в автобусе в роковой момент.

— Значит, это был не ваш чемодан? — еще раз спросил следователь, сверля Эву взглядом.

— Нет, не мой! — повторила она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал и глаза не бегали.

— Так и запишем! — Он действительно что-то записал.

— У вас есть еще вопросы? — проговорила Эва, удивляясь собственной дерзости. — А то мне на работу нужно.

— Это я буду решать, когда закончится наш… разговор. Впрочем, для первого раза и правда достаточно. Мы проверим ваши показания и потом обязательно еще раз встретимся.

В этих словах отчетливо прозвучала угроза — и в обещании новой неизбежной встречи, и в многозначительном местоимении «мы», которое давало Эве понять, что она имеет дело не с одним следователем, а с огромной, всесильной организацией, так что у нее нет никаких шансов выйти победителем из этого единоборства.

Тем не менее Эва поняла, что допрос подходит к концу, и вздохнула с облегчением. Кажется, она, по крайней мере, на этот раз не сказала ничего лишнего…