"Все на выборы!", или Пуля для сутенера - Фридрих Незнанский

Ольга прищурилась и с ненавистью процедила сквозь зубы:

— Вы уйдете или мне вас вышвырнуть?

Лазаренко вздохнул:

— Если понадоблюсь — звоните. — Он положил на стол визитную карточку.

— Визитка? — Ольга холодно усмехнулась. — Я против писем в один конец! — Она вынула из кармашка джинсов маленький прямоугольничек и сунула его в карман Егору.

— До свидания, — вежливо попрощался Лазаренко.

— Топайте уже! — выдохнула Oльгa.

Через пять минут Максим и Егор сидели в «шкоде» Максима и задумчиво дымили сигаретами.

— Ну, вот и пообщались, — сказал Егор. — Хорошая девчонка, но после изнасилования обросла иголками. Теперь к ней не так просто приблизиться.

— Такое бывает, — заметил Лазаренко. — Интересно, имеет она какое-то отношение ко всем этим убийствам?

— Вполне может быть, — задумчиво ответил Егор. — Хотя… — Он несколько секунд думал, затем покачал головой: — Нет, не похоже. Она не из тех, кто носит все в себе и неделями готовит план мести.

— Дай бог, чтобы ты оказался прав, — сказал Лазаренко и выбросил окурок в открытое окно.

Полчаса спустя «шкода» майора Лазаренко остановилась возле здания облпрокуратуры. Егор и Максим выбрались из машины и двинулись к крыльцу. Но почти тотчас перед ними, словно из-под земли, выросла мощная фигура в темном костюме и солнцезащитных очках.

— Капитан госбезопасности Еременко, — представился верзила и махнул перед глазами майора Лазаренко раскрытым удостоверением.

Максим посмотрел на верзилу снизу вверх и сухо поинтересовался:

— Чем могу помочь?

— Сядьте, пожалуйста, в машину.

Верзила кивнул квадратным подбородком в сторону припаркованной у крыльца черной «ауди».

Егор посмотрел на машину и сказал:

— Красивая.

— Мне тоже нравится, — согласился с ним Лазаренко и перевел взгляд на капитана Еременко. — А вот ты мне совсем не нравишься, — холодно сказал он. — Уйди с дороги.

Однако верзила не пошевелился.

— Садитесь в машину, — снова отчеканил он, и на этот раз в его голосе послышалась явная угроза.

Лазаренко сжал кулаки. На его скулах выступили красные пятна.

— Послушай, приятель… — начал он свирепым голосом, но Егор его перебил.

— Максим, не горячись, — сказал он. — Послушайте, капитан, — обратился он к верзиле вежливым голосом, — вы же знаете, что мы никуда с вами не поедем, пока вы не проясните ситуацию. Зачем тянуть время? Либо объяснитесь, либо уйдите с дороги. А если не годятся оба варианта, то мы просто возьмем вас под мышки и перенесем на пару метров правее.

— Или левее, — холодно заметил Лазаренко.

Верзила смерил Егора холодным взглядом и едва заметно усмехнулся.

— Седайте в авто, хлопци, — сказал он уже более мягким голосом. — Вас ждет Юлия Витальевна.

Егор повернулся и вопросительно посмотрел на Лазаренко.

— Макс, ты знаешь, кто такая Юлия Витальевна?

— М-м… — Лазаренко пощипал себя пальцами за подбородок. — Дай подумать… Знавал я одну Юлию Витальевну, она торговала буряком и картоплей на Болотном рынке. Но у нее никогда не было такой красивой машины. Да и денег на нее не было.

— Значит, уже заработала, — резюмировал Егор и перевел взгляд на верзилу: — Ладно, капитан, беги открывай двери. Мы идем.

Кремнев много раз видел это лицо по телевизору, но впервые лицезрел его «вживую» и вблизи. Гладкая кожа, красивый очерк скул, густые волосы, уложенные в высокую прическу. И глаза — темные, пристальные, немигающее, как у змеи.

— Присаживайтесь! — пригласила Юлия Витальевна, оторвавшись от просмотра бумаг и ответив на приветствие вошедших в кабинет людей легким кивком.

Егор и майор Лазаренко прошли к столу и уселись в мягкие кресла.

— А ты свободен, — сухо сказала она верзиле.

Капитан Еременко повернулся и вышел из кабинета.

— Пани премьер-министр… — начал было Лазаренко, но Юлия Витальевна остановила его жестом:

— Подождите. Дайте сказать. Прежде всего, я хочу извиниться за то, что пришлось вызвать вас к себе таким экзотическим способом. У меня мало времени, а дело не терпит. Я хочу поговорить с вами о расследовании, которым вы сейчас занимаетесь.

Лазаренко чуть прищурил карие глаза и невозмутимо проговорил:

— В настоящий момент я занимаюсь тем, что беседую с симпатичной женщиной. Если вы хотите поговорить об этом…

— Не паясничайте, Максим Иванович! — На этот раз голос Юлии Витальевны прозвучал жестко и холодно. — Берите пример с Егора Ивановича — он абсолютно серьезен и, по-моему, вполне готов к разговору. Я права, пан Кремнев?

«Паном меня еще никто не называл», — насмешливо подумал Егор. А вслух сказал:

— Я весь внимание.

Премьер-министр кивнула и заговорила снова:

— Я знаю, что основная ваша версия — это убийство по политическим мотивам. Вы считаете, что дэнский клан — мои враги. И что я пойду на все, лишь бы насолить им и расстроить их планы.

— Страх — довольно жуткая штука, — философски заметил Егор. — Он заставляет человека делать неприятные вещи.

Зрачки Юлии Витальевны холодно и хищно сузились. Губы превратились в жесткую, четко очерченную полоску.

— Вы думаете, что я боюсь «дэнских»? — хрипло спросила она.

Егор решил, что, будь он на месте Лазаренко, он бы уже в штаны напустил от такого взгляда и такого голоса. «Хорошо, что я нездешний», — насмешливо подумал он. А вслух сказал:

— Если они придут к власти, вам не сдобровать. Эти ребята не только откопают старые уголовные дела, но и заведут новые. Между прочим, в России уголовное дело на вас до сих пор не закрыто. Оно лишь отложено. До лучших времен.

Юлия Витальевна усмехнулась красивым жестким ртом.

— Ну, хватит, — сказала она скорей устало, чем рассерженно. — С чего вы решили, что можете разговаривать в подобном тоне с премьер-министром суверенного государства?

Егор потупил взгляд.

— Простите, — сказал он. — Я не хотел вас обидеть. Просто я хотел сказать, что у дэнского клана…

— Нет ни единого шанса на победу, — повысила голос пани премьер-министр. — Угорский народ не пойдет за ставленниками Москвы.

Кремнев сдвинул брови и небрежно поинтересовался:

— Вы в этом уверены?

— Да. Я в этом уверена. — Юлия Витальевна быстро облизнула сухие губы кончиком языка и добавила: — Поэтому мне нет никакого смысла «ликвидировать» кого-то. Наоборот, эти страшные убийства навредят мне. Они поднимут волну слухов. В нашей державе любят патриотов, но не любят убийц.