Кино для взрослых - Евгений Новицкий

– Издевайся-издевайся. – Сурин, будто обессиленный, плюхнулся на стул. – Это вы, конечно, молодцы у нас с Волнистым. Едва ли не слабейшие режиссеры на студии, а амбиций…

– Да какие амбиции. – Я старался говорить ровно. – Просто хочется кино снимать. Нормально работать.

– Что ты говоришь! – с презрением воскликнул директор. – Это имеешь в виду? – Он поискал глазами мой сценарий, но наткнулся лишь на все тот же чужой, взял его в руку и еще раз хлопнул об стол. – Так это – не кино.

– Пока еще не кино, – уточнил я.

– Скажи, – Сурин вновь заглянул мне в глаза, на этот раз как будто даже с участием, – ты в новые Тарковские метишь?

Я усмехнулся:

– Да нисколько. У меня с Тарковским ничего общего.

– Ошибаешься, – покачал головой директор. – Он своего «Рублева» для иностранцев снял. Потому что русскому… советскому зрителю такое кино на хрен не сдалось… И вот это твое, – Сурин вновь потряс не моей папкой, – советские люди тоже не станут смотреть!

– Посмотрим, – зачарованно улыбнулся я, вспомнив о Варваре.

– И смотреть нечего! В Доме кино, может, и посмотрят. На фестиваль поедешь – один, другой, третий. И что? Родина-то тебя все равно не поймет!

– Эх, Владимир Николаевич! – с досадой воскликнул я. Но ничего не добавил, а просто молча вышел из кабинета.

«Волнистый сделал свое дело», – удовлетворенно подумал я, закуривая.

И тут же на ум само собой пришло: «Волнистый может уходить».

Легкий на помине, Волнистый позвонил мне почти сразу, как я оказался рядом со служебным телефоном.

– Ну как тебе сюрприз, старик? – спросил он не особенно радостным, как мне показалось, голосом.

– Спасибо, конечно, – неловко ответил я.

– Своими собственными усилиями ты бы тут точно ничего не добился, – продолжал хвалиться Волнистый.

– Да знаю, знаю… Еще раз спасибо.

– Одна только заминка, – вдруг озадаченно сказал Волнистый. Я напрягся:

– Что такое?

– Сценарий, понимаешь, на самом деле никому не нравится. Только мне.

Мне показалось, что я догадался, о чем он.

– Понимаю. В общем, под влиянием большинства ты пересмотрел свое мнение – и теперь тоже не видишь в этом сценарии ничего хорошего. Так?

– Ну что ты, старик, – недовольно отозвался Волнистый, – обижаешь… Когда это я поддавался влиянию большинства?.. Нет, плевать мне на них на всех, раз они ничего не смыслят… Но дело, видишь, в том… Короче, сценарий даже и Варе не нравится. Вот так. Я прямо не ожидал…

Я чуть не крякнул от досады, но сдержал себя.

– Так, так, – только и сказал я. – Ну что ж, значит, видно, придется устраивать пробы…

– Нет-нет, ни в коем случае! – поспешно перебил Волнистый. – Варя будет сниматься!

– То есть как? Сценарий ей не нравится, но она согласна? Потому что ты ее уговорил, да?

– Нет, – цокнул языком Волнистый, – я как раз не смог уговорить. А вот ты сможешь! – неожиданно заключил он.

– Каким образом? – не понял я. – Я с ней даже не знаком.

– В том-то и дело! – воскликнул Волнистый. – Ты с ней познакомишься – ну и уговоришь. Ты сможешь, я уверен.

Я не совсем понимал, к чему он клонит.

– Ну а как это устроить? Что я могу? Только вызвать ее на пробы. Но раз она прочла сценарий и не заинтересовалась, то что – другой сценарий ей предложить?

– Нет, нет, – говорил Волнистый. – И я так и представлял себе, как он усердно мотает своей тяжелой головой. – Не надо никаких проб и никаких вызовов. В лицо она тебя не знает. Ты ее… Ну ты-то, конечно, ее узнаешь? Уже что-то с ней посмотрел, правда ведь?

– Правда, – не стал скрывать я. – Узнаю, конечно.

– Не буду даже спрашивать, как она тебе. – К Волнистому вернулось его обычное самодовольство. – И так знаю, что ты в ошеломлении… Ну так вот, ты попросту подсядешь к ней в ресторане, вы разговоритесь, то да се, потом скажешь, что ты режиссер – ну и дальше все, конечно, само собой получится.

Признаться, его план показался мне глуповатым.

– Постой, а чего мы этим добьемся? Даже если допустить, что замужняя женщина – твоя жена, между прочим! – вот так запросто разговорится с каким-то незнакомцем в каком-то ресторане…

– Не в каком-то, а в «Арагви», – перебил Волнистый.

– И что это меняет?

– Ты разговоришь, – убежденно сказал он мне. – Ты это умеешь.

– Разве? – Я был удивлен и даже несколько польщен. – Ну хорошо, допустим, разговорю. Но, в конце-то концов, все равно придется выложить карты на стол. И она поймет, что мы с тобой это подстроили, – и тогда… Тогда уж точно не согласится, а может, еще и на тебя разобидится.

– Нет, она никогда не обижается, – просветил меня Волнистый. – Она – ангел. И после того как вы познакомитесь, ей уже будет неловко тебе отказать. Вот увидишь, так и будет. У меня тут и сомнений никаких нет…

– Как-то это нехорошо все-таки, – пробормотал я. – Строить какие-то планы, чуть ли не козни, чтобы заставить актрису сниматься в фильме, в котором она не хочет сниматься…

– Искусство требует жертв, – сказал Волнистый таким тоном, словно только что лично изобрел эту формулировку.

Мы условились, что сегодня я приду в «Арагви» ровно в 20:00. Волнистый с женой явятся туда раньше – а без пяти восемь к Валерию подойдет официант и попросит подойти к телефону. Озадаченный Волнистый тут же вернется к столику и сообщит Варваре, что ему срочно нужно отлучиться. Как только он уберется, зайду я, увижу, что свободных столиков нет (Волнистый заверил меня, что в этот день и час таковых там и не бывает), попрошу позволения сесть с Варварой – а дальше, как пошловато выразился Волнистый, «дело техники».

Придя в ресторан, я стал ждать Волнистого у гардероба. Он был пунктуален – вышел ко мне в самом начале девятого.

– Ну все, давай, – пожал он мне руку. – Иди сразу, а то, не ровен час, еще кто-нибудь к Варе прилипнет… Проследи, кстати, чтобы никто к ней не приставал. Я на тебя надеюсь.

Я усмехнулся:

– А не боишься, что я сам начну приставать?

– Ты режиссер – тебе можно, – беззаботно отвечал Волнистый. – У тебя это сугубо профессиональный интерес.

– Но как ты знаешь и без меня, режиссерский интерес к актрисе очень часто перерастает во что-то большее, – зачем-то продолжал я его провоцировать. Однако Волнистый не поддавался.

– На твой счет я спокоен, – похлопал он меня по плечу. – Я знаю, что ты ничего такого себе не позволишь.

Я даже немного оскорбился: