Новый год плюс Бесконечность - Сергей Челяев

— Примечательное утречко, хозяин, — сообщил худой из-за стола. — Можно сказать, просто-таки знаменательное.

И тут же оглушительно чихнул, так что Вадиму показалось, даже брызги полетели во все стороны. Причем сам худой, казалось, ничуть не смутился этим.

— Вы полагаете? — озадаченно спросил Вадим. То, что эти типы считают его своим хозяином, было для него новостью.

— Вполне, — хором заявили оба.

— Ладно, — Вадим решил зайти с другой стороны. — А вы кто?

Оба понимающе переглянулись, как если бы говорили сейчас с малость умалишенным.

— Известно кто, — сказал тот, что возвышался над столом, и даже хмыкнул от неудовольствия.

— Мы — ваши новые слуги, — добавил тот, что стоял у окна.

— И вам давно пора спускаться к завтраку, — сообщили они нестройным хором.

— Семейство Штальбаум, полагаю, уже в сборе, — заметил худой.

— А господин советник не любит опозданий к столу, — мягко напомнил «аристократ».

— Штальбаумов знаю, — покачал головой Вадим. — И сам пока еще в своем уме. Но вот загвоздка: я совершенно не знаю вас, господа.

— Это вовсе неудивительно, — кивнул «аристократ». — Мы прибыли только сегодня.

— И пока вступали в курс ваших дел и познакомились с хозяином и всей семьей, — добавил длинный.

— Прибыли, простите, откуда? — уточнил Вадим, решивший потихоньку одеваться. При этом гости бросились было ему прислуживать, но Вадим решительным жестом отверг помощь незнакомцев. Тогда они деликатно отвернулись и с деланным равнодушием уставились, кто на стену, кто — в окно.

— Нас прислала одна известная вам особа, — пожал плечами длинный.

— Вот как? А что за особа? И зачем? — быстро уточнил Вадим, ловко управляясь с застежками башмаков.

— Она пожелала остаться неизвестной, — пожал плечами теперь уже «аристократ». Фраза у него прозвучала шикарно: похоже, он всю жизнь только и делал, что выполнял конфиденциальные поручения и неукоснительно соблюдал всевозможные протоколы и ритуалы.

Он окинул Вадима откровенно оценивающим, хотя и беглым взглядом и осведомился:

— Господин баронет, ведь вы не потребуете от нас раскрытия имени сочувствующей вам высокой особы без ее на то соизволения?

От такой откровенной наглости Вадим в первую минуту даже не нашелся что ответить. «Эти слуги явно не из простолюдинов и, по всему видать, плуты и пройдохи, — подумал он. — По сути — идеальные качества для ловких слуг при моем нынешнем положении в этом постылом доме. Что ж, рано или поздно все выяснится, а пока действительно — пора завтракать».

Оставалось выяснить только одну формальность.

— Что ж, пожалуй… А вы-то хоть сами знаете цели вашей госпожи?

— Безусловно, — заученным хором отвечали слуги. — Всячески угождать вашей милости и оберегать вас от превратностей судьбы.

— Прекрасно, господа. Видит бог, как же мне вас прежде не хватало… И как же вас прикажете именовать, почтенные? — сощурился Вадим.

— Я Пьер, — с достоинством сказал «аристократ». — А моего коллегу можете звать «Апчхи». — И он иронически покосился на длинного.

— Вот еще! — обиженно буркнул тот. — Не «Апчхи» я никакой. Мое имя — Арчибальд. Для близких просто — Арчи.

Ничего себе слуги, усмехнулся молодой человек и вдруг похолодел. Оба новоявленных слуги как по команде сунули руки за обшлага сюртуков, что более всего походило на жест наемных убийц. Наверное, именно там у них обычно и хранятся мизерикорды — миниатюрные «кинжалы милосердия».

Однако Пьер с Арчибальдом достали вовсе не кинжалы, а изящные и трогательные платочки: один — белый, другой — голубой. После чего как по команде дружно промокнули губы, точно желая очистить их от скверны. Очевидно, с новым хозяином слугам надлежало вести разговоры исключительно чистыми устами. Вадим иронически оглядел их с головы до ног, махнул рукой и принялся готовиться к завтраку.

Торопливо приведя себя в порядок, в приподнятом настроении, но весьма заинтригованный, Вадим отправился в столовую, где за накрытым завтраком его уже поджидало все благообразное семейство Штальбаум. Разумеется, слуги последовали за ним парочкой, исполненной почтения, граничившего с подобострастием.

Во главе стола восседал сам Вольфганг Штальбаум, советник медицины, важный и внимательный господин. Рядом — его румяная и пышная супруга Марта. Далее разместились дети: некрасивая, желчная старшая дочь Луиза и ее младший братец Фриц, сдобный живчик и непоседа. Картину дополняли крестный, высокий и худой господин Христиан-Элиас Дроссельмейер, род занятий которого Вадиму не был в точности известен, а также лечащий врач семьи, доктор Вендельштерн. Плюс — на маленьком столике возле Фрица восседали две куклы в пышных платьях, очевидно, досточтимые госпожи Трудхен и Клерхен собственной персоной.

Надо сказать, что неустанный полководец и бессменный главнокомандующий непобедимой армии оловянных солдатиков Фриц не случайно принял на себя заботу о двух куклах уже с самого утра. Обеих гранд-дам он прочил в королевы сопредельных кукольных государств, между которыми нынче же утром обещал разразиться нешуточный дипломатический скандал. По глубокому убеждению Фрица, такого рода скандалы должны разрешаться непременно и только войной. Поэтому сейчас мальчик обдумывал некоторые аспекты территориальных и политических притязаний каждой из сторон. Это у него получалось превосходно: обе куклы уже давно ревниво поглядывали друг на друга, тая и вынашивая коварные планы вторжений, предательств, аннексий, контрибуций и репараций. Правда, пока они только выучивали эти новые и непривычные для них слова, но Фриц внимательно следил за ними и считал, что его новые ученицы уже делают вполне определенные успехи в нелегком искусстве военной тактики и дипломатической терминологии.

Напротив хозяев были стулья для баронета Вадима Монтага и его слуг.[1]Баронет был кандидатом в женихи младшей дочери Штальбаумов, юной Мари, и прибыл сюда два дня назад для ожидаемой помолвки.

Не было за утренним столом лишь самой Мари.

Явление новых слуг молодого господина Монтага было встречено за столом самыми дружескими восклицаниями и улыбками. Получалось, уже с самого раннего утра эти два типа каким-то образом успели обворожить все семейство! Вадим решительно не мог представить, когда и каким образом им это удалось. Но зато он сразу убедился — в ловкости его новоиспеченным слугам не откажешь.

И еще его сверлила одна и та же мысль, не дававшая покоя. Он приехал за три дня до Рождества в семейство Штальбаумов фактически инкогнито для всех соседей, что чрезвычайно удобно при утрясении сердечных дел. Так кто и откуда мог узнать о его пребывании в семействе? И не просто узнать, а еще и отреагировать в столь необычной и вызывающе-утонченной форме, послав ему двух ловких слуг, всецело преданных и умеющих держать язык за зубами? Кто был этим неведомым ангелом-хранителем? Одна известная ему особа? Но кто она и чего ради?